Эпизод 1.

Христианская вера
и масонские «откровения».

 

Оглянувшись вокруг, можно увидеть, что в перспективе приближения метаистории к «концу времен» все тайное становится явным, все внутреннее становится внешним, а стыдливо запрятанное прежде под надежные покровы благочестия зло беззастенчиво, избавляясь от прежних комплексов, выходит на поверхность. В этом свете всеобщим достоянием становятся так называемые тайны масонов, вокруг которых всегда было слишком много совершенно неоправданного шума. Образцом масонских откровений стала вышедшая недавно и уже успевшая завоевать себе массу почитателей во всем мире книга Дэна Брауна «Код да Винчи» (2), раскрывающая изумленным «девственникам Грааля» (по выражению самого автора книги) «истинную» историю жизни Христа.

На поверку король оказался голым. «Страшная тайна» грозного и могучего Сионского Приората и подотчетного ему Ордена тамплиеров, – прародителя масонских организаций, – к великому разочарованию пытливого обывателя, оказалась совсем не мистической, а на удивление банальной и в полной мере отражающей грех материалистического детерминизма, поразившего ее создателей. У наследников дохристианской духовной парадигмы есть одно, но пламенное желание: «переиграть» христианскую историю, вернуться к надежному материнскому лону кругового времени, в котором не надо было принимать никаких новых решений и можно было жить по заготовленному раз и навсегда жизненному сценарию. Сценарий известен; он написан для людей-практически-животных, обживающих необъятные просторы нашей прекрасной матери-земли и не смеющих ничего менять в этом замечательном и благообразном мире. Жизнь и смерть, добро и зло, правда и ложь, – вот то, что, по мнению языческих духовидцев, прекрасно и мирно сосуществует и дополняет друг друга.

Расхожее мнение, согласно которому добро и зло необходимы друг другу для духовного совершенствования человека и мира, – такая же нелепость, как утверждение о том, что яблоня и яблонная плодожорка просто созданы друг для друга, взаимодействуя в эффективном симбиозе и способствуя наилучшему жизнеобеспечению друг друга. «Да будет так вечно!», – взывают к небесам последователи манихейской идеологии и не желают принимать той истины, что сие псевдодиалектическое положение дел свидетельствует всего лишь о глубокой болезни мира, которая вполне поддается лечению, если только человечество даст себе труд предпринять соответствующие шаги в этом направлении. Никто не спорит: духовное исцеление дается нелегко (а никто нам легкой жизни и не обещал), но данная ситуация далеко не безнадежна. Согласно одному мудрому христианскому высказыванию, Господь посылает нам испытания лишь по нашим силам, и никогда ни от кого Создатель не требует свыше того, на что тот способен.

А может быть, такая отъявленная нелюбовь к христианскому учению свидетельствует об осознанном или подсознательном страхе реставраторов дохристианской идеологии перед Страшным Судом, на котором придется расплачиваться за свои грехи? Ведь в момент духовной поляризации одни «пойдут» вверх, другие вниз, и «верхние» уже не будут поддерживать «нижних», держать их «на плаву», как это происходило в эпоху господства благословенного материнского начала. В прежние времена мир был «стабильнее»: сын отвечал за отца, дочь за мать, а с помощью чудесного инструмента для стабилизации и распределения кармических «благ» под названием «родовое проклятие» одни платили за других и все отвечали за всех. В конечном итоге наказание за «общие» грехи все получали примерно поровну, – так работал закон «равенства и братства» в мире смешения добра и зла. Однако этот закон был «на руку» лишь тем, кто грешил сверх меры и не хотел расплачиваться за свои грехи, щедро делясь ответственностью за содеянное с другими. Христианская же личностная революция дала возможность каждому отвечать за самого себя и свои поступки. Так кому в этом случае она может быть неудобна? Уж конечно, не тем, кто, подобно древнегреческому Атланту, взвалил чудовищную ношу суммарных человеческих грехов на себя. Приватизация подобного колхозного хозяйства позволяет намного эффективнее использовать наш творческий потенциал и получать за это достойную оплату. В убытке здесь окажутся только те, кто никогда ничего не делал и привык жить за чужой счет. Ввиду эстетической непривлекательности свойственного им образа жизни, они вряд ли могут рассчитывать на сочувствие тех, кто всего добивается своим собственным трудом.

Так или иначе, но над нашим крещенным миром уже с первых веков христианской истории, а особенно с конца XI в., когда был создан пресловутый Сионский Приорат, нависла реваншистская угроза со стороны материалистически ориентированных «долгоиграющих проигрывателей». Победу христианской парадигмы над языческим мировоззрением они восприняли как, простите, изнасилование и убийство священного женского начала и связанного с ним культа Великой Матери безумным и непросветленным мужским, с его культом сурового, а местами даже жестокого Бога-Отца. Источник этого злодейства, по мнению тех, чьи мысли счел себя делегированным обнародовать автор «Кода да Винчи», следует искать в первых христианских веках, когда проводились знаменитые Никейские соборы, заложившие основы христианского учения. Именно там, как утверждает Д. Браун, и совершилась грандиозная фальсификация истории жизни Иисуса Христа, благодаря которой были искажены религиозные ориентиры и божественное женское начало было смещено уже не столь божественным, а напротив, – совершенно безблагодатным мужским.

В своей предыдущей книге «Пятый День творения: эра Водолея» (14) я всеми силами старалась защитить и реабилитировать несчастное женское начало, на которое, как минимум, уже свыше двух тысячелетий валятся все шишки и списываются все грехи. Теперь я уже не могу пройти мимо такого нарушения справедливости в отношении оценки мужской природы, которое позволяют себе сторонники культа Великой Матери. Безусловно, христианская эпоха допустила огромные «перегибы на местах», когда дело касалось духовной миссии женщины в христианском обществе. Женская природа была незаслуженно унижена и низвержена с матриархального пьедестала. Однако дело здесь не в самом христианстве. Как было мной показано в предыдущей книге, эпоха патриархата началась еще во времена буддийской революции, когда мужская агрессивная планета Марс безжалостно отправила на заслуженный отдых несколько подзадержавшуюся на духовном троне и порядком всем поднадоевшую мать-Луну. И хотя буддийская религия возникла на склонах Ганга, весь холодинамический мир проникся ее энергиями, благодаря чему ее мировоззренческое влияние сказалось и на другом конце света, – в виде антропологической интеллектуальной революции в Древней Греции. Достаточно вспомнить Протагора, с его культовой фразой о том, что человек есть мера всех вещей, или Парменида, утверждавшего, что бытие есть мысль. А как же презиралось античными философами, с воодушевлением новообращенных открывшими для себя радости простой человеческой логики, мифологическое женское мышление, а вслед за ним – и женская природа вообще! Более того: красной нитью через все творчество наимудрейшего мыслителя античности Платона проходит мысль: «Все педерасты попадают в рай!». В этой связи в неприглядном свете его современниками выставлялась «глупая и вздорная баба» Ксантиппа, – жена Сократа, – позволявшая себе обходиться со своим мужем совершенно непочтительным для его звездного статуса образом. История сохранила для нас следующие сведения о ее позорном поведении. Согласно преданию, Сократ нередко возвращался под утро домой пьяным после дружеских попоек, на которых, надо полагать, он обсуждал с друзьями исключительно духовные вопросы. Когда же это произошло в очередной раз и долгожданный муж, придя домой, завалился в беспамятстве спать, неразумная жена, не желая наутро выпускать плохо выглядящего и дурно пахнущего супруга из дома, спрятала его одежду и ушла по своим делам. Но козни врага не имели успеха: жажда общения с любимыми учениками была столь велика, что едва продравший спозаранку глаза Сократ, не найдя одежды, проделал дыру для головы в валявшемся кстати бесхозном мешке и, надев сей эксклюзив на себя, устремился на встречу с единомышленниками. Так может быть, глупость Ксантиппы заключалась лишь в том, что она недооценила дизайнерские способности мужа и оставила в доме пустой мешок?

Как видим, в отношении принижения места женщины в социуме христианство не сделало ничего качественно нового. Впрочем, я, вероятно, ошибаюсь: ведь в античные времена «хозяев жизни» в женщинах не устраивал только их немужской ум, которому, по их мнению, недоступны умопомрачительные вершины логики, а в идеологически бесплотный христианский период к этому прибавилось еще и мужское беспокойство о своем целомудрии, которому явной угрозой служила такая осязательная «плотскость» женского тела. А уж сколько милых дам было сожжено лишь за то, что они весили меньше 48 килограмм (уж слишком опасными были последствия такой недоимки веса для духовного благополучия остальных членов общества), – никто, я думаю, и не подсчитывал.

В книге «Код да Винчи» утверждается, что для языческого сознания первично женское, материнское начало, поскольку оно производит новую жизнь. «Женщина рождает мужчину, и все в этом мире порождается женщиной», – считают сторонники материнского культа. Мужчина здесь не только вторичен, но даже второсортен. До своего первого сексуального контакта с одухотворяющей его женщиной он вообще считается духовно неполноценным. Только в связи с женщиной как персонификацией священной природы-матери он получает какую-то божественную энергию. И здесь мы уже видим явный перегиб в другую сторону.

С точки зрения исторического развития нашей Земли и духовного развития обитающего на ней человечества, женская природа представляется действительно первичной. Но это – только надводная часть айсберга. Если же обратиться к текстам древних религиозных книг, то в большинстве своем они отражают совсем иную картину. Мир возник в результате первичного взрыва, который вызвал динамичный импульс, имеющий мужскую природу. Творческий импульс – это то исходное начало, из которого и произошло все космическое мироздание. В нумерологическом плане ему соответствует единица, – первое число Вселенной. Женское же начало было вторичным; оно возникло как воплощение и реализация числа два и было призвано поставить границы сотворенному миру, чтобы привести его к совершенству и сохранить в оформленном состоянии. Показателем сохраняемости этого свежеобразованного мира служили красота, гармония и симметрия как гарантия устойчивости всех его частей. Но символом жизни всегда была асимметрия, порождающая вечную потребность в движении и постоянном творении, вершиной которого является достижение устойчивого состояния: активное мужское начало всегда стремится к достижению гармонии пассивного женского начала.

Метафизическая история макрокосма свидетельствует в пользу мужской природы как истока жизни, в то время как история материального, проявленного вовне мира опирается на первичность женского начала, приоритет женщины-матери, порождающей жизнь. Однако следует помнить, что прежде, чем новый человек появляется на свет, женская яйцеклетка всегда подвергается инициации первичным импульсом, вынуждающим ее развиваться в человеческий плод. Даже Дева Мария в момент своего непорочного зачатия получила соответствующий импульс от мужского начала, высшим проявлением которого является Святой Дух. Примеры партеногенетического размножения, встречающегося в животном мире, также указывают на обязательное присутствие неких стрессогенных факторов, инициирующих яйцеклетки животных к развитию и зарождению новой жизни. Этими же законами с успехом пользуется и человек в народном хозяйстве. Сюда можно отнести искусственное оплодотворение животных посредством включения различных физических или химических агентов, как, например, это делают на фермах по разведению тутового шелкопряда или по производству так называемых неоплодотворенных куриных яиц. Во всех случаях появления новой жизни изначально присутствует мужской элемент, представляющий собой духовный первотолчок, «вдыхающий» жизнь в новое природное образование. Так что нет основания считать материнское начало первоисточником жизни; оно является всего лишь его хранителем. Мать рождает своего ребенка, но это не значит, что она творит его. Творение – активный процесс, женская же природа пассивна. Только активное творческое начало имеет первичную природу. Женщина выступает лишь посредником между Богом и физическим миром, вынашивая и передавая этому миру своего новорожденного ребенка. Подобным же образом и женское сознание мужчины, получив творческий импульс от активного мужского сознания женщины, вынашивает и рождает новые идеи или произведения искусства, являющие собой высшие образцы мировой космической гармонии, – о чем писал упоминавшийся мной в предыдущей книге Станислав де-Гюайта.

Для того, чтобы нечто новое появилось в мире, необходимо сначала создать его, а затем оформить и довести до совершенства. И только после завершения второго этапа этого процесса новое творение появляется на свет. Второй этап более очевиден, так как происходит во внешнем, материальном мире, и поэтому может показаться, что этот этап является единственным. На самом деле зарождение нового происходит на невидимой для нас глубине, все же остальное – лишь производное от этого исходного первоимпульса жизни.

Древнеарийская теория утверждает, что в основе всего мироздания положено Ничто, первичная свобода, называемая Зерваном. Он родственен древнегреческому Хаосу, из которого возникла жизнь, и в своем потенциальном представлении является андрогинным началом. Нумерологический код Зервана, по-видимому, – ноль, который, однако, способен превращаться в андрогинное число три. Хаос олицетворяет собой порядок более высокого уровня, по сравнению с уровнем человеческого понимания. Из этого Хаоса-Зервана, после нескольких переходных ступеней, и рождается сначала мужская, а затем женская природа. Вся мировая мифология утверждает первичность духа и вторичность материи.

Во многих религиозных мифах истоком зла считается нарушение космической иерархии, когда часть становится на место целого, вторичное – на место первичного. В маздеистских мифах один из братьев-близнецов, Ангра-Майнью, которому надлежало создавать материальный мир Гетиг, должен был появиться на свет чуть позже своего брата Ахура-Мазды, которому было доверено создание духовного мира Меног. Тем не менее, прознав о том, что родившемуся первым Господь-Зерван отдаст власть над миром, Ангра-Майнью поспешил родиться раньше времени, чтобы обогнать законного первенца и взять власть в свои руки. В итоге Зерван отдал право господства недостойному Ангра-Майнью, и теперь «Вы посмотрите на этот мир!..», как говорится в одном анекдоте.

Сходная история постигла и библейских персонажей. Лучший ангел Господа по имени Люцифер (его отождествляют с женской богиней Венерой) захотел вдруг занять место Творца, на которое он явно «не тянул». Думаю, вы знаете сами, что из этого получилось. Нельзя вторичное, не способное на творение начало ставить на место первичного, творящего. Подлинный хозяин мира – тот, кто его создал, а не тот, кто пришел на его место. И таким образом мы приближаемся к сущности затронутой в моей работе темы.

В книге «Пятый День творения: эра Водолея» я давала определение трем мировым эпохам, соответствующим трем основным телам человека: физическому, душевному и духовному. Первая эпоха символизирует физическое тело и связана с материальной природой и господством женского начала, с его культом Богини-Матери. С приходом Христа началась вторая эпоха, соответствующая душевному телу человека. Душа, как известно, бессмертна и пола не имеет. По этой причине христианскую эпоху можно считать андрогинной. В ней не должно превалировать ни одно из двух полярных начал. Это – эпоха любви, делающей возможным соединение духа и материи. И уже после «конца времен» воцарится священная эпоха духа, в которую жить будут уже практически не люди, а, вероятно, боги.

В течение трех мировых эпох в человеческом сознании происходят семь духовных переворотов, соответствующих семи чакрам человеческого тела. Первые три чакры относятся к первой эпохе, следующие три – ко второй, и последняя, седьмая чакра – к третьей, завершающей эпохе, – эпохе духа. Семь планет управляют этими чакрами. Главная планета (в астрологическом смысле этого слова) Солнечной системы – это само Солнце, податель жизни на Земле. Ее нумерологический код – единица, и она управляет первой чакрой мулатхарой, относящейся к физическому телу человека. Солнце символизирует первичный творческий первотолчок, и с него начинается все земное творение. Поэтому для всех планет Солнечной системы Солнце является символом Божества, созидающего мир. Если представить его неким эквивалентом христианского Бога-Отца, тогда Богом-Сыном можно назвать Иисуса Христа, включившего соответствующую первой чакре физического тела человека первую чакру его душевного тела. Это – четвертая по очереди чакра, называемая анахатой. Ею управляет планета Меркурий, нумерологически связанная с числом четыре. В мифологии Меркурий считается посланцем богов и носителем благой вести, что проявило себя в мистерии духовного зачатия Иисуса Христа. Меркурий – ближайшая к Солнцу планета, и эта близость сказалась в синхронности энергий первой и четвертой энергетических чакр. Чакра анахата находится на уровне человеческого сердца, а в астрологии сердце символизирует Солнце. Тем самым и Меркурий получает солнечную инициацию, делающую возможным его частичное отождествление с Солнцем. Меркурий оказывается связующей нитью между Солнцем и остальными планетами Солнечной системы, транслируя в мир энергии своего космического Господа. В гороскопе человека Солнце указывает на мужское начало, и прежде всего – на отца (как, впрочем, и на ребенка), а Меркурий обозначает молодых людей, учеников, а также братьев и сестер. Именно в христианстве всех членов религиозной общины стали называть братьями и сестрами во Христе. Таким образом, христианский Меркурий олицетворяет Бога-Сына, родственного Богу-Отцу.

Сердечная чакра анахата реализует качественно новый уровень сознания человека, поскольку с нее начинается андрогинное тело, обладающее бессмертием. Меркурий управляет Близнецами, – третьим знаком Зодиака, определяющим информационное пространство нашего мира. Само расположение в зодиакальном круге Близнецов свидетельствует об их воскрешающей силе: третий знак является восьмым знаком для восьмого, – знака Скорпиона, символизирующего смерть. Стало быть, в Близнецах и их сигнификаторе Меркурии заключена опасность смерти для самой смерти, – то есть идея о воскресении и переходе человека в бессмертие. В христианском богословии есть одно характерное высказывание о том, что Христос «смертью смерть попрал». Исходя из характеристики информационного знака Близнецов, можно сделать вывод о том, что именно знание является той сказочной иглой, на конце которой хранится жизнь и смерть злого чудовища Кащея Бессмертного. Познание уничтожает смерть, так же как и любовь, которая есть не что иное, как результат завершения процесса познания и достижения мудрости божественного Абсолюта.

Дохристианская история была историей проявления физического начала человека. Все духовные вопросы решались посредством работы с телом. Ко всем врагам веры с легкостью применялись методы физического воздействия, вплоть до уничтожения. Пассивное женское начало спокойно обживало внешний физический мир; никто и не думал этот мир менять. Три первых Спасителя, соответствующие первым трем «физическим» чакрам, приносили лишь те законы, которые помогали человеку успешно ориентироваться в материальном мире. О первом из них, связанном с чакрой Солнца и мощнейшей энергией кундалини, содержащей весь энергетический запас человеческого организма, я не берусь говорить с уверенностью. Вряд ли это был человек: слишком высок потенциал солнечной энергии. Относительно же следующих двух (Заратустры и Будды) могу сказать, что рождались они, как и все нормальные люди, вполне обычным путем, имели детей и, когда приходил черед, закономерно отходили в мир иной.

Совсем другое дело – четвертый Спаситель, Иисус Христос. Своей жизнью он должен был обозначить кардинальный переворот в мировой духовной истории. С его приходом материальный характер метаистории сменился андрогинным, выводящим человека в бессмертие. Все сложные вопросы бытия стали решаться с участием впервые раскрытой в метаисторическом человеке чакры любви. Борьба со злом из внешнего, материального мира переместилась во внутренний мир человеческой души. Зло было выведено вовнутрь одной отдельно взятой человеческой личности, в то время как раньше оно персонифицировалось в других, окружающих эту личность собратьях по несчастью.

Идея вечной жизни, положенная в основу духовной миссии Христа, не могла не обнаружить (объективировать) себя в самой судьбе Спасителя. Он не должен был рождаться обычным путем, поскольку его андрогинная миссия обуславливала необходимость соединения в его личности небесного с земным, духовного с физическим. Его отцом стало Небо (Святой Дух), матерью – Земля (Дева Мария). Получив богочеловеческое рождение, Иисус обрел бессмертие, а потому никак не мог умереть. Тем не менее, взяв на себя основные грехи материального мира, в своей человеческой ипостаси наш Спаситель прошел через смерть, после чего воскрес с помощью Святого Духа в иноматериальном теле. Утверждая человеческое бессмертие, Христос отменил закон о неизбежности смерти. А если смерти не будет, не будет и новых рождений, не будет кармических круговоротов, доводящих порой человека до душевного изнеможения. Андрогинная (даже если всего лишь символически) природа Иисуса делала лишним в его жизни земной брак: он уже был целостной личностью. По этой и вышеуказанной причине у него не должно было быть детей: бессмертное начало не нуждается в своем материальном воспроизведении. Вся жизнь Христа есть воплощение тех новых идей, которые он принес в наш мир.

Здесь я вижу необходимость привести еще один тезис из моей предыдущей книги. Согласно зороастрийской мифологии, существуют четыре мировые эпохи, определяемые с помощью астрологического круга и четырех так называемых угловых, или кардинальных, знаков Зодиака. Первая эпоха называется эпохой Творения и включает в себя наше метафизическое движение по трем первым зодиакальным знакам, – Овну, Тельцу и Близнецам. В эту эпоху мир был благим (по некоторым данным, он существовал только в своей духовной ипостаси). Вторая эпоха называется эпохой Смешения. Незадолго до ее начала или в первый момент ее включения был создан благой материальный мир. После этого непроявленное прежде и обитавшее в глубинах тьмы предвечное зло вторглось в сферу благого творения и раскололо материальный мир. Все благие творения, населявшие его и пребывавшие в своем целостном, андрогинном состоянии, были разорваны на две половинки – мужские и женские. Мир же духовный остался неприкосновенным и неповрежденным. Отсюда и пошло превратное представление о том, что дух есть добро, а материя – зло. Это совершенно не так. Материя поражена злом и в каком-то смысле стала носителем зла, но зло не присуще ей имманентно, а потому вполне поддается устранению из материальной природы. Вторая эпоха заключает в себя следующие три знака Зодиака: Рак, Лев и Дева. Следует сказать, что мы сейчас находимся в последнем градусе Девы и скоро произойдет наш метафизический переход в следующую, третью эпоху, называемую эпохой Разделения. К ней относятся знаки Весы, Скорпион и Стрелец. Это – эпоха отделения добра от зла, самой ожесточенной борьбы между ними и окончательной победы добра над злом, олицетворенной в образе Фрашегирда, или Страшного Суда. Как видим, в зороастрийской символике еще больше христианского, нежели даже в самом христианстве. И, наконец, четвертая эпоха есть эпоха Торжества добра и справедливости, когда все благие творения будут полностью очищены от зла и в мире снова восстановится добро и свет. Это период Козерога, Водолея и Рыб, зеркально отражающий начальный светлый период Овна, Тельца и Близнецов, только обогащенный новыми качествами.

В контексте описания четырех зодиакальных мировых эпох есть необходимость несколько слов сказать о планете Венере, символизирующей языческую богиню красоты, любви и космической гармонии. Венера управляет двумя знаками Зодиака: в своей ночной обители она является сигнификатором Тельца, в дневной – сигнификатором Весов. Телец – земной знак, символизирующий материю и материальный мир. Он связан с искусством, красотой и совершенством форм. Как известно, великий художник и мыслитель Леонардо да Винчи (если верить автору «Кода да Винчи», по совместительству являвшийся Великим Магистром Сионского Приората и имевший «материалистические» симпатии) родился под знаком Тельца. Более того: его Солнце в 4мº Тельца находилось в очень точном псевдоаспекте золотого сечения (х 0,618º) к Венере, пребывавшей в том же Тельце, – управляемом ею знаке, – в 25мº. Это – Венера ночная, «материалистическая». Вот что по этому поводу в своей книге «Aspectarium» писал П.П. Глоба: «Этот псевдоаспект давал ему (Леонардо да Винчи. – О.Л.) стремление через творчество выразить красоту и гармонию внешних форм человека. Он считал, что идеальные пропорции человеческого тела должны быть связаны с числом Ф. Во многих своих произведениях Леонардо да Винчи использовал пропорции золотого сечения, в частности, в своей знаменитой «Джоконде». Именно Леонардо да Винчи дал этому пропорциональному делению целого на части название «Sectio aurea» – золотое сечение» (5: стр. 407). Сюда можно добавить еще то, что в гипотетическом качестве Великого Магистра Сионского Приората да Винчи был последователем женского, материнского культа, что, правда, плохо согласуется со слухами о том, что он был гомосексуалистом. Свидетельством его презрения к женщинам якобы являются его дневники, которых я не читала, поэтому не скажу, – не знаю.

Будучи планетой гармонии, Венера по самой своей должности связана с золотыми сечениями. Кроме того, она является «спутником» астрологического дома браков, поскольку в своей дневной обители управляет знаком Весов, отвечающим за различные союзы и брачные соглашения. В Весах Венера «душевная»; она олицетворяет красоту и гармонию человеческих взаимоотношений и стоит на страже справедливости, отмеряя каждому его мерой и по его заслугам.

В зороастризме принято оперировать четырьмя формами времени (прошлое, настоящее, будущее и вечность), привязанными к четырем кардинальным точкам Зодиака, которые определяют начало четырех мировых эпох. Будущее связано с 1мº Овна (началом творения и безмятежного существования нетронутого злом мира), настоящее – с 1мº Рака (началом вторжения в благой материальный мир системы зла), вечность – с 1мº Козерога (наступлением эпохи торжества добра), прошлое – с 1мº Весов (окончательным Судом и отделением «агнцев от козлищ», благих творений от злокозненных). Как видим, злом поражена только форма настоящего времени, будущее и вечность чисты от зла, а вот с прошлым получается совсем детективная история (и романтическая одновременно). С одной стороны, эпоха Разделения – это период максимального проявления зла и предельного обнажения человеческих страданий. С другой – это время света, побеждающего тьму. Разделение – самая интересная и динамичная эпоха. В ней вскрываются тайны прошлого.

Каждой форме времени соответствует свой управитель, или Страж. Страж Прошлого времени (Шатаваэш) имеет две ипостаси: мужскую (Приап) и женскую (Рази). На зодиакальном круге им соответствуют два цикла, подразумевающие наличие в ином пространственном измерении двух планет. Женская планета движется по часовой стрелке, мужская – против нее (в символическом движении все происходит наоборот). Цикл их обращения – около 8 лет. Столько же лет включает в себя так называемый полный круг обращения связанной с Весами Венеры, и в течение этого времени на Венере проходит ровно 25 венерианских дней. С точки зрения наблюдателя с Земли, за этот период она совершает пять поворотов, описывая пятиугольную звездочку на большом круге небесной сферы. И каждые 5 своих дней Венера становится в одно и то же положение относительно Земли и Солнца, что объясняется резонансным движением Земли и Венеры, ввиду воздействия на Венеру поля тяготения Земли («Венера как планета»). Пятиугольник тоже связан с золотым сечением, поскольку пересечение линий правильного пятиугольника делит его стороны в пропорции золотого числа 0,618.

Таким образом, Венера имеет две ипостаси: ночная Венера отвечает за красоту и гармонию в материальном мире, утренняя – переходит на иной, почти бесплотный уровень своего существования и производит Космический Суд над человеческими душами. Венера Весов становится центральной планетой грядущей метаисторической перспективы (с ней связан также Юпитер как планета, содержащая число 5 в качестве своего нумерологического кода). В своей утренней ипостаси Венера побеждает зло и соединяет между собой расторгнутые когда-то дьяволом андрогинные половинки всех живых существ.

Тема Венеры, как было сказано выше, – главная тема жизни и творчества Леонардо да Винчи. Вот только его Венера была слишком материалистичной и не несла в себе тех качеств, которые предоставляет утренней звезде знак Весов и соответствующая ему эпоха Разделения. Поэтому и принялся великий итальянский художник и духовный деятель за реабилитацию священного женского начала, не поднимаясь выше уровня материалистической духовной парадигмы дохристианской эпохи.

В погруженном во зло материальном мире, столь явственно проявившем себя в языческий период мировой истории, время всегда идет по кругу. В нем нет ни начала, ни конца, и нет исхода бесконечным человеческим страданиям. Все дохристианские Спасители и провидцы учили, как отсюда благополучно уходить, но не могли ответить на вопрос: как сделать так, чтобы изменить сам мир и очистить его от зла; как избавиться от необходимости уходить из него, а напротив, сохранить за собой право остаться и жить в нем вечно и счастливо? На этот вопрос смог ответить только Христос.

Как было уже сказано, автор «Кода да Винчи» описал в этой книге совсем другую историю жизни Иисуса, которая делает духовную миссию Спасителя совершенно бессмысленной, поскольку она не обнаруживает никакого различия между Христом и многими другими учителями и духовидцами, жившими до и после него. Христос именуется обыкновенным пророком, имевшим семью (жену и вскоре после его смерти родившуюся дочь). Из этого утверждения закономерно проистекает вывод об ошибочности евангельской информации о его непорочном зачатии, воскресении, а также тех чудесах, которые он демонстрировал. Стало быть, не было ни воскрешения Лазаря, ни превращения воды в вино, ни хождения по воде, ни успешного кормления многих тысяч людей семью хлебами и небольшим числом рыбок. После устранения всего этого мистического флера из жизни Христа в сухом остатке мы видим лишь место для политики, и в разработке этой замечательной концепции Сионский Приорат весьма преуспел.

Коль скоро Иисус не был рожден в результате непорочного зачатия, у него был земной отец, – Иосиф из рода Давида, который был потомком царя Соломона. Таким образом, Иисус предстает уже не галилеянином, как его мать Мария, а самым что ни на есть правоверным иудеем, да еще из царского рода. Так что, видимо, он и плотником-то не был, у него были более интересные и важные задачи. Он должен был занять иудейский трон, и подспорьем в этом должен был служить его брак с Марией Магдалиной, которая, в свою очередь, была вовсе не проституткой, как придумали коварные «христианские мафиози», а наследницей аристократического рода Вениаминова. Династический брак должен был укрепить еврейское государство, и, – следую за ходом мысли сионских мыслителей, – Иисус-царь во главе своего войска должен был разгромить римских оккупантов и освободить родную страну от засилья чужестранцев. Право слово, не вижу здесь ничего ни религиозного, ни мистического. Хотя, конечно, в ветхозаветной истории именно на подобном уровне происходило взаимодействие между Богом Израиля Иеговой и еврейским народом. Вероятно, и появление Христа, по мнению иудейских священников, ничего иного еврейскому народу принести не могло, кроме обещания очередной кровавой резни и изгнания проклятых язычников из его благословенной территории. Безусловно, реальный Иисус Христос, вовсе не собиравшийся делать ничего подобного, возмутил правоверных до глубины души, оскорбив их в лучших чувствах. Неоправданные ожидания всегда жестоко мстят своему обидчику за свою глупость. Христа распинали, прежде всего, именно за опасность утраты веры еврейского народа в свою скорейшую расправу над римлянами и в свою национальную исключительность. Они привыкли быть единственными любимчиками Бога и лишь силой (в крайнем случае – обманом) добиваться всех благ, причем с благословения Высшего Абсолюта. Иудейская вера в свою исключительность несколько напоминает мне нацистскую веру, проповедовавшуюся «истинными арийцами» Третьего Рейха. Просто зеркальное отражение какое-то. Я даже опасаюсь, что прав был историк-реформатор Юрий Каныгин, когда писал о фашистском холокосте по отношению к евреям как следствии более раннего еврейского холокоста по отношению к тем народам, которых Каныгин идентифицирует как предков современных немцев. Прав был Глеб Жеглов, когда говорил, что наказания без вины не бывает. Впрочем, это знает не только Глеб Жеглов. Это – один из фундаментальных законов всех оккультных наук.

Итак, еврейская нация подверглась великому историческому искушению в лице своего Господа Иеговы, – одного из самых загадочных и двусмысленных персонажей мировой религиозной драмы. И главной духовной задачей еврейского народа теперь становится поиск достойного выхода из этого нелегкого испытания. Еврейские служители Божьи просто не поняли смысла писаний своей собственной священной книги и трактовали характер чаемого прихода грядущего Спасителя-помазанника Божьего в духе привычного материалистического редукционизма. Спасение – так спасение в физическом мире, и никак иначе; царь – так царь, и никто больше, – по-видимому, думали они. На мой взгляд, если народ фанатично верит в свою генетическую исключительность, он никогда не сможет (без отрезвляющей «помощи» вызванных им на свою голову катаклизмов) принять то учение, которое поднимается над физической детерминантой бытия. Иудейская вера могла породить только свою противоположность, которой равным образом недоступно постижение истины, а именно, – фашистскую псевдоарийскую религию, опирающуюся на идею теперь уже немецкой генетической исключительности. Столкновение двух «исключительностей» в средине XX столетия дало человечеству массу пищи для размышлений о судьбах биологических мировоззренческих детерминант в едином и целостном мироздании. Палач находит свою жертву, жертва находит своего палача, а затем роли меняются.

Казалось бы, христианство призвано было прекратить этот вечный круговорот кровной мести, да вот иудейские правоверные не захотели принять это новое учение. Поэтому и остались на прежнем своем духовном уровне развития, ожидая Мессию с большими кулаками, способного очистить их жизненное пространство от врагов. Тем самым иудеи не смогли отвести от себя последствий своего давнего греха (правда, они его и грехом-то не считают: ведь сам Бог приказал им «по-быстрому разобраться» с врагами). Они сами загнали себя в кармическую петлю, а ослабленное христианство не смогло их спасти. Вот и получилось по их писанию: око за око, зуб за зуб. Было бы лучше, если бы по-христиански, да по-христиански не получилось, увы.tyle="mso-bidi-font-weight:normal">

Урок жестокой и кровавой постхристианской истории учит нас тому, что в материальном мире, руководствуясь материальными же идеологическими постулатами, согласно которым материя определяет дух, а не наоборот, никогда не добиться освобождения от ига зла. Сегодня эти – тех, завтра те – этих. Простое перераспределение энергии в ограниченном пространстве, и не более того.

Возвращаясь к книге Дэна Брауна, обратим внимание на красной нитью проходящую сквозь нее идею возврата к господству женского, якобы первичного, материального начала. Как мне кажется, здесь Сионский Приорат стучится в открытую дверь. Женское материальное начало в реальной христианской истории благополучно удерживает устойчивое первенство, хотя на словах и провозглашается приоритет духовных ценностей, крайне слабо реализуемый в жизни. Достаточно упомянуть в этой связи особую любовь и уважение народа к Золотому тельцу, связанному с гипертрофированным проявлением энергий Венеры в ее земной ипостаси. Формально же женское начало всячески унижалось, его «в упор не видели», а вместе с тем презрительно относились к физиологическим потребностям человека, связанным с любовью. Земная человеческая природа была провозглашена злой и греховной, и всеми силами стал поощряться разного рода аскетизм и сексуальное воздержание.

Оккультные науки, основанные на знании природы и ее круговых циклов (например, астрология), отцами Церкви были отвергнуты как оппортунистические и провозглашающие культ материи. Природная магия как манифестация естественной симпатической связи между живой и неживой природой, человеком и неорганическим миром, была успешно демонизирована. Это, однако, не помешало в христианских церквах использовать магию огня церковных свечей. Задействовалась также магия симпатической связи между нуждающимися в духовной или материальной поддержке людьми и опекающими их христианскими святыми, по своим характеристикам подозрительно напоминающими прежние, языческие божества и соответствующие им планеты. А ритуалы? Что еще можно найти, в большей степени согласующееся с законами функционирования циклического бытия? Ритуалами до предела насыщена религиозная христианская жизнь. А силовые методы воздействия на инакомыслящих? Об этом так много было уже сказано, что останавливаться подробнее на этом вопросе будет просто неприлично. Иными словами, там, где служителям культа удобно опираться на дохристианские законы жизни, они используют их; там же, где это не имеет принципиального значения, они провозглашают христианские ценности. Так что мы можем с прискорбием констатировать, что христианство обеими ногами стоит в язычестве, а руками изо всех сил тянется (да не может дотянуться) к вышнему миру духа. Между тем именно спокойное и гармоническое отношение к материальному миру могло бы расчистить христианству путь наверх. Так нет же: христианскому люду хочется разрушить здесь все до основания, ожидая, что на небе ему будет даровано Царствие Небесное. Ну не может быть Царствия на небе, если на земле будет разруха.

Христианская планета Меркурий считается бесполой, или андрогинной планетой. Это свидетельствует о том, что религия Христа призвана была установить некоторое равенство между полами и возвысить женское начало, поставив его вровень с мужским, поскольку период правления Марса благополучно завершился и пора было уже менять духовные ориентиры. Христианская религия – религия андрогинной природы, религия соединения небесного с земным, божественного с человеческим, мужского с женским. Богочеловеческое воплощение Христа стало символом соединения духовного мира с материальным. В христианстве дух снизошел на материю и проникнутая духом материя обрела новое качество, – качество бессмертия, носителем которого стала личность Иисуса Христа, – Бога и человека одновременно. Христианское же человечество, не оценив обстановку, от такой большой радости просто отвернулось от родной материи, упразднив ее совершенно и забыв, что сам Спаситель – не только Бог, но и человек. Иными словами, христианство согрешило чрезмерным и преждевременным «одухотворением», в пылу которого была отринута вся та благость, которую дарила нам женская природа. В этом и заключается основная вина христианства, позволившая на волне справедливого протеста против уничтожения мировой космической гармонии подняться своим еще менее достойным духовных лавров оппонентам.

Уж они-то сразу расставили все точки над «i», благополучно «материализовав» андрогинную историю жизни Иисуса Христа и сведя драматическую мистерию его судьбы к банальной борьбе за власть. Власть и правление связаны с астрологическим женским знаком Козерога, относящимся к земной стихие. Так что ориентиры «корректоров» Христовой жизни очевидны. А как боровшиеся за священный Грааль тамплиеры любили деньги!.. Это вообще отдельный разговор, а потому не будем сейчас о грустном.

В свете прочитанной книги Д. Брауна мне становится совсем непонятно, чем же масонские мыслители объясняют распятие Христа. Если он действительно был потомственным царем, которого на протяжении многих веков с надеждой ожидало еврейское общество, то почему это общество не приняло его, почему его распяли? Как-то концы с концами не сходятся. Когда материалистическая трактовка пророчеств Ветхого Завета получила свое реальное воплощение в истории, как могли иудейские религиозные служащие проворонить это событие, отмахнувшись от своего долгожданного царя? Какого им еще царя надобно было? Судя по всему, правоверные иудеи отличаются от масонов тем, что они не признали своего Спасителя в Христе, в то время как масоны признали, да поздно было. И теперь правоверные продолжают выглядывать своего царя (боюсь, что они его таки дождутся, только вот как бы не оказался он тем самым Антихристом, о котором предупреждают христианские пророчества). А масоны кусают себе локти и мечтают посадить на трон уже какого-нибудь биологического потомка этого непризнанного царя. Ведь прежнего уже не вернуть, а в свете биологического детерминизма не имеет значения, кто именно будет у власти, лишь бы кровь была та самая, – царская, «святая».

Поскольку Сионский Приорат считает лжесвидетельскими христианские канонические Евангелия и совершенно по-иному моделирует жизнь Иисуса, остается заподозрить данную организацию еще и в отрицании самого Христова распятия. Можно также допустить, что она искренне верит в то, что распинали Христа по требованию не иудейских священнослужителей, а совсем других специалистов кнута и пряника. Кстати, римский прокуратор вполне мог быть заинтересован в казни Иисуса, если последний действительно был потенциальным иудейским царем. Это могло бы представлять серьезную угрозу для сохранения устойчивой власти римлян в иудейских землях. Иная история, – так иная история, почему бы и нет? Гулять – так гулять!

История сама по себе – довольно странная вещь. Изучающая ее наука неоднократно убеждала нас в том, что история скорее создается своими исследователями, нежели они раскрывают ее подлинное содержание. Л.Э. Ванд и А.С. Муратова в своей книге «Генеалогия культуры: зримое и тайное» обращают внимание на то, что прошлое, открываемое историками, имеет отношение больше к нашему настоящему, чем к самому прошлому: «…история начинается (или заканчивается) с выяснения того, что было «на самом деле». Вот этот, сформулированный Ранке, знаменитый критерий «на самом деле» наводит на подозрение, что в истории мы ищем лишь реалии сегодняшнего дня; реалии, порожденные культурными установками, способами видения, интересами того времени, к которому мы принадлежим… Нет такого «факта», который бы во все времена одинаково осмыслялся, и более того – само наличие «факта», степень его реальности может определяться культурной эпохой… Факты… не бывают нейтрально-объективными. Объективность – это чаще всего удачно скрываемое подверстывание под общепринятые в данном сообществе (историков, социологов) взгляды. И отбор фактов, и язык их описания никогда не обходятся без заранее принятой позиции… «То, что есть», «на самом деле» – по своей природе соткано из того же материала, что и сегодняшняя действительность, видимая с какой-то колокольни. Таким образом, история, сплошь состоящая из так называемых фактов, представляет собою не более чем «вариант настоящего» (3).

Каждое сообщество формулирует известную историю по-своему, с тем чтобы применить эту реликтовую формулу к своим настоящим нуждам. Христиане видят «духовную» историю жизни Христа, потому что их жизненные цели заключаются в подготовке к переходу человечества в иной, одухотворенный мир, в котором никогда не будет страданий. Масоны предпочитают «материальную» историю Иисуса-царя, по образному выражению революционера Петрашевского, «несколько неудачно кончившего свою карьеру». Однако неудачно кончил свою карьеру как раз сам Петрашевский...

Тем не менее, Иисус все же был реальной личностью и имел какую-то свою конкретную судьбу. Возможно, оба вышеуказанных варианта этой судьбы не соответствуют действительности; возможно, один из них все же справедлив. И теперь каждому из нас доверено право самостоятельно решать, какую из двух версий ему следует принять, или же просто отказаться от обеих. Принимая какой-либо вариант или предлагая свой, мы создаем уже свою собственную историю, согласующуюся с нашими личными интересами.

Человеческий разум представляет собой синтез логики и интуиции, левополушарного и правополушарного мышления. Автор «Пути ариев» Ю. Каныгин очень четко разделяет эти два способа мышления, ассоциируя первый из них с добром, а второй – со злом. Этого делать ни в коем случае нельзя. Целостный человек должен использовать оба пути познания и развивать в себе не только «добрую» логику, но и «злую» интуицию. Человек – андрогинное существо, и доброе свое качество он обретает только в момент раскрытия в себе состояния андрогина. Стало быть, ни один из двух полярных способов мышления не может характеризовать человека положительным образом, поскольку однотипно мыслящий человек не может быть целостным и совершенным. Совершенным является человек, обладающий интегральным мышлением, в котором присутствуют как логика, так и интуиция.

Не обладая означенным качеством целостного мышления, я опираюсь на тот его способ, который наиболее доступен как мне, так, вероятно, и большей части современных исследователей, – на логику. С ее помощью и руководствуясь тем ее усовершенствованным вариантом, который психолог Петровский хитроумно назвал «внутренней логикой самодвижения процесса развития», я пришла к выводу, что достоверной является именно каноническая история судьбы Иисуса Христа. Только такой вариант христианского учения закономерно и логически вписывается в общую картину развития человеческого сознания в течение всей истории белой расы (подробно об этом я написала в «Пятом Дне творения…»). И если обнаружившая себя идея движения мировой религиозной истории действительно существует, то что же тогда могло бы помешать Господу позаботиться о том, чтобы и мистерия жизни Христа реализовалась в том виде, который соответствует ее духовному замыслу? «Материалистичность» той христианской мистерии, которую придумали наследники религии Иеговы, никак не вписывается в метаисторический ход мировых событий, оставаясь в энергетических пределах иудаистских канонов. Время же идет вперед, хотя для дохристианского сознания оно по-прежнему катается по кругу.

Выдвинутая мною теория принципов формирования мировых религий основывалась на практике религиозной истории. «Масонская» же история Христа совершенно выпадает из этого связного ряда духовных событий, сопровождавших возникновение той или иной религиозной парадигмы. Поэтому я считаю ее искусственным, извне привнесенным разрушительным элементом, призванным опорочить христианскую доктрину. Этого, собственно, и следовало ожидать. Ведь христианство должно было принести с собой веру в окончательную победу над мировым злом. А уничтожить это зло можно будет только тогда, когда оно полностью раскроется и проявит себя в своих наиболее внушительных масштабах. Бессмертие достигается через смерть смерти, а для этого смерть сначала должна наступить. История христианства, как и личность самого Христа, сталкивается с самым ожесточенным мировым злом, а зло, как известно, обитает только в материальном мире. Поэтому и атака системы мирового зла на хрупкое в своем современном состоянии христианство идет со стороны материального мира, несправедливо ущемленного христианством в своих правах. Христианство само сделало невозможным очищение материи от зла, когда в своей аристократической гордыне отвергло «плебейскую» материю. Тем самым оно ослабило свою связь с Христом, который принес нам идею близости духа и материи.

Презрение по самому своему существу содержит в себе зародыш зла. Презрение духовного человека к кому или к чему бы то ни было лишает его духовности, и он сам становится почти не отличим от того, на что направляет свое презрение. Так и христианство, презирая и проникаясь ненавистью к язычеству, само «материализовало» себя, причем это была материализация «злого» свойства. Ведь зло – это анти-любовь, анти-соответствие. Когда в христианстве был расторгнут союз между духом и материей, оно раскололось на части, почти полностью утратив живительную силу любви. Расторжение союза есть утрата соответствия. Именно поэтому так дорого стоили мыслителям эпохи Возрождения их гениальные научные открытия: не видели церковники соответствия между этими открываемыми материальными законами и своими богословскими представлениями о Божественном. А между тем подлинная, живая идея всегда проявляет себя в материальном мире. Раскрывая законы материального мира, ученые постигают мир идеальный, истину Божественного бытия. В столкновении же Церкви с наукой нередко совершались страшные злодеяния, при которых церковнослужители несправедливо осуждали и наказывали людей, раскрывавших истину. Когда обнаруживаемый учеными подлинный духовный мир (мир идей, положенных в основу бытия физического мира) не совпадал с тем духовным миром, который смоделировали для себя церковники в своем фанатичном религиозном воображении, попиралась истина, что, в свою очередь, приводило к дальнейшему разрушению нашей связи с Господом Богом. Служители Церкви выполняли при этом миссию Антихриста, тем более что для борьбы с инакомыслящими они зачастую прибегали к помощи тех методов, которые были присущи материальному, пронизанному злом миру. Любовь с кулаками – уже не любовь. Так в христианстве мало-помалу возрождался иудейский Иегова, причем в своем самом извращенном несовершенным человеческим мировосприятием виде. И что же теперь на зеркало пенять?

Появление масонского Христа-человека есть реакционный шаг назад, подготовленный всем ходом христианской истории. Вот «второй приход» этого Христа и будет приходом Антихриста. Антихрист, по своим общеизвестным характеристикам, – как раз тот самый «истинный» Христос, которого навязывают нам масонско-иудейские реваншисты.

Самая замечательная по своей хитрости, на мой взгляд, мысль «Кода да Винчи» состоит в том, что в настоящее время нет уже необходимости доказывать подлинность масонской версии жизни Иисуса. Достаточно в это просто верить (то же самое утверждают относительно своей версии ортодоксальные христиане). И растерянному обывателю предлагается просто выбрать из двух вариантов наиболее правдоподобный. Долго гадать не нужно, чтобы понять, что версия о земном происхождении Христа выглядит значительно убедительнее. Современному человеку крайне сложно поверить в такие невероятные чудеса, как непорочное зачатие или воскресение.

Здесь хотелось бы немного остановиться на версии непорочного зачатия, вызывающей так много терзаний в умах религиозных и нерелигиозных деятелей. Мне совершенно непонятно, почему этот феномен так смущает традиционную науку. Кому, как не ученым-биологам, должно быть известно, что главное в процессе зачатия – не сам контакт женской яйцеклетки с представителем противоположного клеточного лагеря, а наличие какого-либо импульса, подвергающего эту клетку инициации. Святой Дух, каким бы ни был его «физический смысл», по своим характеристикам вполне в состоянии это сделать. Корни второй трудности в принятии постулата непорочного зачатия учеными мира уходят в основы генетики. Родившийся «непорочным» образом человек не может быть мужчиной, так как для формирования мужского плода необходимо обязательное участие мужской у-хромосомы, которой нет у женщины. Но это недоразумение тоже легко преодолимо. Рожденный в результате непорочного зачатия, демонстрирующий удивительные чудеса и способный воскрешать не только других, но и самого себя человек никак не может иметь тот же генетический состав, которым обладают обыкновенные люди. От земной женщины Иисус вряд ли мог получить набор таких выдающихся генов. Так что источник этой генетической революции следует искать в его отце, которым, как известно, был Святой Дух. Коль скоро Мария в момент зачатия ребенка подверглась его чудесному воздействию (на привычном для нас языке это воздействие можно было бы охарактеризовать как особого рода облучение точечного характера), то и генный набор зародившегося ребенка мог переструктурироваться каким угодно образом. Под воздействием мутации одна из женских х-хромосом вполне могла потерять одно свое плечо и начать функционировать как у-хромосома. А учитывая то, что предназначением Иисуса Христа было подключение человечества к андрогинной мировой реальности, генотип Спасителя вообще должен представлять собой нечто иное, нежели генотипы обычных мужчин и женщин. Ничего сверхъестественного в этом нет, поскольку данная возможность вполне укладывается в пределы доступных нашему пониманию законов биологии.

Герои книги «Код да Винчи» настойчиво убеждают нас в том, что рассказанная ими версия судьбы Христа вовсе не нуждается в подтверждении, поскольку ее духовным содержанием и так уже наполнены до предела все сколько-нибудь значительные произведения мирового искусства, созданные в течение всего постхристианского времени. Речь идет о культе Прекрасной Дамы, – музы, вдохновляющей на великие креативные свершения поэтов, музыкантов, художников и других представителей мировой творческой элиты. Оказывается, у всех у них была одна Муза – Мария Магдалина, божественная супруга Иисуса, которой он завещал опеку над нашим бренным миром. Но почему же именно Мария Магдалина, Боже мой?! Как будто за все прошедшие века в мире был заключен лишь один-единственный брак и все мы черпаем андрогинную энергию любви исключительно из этого священного союза. А как же быть с дохристианской историей? Как обходились без этой благословенной Музы мыслители и художники прежних времен? Так может быть, дело вовсе не в Марии Магдалине как конкретном историческом персонаже, а в образе мифологическом, поддерживающем наидревнейший культ Великой Матери, – образе Белой Богини, – так мастерски описанном в одноименной книге Роберта Грейвса?

Подобно тому, как во всю человеческую историю зачатие детей производится по раз и навсегда установленному божественному принципу, так и процедура творческого зачатия во все времена протекает по одному и тому же «производственному типу». «Женское» сознание мужчины при этом оплодотворяется «Святым Духом», исходящим от женщины, что и приводит к известным замечательным последствиям. В этот момент мужчина реализует свою женскую программу, и вдохновляет его вовсе не женское начало как таковое (оно служит для него лишь образцом для своеобразной калькуляции при завершении работы). Вдохновляет его только то, что «вдыхает жизнь», – мужское начало, заключенное в природе женщины. Каждый человек, – будь то мужчина или женщина, – в период своего творческого цветения реализует свою женскую природу, «призывая» природу противоположную, мужскую, чтобы она дала ему импульс к развитию и творению нового.

Природа каждого из нас андрогинна; мы обладаем качествами как одного, так и другого пола. Просто на уровне физического тела у нас работает только одна половая программа, на уровне сознания – другая. Причем неактуальная для нас в нашем физическом теле программа, представляющая нашу видимую противоположность, хранится в иной области бытия, к которой мы имеем доступ лишь через область души. Как было сказано выше, эта программа связана с чувством прошлого времени. То, чего не хватает нам сейчас, – это то, что в полном достатке присутствовало в нас когда-то. Это – наш утраченный рай, который всегда с нами, только мы не можем прикоснуться к нему. Он существует в прошлом, и мы встречаемся с ним лишь в нашей памяти, в пространстве нашего сознания, а чаще – подсознания.

В книге «Пятый День творения…» я писала о пятой энергетической чакре вишудха, отвечающей за творчество, в ее связи с синхронной ей второй чакрой свадхистана, в сферу интересов которой входят сексуальность и рождение детей. Вторые чакры первых двух тел человека символизируют андрогинную природу, – в пределах, разумеется, своей сферы действия. Сущность андрогинности – это вечная направленность на контакт для соединения двух противоположных природ. Соединение на уровне физического тела дает рождение новой жизни. Соединение на уровне душевного тела дает творчество, которое фрейдистская психоаналитическая школа почему-то называет сублимацией сексуальной энергии. Такое поверхностное представление, вероятно, объясняется тем, что материалистическое сознание основателя этой школы не могло обнаружить в человеке ничего иного, кроме «весомого, грубого, зримого» физического тела. Творчество же как иноматериальный процесс в глазах родоначальника психоанализа представало не как самосущая реальность, а как заместительный процесс, происходящий за счет выкачивания энергии из материальной сферы. Эта материальная сфера представляет, на его взгляд, единственную подлинную человеческую ценность. Будучи, к несчастью, не востребованной, сексуальная энергия из материальной сферы безжалостно отправляется в «утешительную» сферу человеческих духовных свершений. Так что «по Фрейду» получается одно из двух: или секс, или творчество. Не думаю, что это справедливое утверждение. Творчество имеет свою собственную энергию чакры вишудха, хотя, безусловно, в случае необходимости к ней могут прийти на помощь другие чакры. И в этом качестве бесспорным первенством среди них обладает свадхистана, как родственная по духу вишудхе. Ведь энергии свадхистаны и вишудхи очень близки по своей природе, так как обе они инициируют нашу кармическую память и восстанавливают ощущение утраченного рая посредством соединения с противоположным началом.

Вишудха – вторая чакра второго, душевного тела человека, и поэтому она андрогинна вдвойне. Если в чакре свадхистана состояние андрогинности достигается лишь на короткое время, в момент сексуального контакта, дающего толчок к образованию новой жизни, то в вишудхе происходит контакт иного рода, моделирующий реальность бессмертия. Плодами любви в бессмертной сфере бытия являются идеальные продукты, – продукты творчества. В вишудхе происходит творческое оплодотворение, в результате которого рождаются бессмертные творения, имеющие духовную сущность.

Любовь и творчество – главный смысл человеческой жизни, в них заключен весь замысел мирового космического творения. Образ женщины-Музы всегда присутствовал в человеческой истории и вел нас за собой к духовным вершинам. Идея Музы – это идея Андрогина, обладающего женской формой и мужским содержанием. Женская внешность облекает иную, невидимую глазу внутреннюю сущность, которая способна зародить в созерцающем ее субъекте желание создавать новый мир, который, перефразируя одно известное изречение, есть лишь хорошо забытый старый. В своем творческом процессе человек соприкасается с прошлым, восстанавливает в себе состояние изначальной гармонии, возвращаясь тем самым к своему первичному самосознанию андрогина.

Прошлое связано с тайной, с предвосхищением чего-то запретного и, в то же время, бесконечно притягательного. От раскрытия прошлого человек ожидает всегда чего-то сверхъестественного, чего в природе просто быть не может. Можно ли этому удивляться? Вероятно, нет, потому как мы интуитивно предчувствуем не то «прошлое настоящего», как выражался блаженный Августин, которое существовало во времени, а подлинное прошлое, которое никогда не было настоящим. До вторжения в мир армии зла времени не было. После очищения мира от зла времени не будет. Настоящее – единственная «материализованная» временнáя форма; прошлое, будущее и вечность – формы иноматериальные. При этом подлинной идеальностью, вероятно, обладает только вечность. Прошлое же и будущее представляют собой синтез материального и идеального. В бытовом плане это можно объяснить тем, что прошлое когда-то происходило в настоящем, а потому было когда-то материальным, а будущее еще будет настоящим и материализуется.

Согласно зороастрийским астрологическим канонам, четыре Стража Времени расставлены по четырем сторонам света, соответствующим четырем кардинальным точкам Зодиака. Страж Настоящего стоит на Юге, Страж Вечности – на Севере, Страж Будущего – на Востоке, Страж Прошлого – на Западе. Настоящее (привязанное к кардинальной точке 1гоº Рака) и вечность (1йº Козерога), так же как Юг и Север, противостоят друг другу на вертикальной зодиакальной оси, символизирующей собой путь развития объективного, «неживого» мира. Настоящее при этом представляет материю, вечность – дух. Будущее же (1йº Овна) и прошлое (1йº Весов), как Восток и Запад, противостоят друг другу в пути развития субъективного, «живого» мира, – мира человеческой личности. И здесь уже обе противоположные формы времени отражают одну и ту же реальность, – реальность мира андрогинного. Горизонтальная ось прошлого-будущего называется субъективной осью. Эта ось связана с движением мировой истории к эсхатологическому рубежу. Она очень динамична, поскольку в основу ее развития положена человеческая свобода. Субъективная ось являет собой самоорганизующуюся систему, которая сама моделирует себя. Ось настоящее-вечность называют объективной осью. В отличие от субъективной оси, она статична и способна на изменения не сама по себе, а лишь под влиянием человеческой личности, олицетворяющей собой ось субъективную. Только развитие субъективной оси влечет за собой трансформацию в сфере ведения оси объективной. Пока осуществляется динамика прошлого-будущего, возможна и переструктуризация в настоящем и вечности.

С творчеством связаны лишь прошлое и будущее, поскольку эти две формы времени отражают андрогинный мир, мир человеческих отношений. Все, что касается человека, представляет для нас всегда наибольший интерес, поскольку мы еще очень плохо знаем себя и свой внутренний мир. Для самого себя человек предстает трансцендентной тайной. Проецируя себя в настоящее, мы словно уплощаемся, «объективируемся», затормаживаемся в своем внутреннем движении. Мы перестаем быть собой, теряем ощущение своей андрогинности, и это приносит нам серьезные страдания, тем более что материальный мир, связанный с настоящим, сейчас предельно демонизирован. Самой большой привлекательностью для нас обладает не настоящее, в котором все слишком очевидно и не всегда приятно, и не вечность, в которой все идеально настолько, что не оставляет надежды для наших личностных перспектив. Нас привлекает наш собственный мир, в полной мере раскрывающий себя в единстве двух «субъективных» времен, в свободе нашего движения от прошлого к будущему, или наоборот, – от будущего к прошлому.

Даже когда мы вспоминаем историческое прошлое, происходившее когда-то во времени, мы все равно вносим в это воспоминание лепту идеального, так как выделяем в нем главное, что дало о себе знать в дальнейшем. В этом же ключе мы мыслим и о будущем, моделируя в нем желаемые для нас основные событийные вехи и не вдаваясь в те мельчайшие подробности, которые порой закрывают от нас в настоящем очень важные вещи. Поэтому прошлое и будущее «чище», чем настоящее. В них дух проникает в материю и оживляет ее, производя андрогинный синтез.

Стремление к идеализации прошлого и будущего, по-видимому, связано у нас с памятью о действительно идеальном прошлом, существовавшем вне времени, и с предчувствием о таком же идеальном будущем, когда будет явлено новое бытие и времени больше не будет. Все, что пребывает вне времени, существует иным образом, нежели наш физический мир, а потому не конкурирует с миром настоящего и не перекрывается им. В любой момент мы можем встретиться с прошлым или будущим, если обратим свое внимание на место их обитания, – мир собственной души. Именно в ней хранятся самые удивительные тайны, скрывающие от нас сущность нашего собственного я.

Человек постхристианской эпохи всегда чувствовал, что религия Христа призвана раскрыть ему глубины его андрогинной души. И несмотря на то, что история жизни Спасителя детально описана в канонических текстах, Его личность почему-то осталась загадкой для нас. Не все нам понятно и в христианском учении. Непонятно также и то, почему, несмотря на жертву Христа, мир по-прежнему погружен во зло. Снял ли действительно с нас грех Спаситель, или произошло нечто другое? – На этот вопрос человечество постоянно пытается найти ответ. На уровне интуиции мы знаем, что миссия Христа еще не закончена: должно быть что-то еще, чего мы никак не можем постигнуть. И вот этим притяжением тайны личности Иисуса умело воспользовались «сионские приораты», объявив о своих сногсшибательных секретных сведениях, способных полностью изменить наше представление о сущности христианского учения. Истосковавшийся по сакральному знанию люд с восторгом принял эту информацию, подготовившись услышать нечто самое головокружительное и фантастическое, что сможет раскрыть нам тайну о нас самих.

И вот время пришло, час настал. Обнародовать свои потрясающие тайны, если верить Д. Брауну, масонские деятели готовились к началу нынешнего тысячелетия. Но не сложилось. Вместо этого вышла скандальная книга «Код да Винчи», сумевшая бросить тень на католическое богословское учение. Однако нас опять обманули. Нам дали не то, что мы жаждали получить, – не искомое продолжение христианских откровений, благодаря которому наш внутренний мир мог бы взорваться мириадами духовных звезд и расцвести самыми яркими красками. Вместо этого нам кинули очередную банальную информационную жвачку, словно сошедшую со страниц скандальной светской хроники. Подобные «страшные тайны» ничего нового не дают ни уму, ни сердцу человека. В книге Д. Брауна, увы, раскрыты совсем не те тайны, которые действительно волнуют современное человечество. По-настоящему его волнует только тайна андрогина.

Однако будем справедливы: масонско-сионские мудрецы в своей идее о браке Христа с Марией Магдалиной очень близко подошли к идее подлинного брака андрогинных существ, раскрывающейся в новую христианскую эпоху. Жаль только, что роковая материалистичность дохристианской идеологии извратила эту с небес поступающую на землю информацию почти до неузнаваемости, и в итоге получилось пресловутое «слышу звон, да не знаю, где он». Что нам до брака двух совершенно посторонних и далеких от нас людей, даже если они являются носителями королевской иудейской крови? Нас волнует лишь наша собственная судьба, наше собственное я, вторая половинка нашей души. Именно надежду на достижение гармонии в нашей собственной душе мы возлагаем на следующий этап мировой духовной истории.

Иисус Христос «по-сионски», не обладающий божественной природой, не в силах помочь нам очистить наш внутренний мир, избавить нас от зла. Зло побеждается только в человеческой душе, и лишь вслед за этим может быть очищен физический мир. О другой последовательности событий бессмысленно и мечтать: зло не уйдет само и его не отменят одним указом. Со злом человеку приходится бороться самостоятельно.

Не могу не отдать должное авторам «параллельной» истории Иисуса Христа. Ведь эта параллель – как будто отражение подлинной христианской программы, не проявленной еще в мире. Только отражение это подается в искаженном свете и заранее ставит блок на наше восприятие той части христианского учения, которая должна уже скоро обнаружить себя в христианской жизни. Масонское же «Евангелие» перекодирует всю грядущую метаисторию с «душевного» уровня на «материальный». Вместо идеи о соединении двух частей андрогинного целого в одно оно предлагает свою версию династического брака «освобожденного» от своей андрогинной природы Иисуса. Вместо очищения памяти прошлого человеческой души посредством духовного воскресения оно выдвигает свой вариант «очищенного» прошлого, происходившего в настоящем, которое, как известно, чистотой не выделяется. Это «свободное от метафизических предрассудков» прошлое вечной жизни нам, правда, не обещает, зато оно так близко и понятно нашему настоящему и уж, во всяком случае, спокойствие и привычную стабильность нашего бытия оно гарантирует.

Складывается впечатление, что сионские лидеры просто перепутали вторую чакру свадхистана с пятой чакрой вишудха: они ведь так родственны. Но вторая чакра уже давно раскрыта, и ее энергии благополучно работают в мире еще со времен Заратустры. Нам же нужно двигаться вперед и реализовывать новый для нас уровень богочеловеческого энергетического базиса.

Надо сказать, что гениальность Леонардо да Винчи позволила ему, несмотря на всю его материалистичность, отразить уже следующую ступень развития человеческого сознания. В книге «Код да Винчи» приводятся совершенно удивительные факты, проливающие свет на андрогинные идеалы этого великого художника. Оказывается, на картине «Мона Лиза» изображена не женщина, а андрогин, в котором присутствуют как женские, так и мужские черты (правда, автор книги слово андрогинность заменяет его извращенно-материалистическим эквивалентом, – гермафродитизм). В имени «Мона Лиза», по словам героев книги, соединены имена мужского божества Амона и женской богини Изиды, – супруги Амона, согласно некоторым мифам. Особая техника, с помощью которой была написана эта картина, усиливает ощущение тайны, окутывающей этот то ли женский, то ли андрогинный образ, и придает ему впечатление бесплотности, иноматериальности. На примере Моны Лизы мы можем убедиться в том, насколько близки были представители Приората Сиона к разгадке Христовой тайны. Вот только восприняли они ее слишком поверхностно и трактовали в примитивном материалистическом ключе, что даже сподвигло данного литературного певца их великих дел называть андрогинность гермафродитизмом.

Христианская религиозная концепция уже изначально содержала в себе безусловный андрогинный элемент. Речь идет об идее Божественного брака Иисуса, супругой которого стала сама христианская Церковь. Принимающий крещение человек, попадая в лоно Церкви, автоматически становится обрученным с Христом и включается в мистерию соединения андрогинных частей в единое целое. Обсуждаемая же в моей работе масонско-сионская концепция с претензией на андрогинность являет собой значительно уплощенное «развитие» этой первоначальной христианской идеи и непосредственную буквализацию ее. Брак – так брак, чтобы народу понятно было. Между тем, мистерия христианского брака как первой, так, я думаю, и второй христианской формации, есть идея восполнения единства человеческой души как способа соединения человека с Богом. Первый приход Христа указал нам всеобщий путь к Господу через вхождение в Церковь; второй его приход раскроет для нас возможности пути индивидуального. Ко всеобщей любви друг к другу как к братьям и сестрам прибавится индивидуальная любовь между парными половинками одного андрогинного целого. Такая индивидуальная любовь обусловлена повышением уровня человеческого самопознания, раскрытием чакры вишудха, со всем ее творческим потенциалом, и восстановлением памяти прошлого, которое будет происходить в душе каждого из нас. Изначальная целостность души постигается не извне, а изнутри, не общинно, а индивидуально, потому что этот процесс совершается в самόм человеческом сердце.

Божественный брак одухотворяет человека, раскрывая его внутреннюю сущность. Человек обретает новое для себя качество духовного аристократизма и возвышается любовью, которая обнаруживает его подлинное родство с самим Господом. Фраза Христа «Не будет ни эллина, ни иудея», вероятно, возмутила представителей иудейской элиты до глубины души. Как же: так долго носиться со своей избранностью, ожидая своего могущественного иудейского царя, который сразу покажет всем народам, кого здесь любит Бог и кто здесь имеет право на жизнь, – и вместо этого получить некое интернациональное братство, нивелирующее их национальные заслуги. «Худосочная» любовь к врагам своим тоже не входила в их планы. Иудеям, вероятно, она казалась слишком пресной на фоне их пламенного и страстного романа со своим личным Богом, со всеми вытекающими из него последствиями в виде бурных припадков ревности, перемежающих периоды безумной любви и отчаянной ненависти. «Восток – дело тонкое», а восточный народ – чрезвычайно экспрессивный народ, всему предпочитающий бешеную динамику развития отношений, включающую как взлеты, так и падения. Достаточно только вспомнить, что в правилах хорошего тона у евреев было раздирать на себе одежду, едва лишь им выпадала возможность войти в сколь-нибудь возбужденное эмоциональное состояние, или посыпать голову пеплом, изображая крайнее душевное волнение.

Опять же, – Иегова ничего не говорил своим подопечным о любви к врагам. Напротив: он требовал мстить им до последней капли крови (крови врагов, разумеется). Свою любовь «к своим» иудейский Бог демонстрировал несколько иным способом, нежели Бог христианский. Ее коэффициент измерялся пропорционально к количеству трупов инородцев, разбросанных там и сям вокруг священных израильских (или, – неважно, – отныне израильских) поселений. Так что, право слово, значительно проще сим «Божьим избранникам» было, аки врага, распять Христа (от греха подальше), чтобы он и не смущал неокрепшие умы подрастающего иудейского поколения. И династический брак «приземленного» и ничего не имеющего против иудейских духовных ценностей Иисуса, ставший, согласно версии представителей «христианского иудаизма», осуществлением альтернативного варианта его судьбы, был призван показать, что Иегова не забыл своих цыплят, заботится о них и снова поднимает престиж иудейской крови в мире. Однако этот «кровный брак» лишен андрогинных основ, а потому не способен изменить и очистить человеческую душу. Он ничего решительно нового и освобождающего от гнета зла человечеству не сулит. Но при чем здесь человечество, когда речь идет о любимых воспитанниках Бога? В любом случае, чтобы доказать свое первенство, иудеям придется апеллировать к помощи своего Иеговы, – то есть прибегать к привычной внешней силе. Но времена меняются, и с течением времени внешняя сила отступает на второй план. «Браки крови» давно отслужили свое, и мир входит в период «браков душ».

 

Что меня весьма удивило в произведении Д. Брауна, – так это непонятный восторг и воодушевление, с которым нелирические его герои кинулись на поиски Священного Грааля. Если Грааль – это всего лишь документы, подтверждающие подлинность «приземленной» судьбы Иисуса Христа, то чем же питается такой интерес к ним? Ведь масонская вера не нуждается в доказательствах. Кроме того, поскольку герои «Кода да Винчи» прекрасно знают, что содержится в этих документах, получение сих бумаг на руки ничего нового им уже не сулит. Неужели так уж соблазнительна в их глазах возможность «держать на крючке» католическую Церковь, шантажируя ее этими бумагами, что даже сердце исследовательское замирает? Что касается стремления получить из них новые сведения, – то это могут быть лишь какие-то бытовые подробности, которые и удивить-то уже не смогут. Вероятно, дабы одних документов не оказалось мало, чтобы произвести переворот в крещеном мире (документы можно и подделать, причем это могли сделать еще в первых веках нашей эры), «держатели» Грааля сообщают, что к этим документам, в качестве, вероятно, необходимого материального аргумента, прилагается еще и тело самой Марии Магдалины. Но кто сможет с уверенностью сказать, что предъявленное тело принадлежит именно ей, так же как и то, что данные документы являются подлинными?

Судя по всему, сионские документы никогда не будут представлены миру, потому как их или не существует вообще, или же они являются достаточно очевидной подделкой. Поэтому единственное, на что могут рассчитывать сионские правоверные, – это так называемое психическое воздействие на своих потенциальных сторонников. Ореол тайны и какая-то противоестественная экзальтация, сопровождающие любое упоминание этих якобы священных реликвий, наводят на подозрение, что и тайны-то здесь никакой нет. Эта замечательная тайна, вероятнее всего, является искусственным изобретением, созданным в соответствующей духовной лаборатории. Свидетельством тому является патологическая любовь представителей масонских организаций ко всяким шифрам, кодам и секретным инструментам. Сионская легенда о Христе, по всей видимости, является полностью человеческим креативом.

Согласно известному афоризму, познание тайны есть углубление ее. Речь идет о подлинной тайне, скрывающей истину бытия Божьего. Тайну символизирует планета Нептун, – планета музыки, мистики и космической любви. Нептун является сигнификатором знака Рыб, эра которого связана с возникновением и становлением христианской религии. У Нептуна большой цикл обращения, – около 165 л., – и по этой причине он является непостижимой для нас планетой и связанная с ним мистическая реальность не поддается нашему осмыслению. Этот феномен можно только принимать как данность, но крайне сложно понять его до тех пор, пока век человеческий не увеличится настолько, чтобы достигнуть «возраста Нептуна», – тех лет, в течение которых эта планета в своем орбитальном движении последовательно осваивает все градусы Зодиака. Подлинные божественные тайны естественны и труднодоступны для человеческого ума, однако постигнуть их можно с помощью специальной, связанной с Нептуном мифологии. Мифы – это язык глубинного, объемного мышления.

Нумерологический код Нептуна – «зеркальное» число 9. Это же число составляет цикл обращения Лилит, или Черной Луны, символизирующей собой злое, дьявольское начало. Лилит как бы мимикрирует под «высшую девятку» Нептуна, придавая себе некую воображаемую таинственность и притягательность, но, в отличие от своего «числового» тезки, за этой внешней, поверхностной таинственностью не скрывается ничего сущего. И если Нептун имеет в себе определенное содержательное наполнение, а его внешняя таинственность обещает нам раскрытие подлинной сакральной информации о неизвестных нам божественных законах, то Черная Луна этой внешней таинственностью и ограничивается. Она способна только искушать нас большими обещаниями и питать неоправданными иллюзиями, затягивая в глухие дебри «тайноведения». В конечном же итоге она лишает нас всего, что было поставлено на кон в пустой гонке за иллюзорными ценностями, и оставляет нас ни с чем «у разбитого корыта».

С Нептуном связаны тайны; Лилит же тайны недоступны, и она подменяет их секретами и загадками. Загадки отличаются от тайн своей рукотворностью. Тайны же характеризуются простотой. Чтобы постигнуть сущность тайны, достаточно всего лишь одной операции. Трудность здесь составляет само выполнение этой одной-единственной операции, поскольку ее следует производить в непривычной для нас сфере познания. Загадки, напротив, подчас бывают чрезвычайно сложными и «закрученнными», поскольку их автором является виртуозное, но поверхностное человеческое мышление, которое еще «себя не нашло». Однако выполнение операций, призванных давать ответы на эти загадки, не вызывает у человека особых трудностей. Путем нехитрых логических комбинаций всегда можно раскрыть любой секрет. В отличие от тайн, загадки вполне поддаются разрешению, не требующему от нас повышения уровня нашей интеллектуальной организации. Разгадывание загадок происходит здесь же, «не отходя от кассы», в привычном для нас ментальном пространстве. Постижение же тайны полностью меняет нас, выводя на более высокий уровень сознания, поскольку в раскрытии тайны мы сближаемся с Богом.

Разгадывание того, что создано человеком, не может представлять для человека большой трудности. Это – пример соревнования равных возможностей. Сионские служители придумали немало подобных «ребусов-кроссвордов», ничего общего не имеющих с подлинными тайнами. Они хорошо потрудились над тем, чтобы создать виртуальную реальность существующих в нашем сознании «подлинных» христианских текстов. Даже мифы, обслуживающие масонский эгрегор, являются искусственными и представляют собой примитивное обезьянничанье под христианские мистерии. Процессом космического мифотворчества управляет Бог, а не человек, и в созданных Господом мифах зашифрована программа развития космоса и человека. Кое-кто, устав от бессонницы, навеянной ему лаврами Творца, может, конечно, придумать свои собственные мифы (видимо, посчитав наш реальный мир недостаточно интересным для себя), но они не станут работать как космическая программа, а потому интересующие нас вопросы с помощью этих искусственных мифов мы не разрешим. Масонская мифология, например, может даже «радовать» нас своей близостью к христианскому первоисточнику. Взять хотя бы легенду об Адонираме, мистериально разыгрываемую при масонском посвящении в степень мастера.

Как пишет В.Ф. Иванов в своей книге «Тайны масонства», в основу этой легенды положена вымышленная история об убиенном Адонираме, – главном строителе Соломонова храма. В этом строительстве участвовали представители трех степеней посвящения: ученики, товарищи и мастера. У каждой их этих трех степеней было свое символическое слово, причем низшие степени не могли знать словá высших. Поскольку мастера, в соответствии со своим наивысшим посвящением, получали самую большую зарплату, три товарища решили выпытать у Адонирама слово мастеров (сообщу вам по секрету, что это слово – «Иегова»). Когда же Адонирам отказался поведать им эту «страшную тайну», они его убили и захоронили. Однако царь Соломон, узнав об этом, приказал найти могилу, что и было сделано. «Мастера из боязни, что древнее мастерское слово уже потеряло значение, – пишет В.Ф. Иванов, – решили заменить мастерское слово первым, которое будет кем-либо из них произнесено при открытии тела погибшего мастера. В это мгновение открылось тело, и когда один из мастеров взял труп за руку, то мясо сползло с костей и он в страхе воскликнул «Мак-бенах», что по-еврейски значит «плоть от костей отделяется». Это выражение и было принято отличительным словом мастерской степени» (11).

Далее А.Ф. Иванов приводит слова «знатока масонства» А.Д. Философова о том, что это всего лишь постхристианская легенда. Во-первых, ни в каких еврейских текстах Адонирам никогда не упоминался, а во-вторых, эта история очень напоминает христианскую и «содержит намеки, очевидно, направленные против сказаний святых Евангелистов о Воскресении Христовом» (11). Речь идет о евангельских текстах, где говорится о том, что на следующий день после распятия Христа три его ученика, – Иоанн, Петр и Мария, – пришли к могиле Учителя, чтобы услышать последнее священное слово, которое станет основой христианской доктрины. Умершего они там не нашли, однако увидели ангела Господня, который произнес слова: «Христос Воскресе!». Этими словами с тех пор и стало утверждаться в мире учение Христово.

Нечто подобное попытались произвести и основатели масонского культа. «В мистерии Адонирама, что также и к его гробу приходят, чтобы узнать о заветном слове, без которого нельзя было закончить построение храма иудейского, но приходят не только три ученика, и в числе их женщина, а трижды три, притом не ученики уже, а мастера, т.е. учители. И что же – вместо Адонирама, который как главный строитель храма Соломонова, с иудейской точки зрения, несравненно более имел права на бессмертие, чем сын Марии, все они находят в гробу гниющий труп. Вместо появления ангелов, которые бы подтверждали своим видимым присутствием идею загробного существования и поведали бы им о тайне Воскресения, они только находят перед собой картину разрушения. Тогда удовлетворяясь этим свидетельством внешних чувств, они говорят друг другу «Мак-бенах» – т.е. «плоть разрушается», – пишет А.Д. Философов (11).

В выражении «Мак-бенах» заключено зерно будущего скептицизма и материализма. По мнению Философова, это слово есть «протест против возможности загробной жизни, утверждаемой о невозвратном «Христос Воскресе», это возведенная в догмат саддукейская ересь, первый и необходимый шаг к ниспровержению христианства и возведению на место столь нетерпеливо ожидаемого времени Соломона, т.е. всемирного иудейского храма. Но строить храм, возводить столп, стены или город означает на языке адептов установлять или распространять какое-либо религиозное учение. И потому принять слово «Мак-бенах» в основание тайных работ для распространения иудейского храма, значит разрабатывать и распространять скептицизм и философию материализма, основанием для которой отныне должен служить гниющий человеческий труп, не дающий другого ответа для иудейских искателей истины, кроме заключающихся в свидетельстве чувств, в картине собственного разрушения» (11).

Масонская легенда об Адонираме бодро перекликается с легендой о Христе, придуманной основателями Сионского Приората. Речь идет о масонской миссии «мертвой плоти», которую сионские деятели доверили «плотскому» Христу. Тем более что и тело мертвое есть, – это предположительное тело его предположительной супруги Марии Магдалины. На мой взгляд, сионский замысел состоит не в восстановлении «правильных» начал в христианстве, а в полной дискредитации и уничтожении самого христианства «как класса». Адонирам здесь символизирует «подлинного» Христа, не обладающего бессмертием. Этого тленного Христа убивает «искусственный» Христос Евангелий, – «плод воспаленного воображения» фундаторов Церкви. Это они придумали для последнего его «нелепое и никому не нужное» бессмертие и много другой «мистической чепухи». И вот эта «убийственная» идея Воскресения уничтожила «истинный» образ Христа. Бессмертие убило смерть, но бессмертие это «вымышленное», а вот смерть – самая что ни на есть настоящая. Почитать же надо только истину, какой бы она ни была, – видимо, хотят сказать сионские учителя, – и вот с этим-то никто спорить как раз не собирается. Излюбленный прием материалистов – апелляция к истине, только вот под истиной они подразумевают лишь ту ее часть, о которой свидетельствуют исключительно наши органы чувств. «Подлинный» масонско-сионский Христос-Адонирам, по-видимому, – это просто «засланный казачок», «перекодирующий» христианское религиозное сознание, и его появление призвано полностью разрушить христианскую веру и упразднить само христианство.

Философов рассматривает «зеркальную» по отношению к христианской историю убийства Адонирама в следующем ключе: «…смерть Адонирама, как главного строителя храма Соломонова, – это падение ветхозаветного иудейства; три иудейских работника, умертвившие Адонирама, – это три Иисусовых ученика, которые, как говорит писание, первые распространили весть о Воскресении распятого иудеями Иисуса, знак ужаса, посредством которого отныне тайно будут узнавать друг друга мастера ордена, – это выражение затаенной, передаваемой из рода в род мести убийцам Адонирама; радостный раздающийся при виде оживленного иудейского трупа вопль, – это наступившее торжество древнего иудейства над христианством, падение которого по иудейскому плану должно совершиться через самих же христиан… Отныне старший из работников, умертвивший Адонирама, будет называться Абидаль, т.е. «отцеубийца». В лице ученика, сказавшего в Иудее первую весть о Воскресении Христа Спасителя, Абидаль-отцеубийца представляет собой христианское учение, погубившее древний иудаизм, из которого оно вышло» (11).

Как видим, служители культов сионского направления далеко не солидарны друг с другом в оценке миссии и самой личности Иисуса. Одни (упоминавшиеся в книге В.Ф. Иванова традиционные масоны) считают Христа главным врагом иудейской доктрины и вынашивают мечты о мести и установлении иудаистского религиозного господства в мире (сказать бы это мусульманам и посмотреть на их реакцию!). Другие (члены Сионского Приората из книги «Код да Винчи») переписывают историю Христовой жизни, делая его своим союзником. Они практически «смывают» новозаветную историю, пролонгируя историю ветхозаветную и вводя в нее вымышленный образ Христа как нового героя иудейского народа. И здесь уже возникают существенные сложности в идентификации «христианского» иудаизма, каким он представлен в «Коде да Винчи», с самим ортодоксальным иудаизмом. Между ними, следует сказать, существует коренное различие. Иудаизм – это «мужская» религия, опирающаяся на примат грозного и строгого мужского начала в лице Бога-Отца Иеговы. «Исправленное» же Сионским Приоратом христианство спит и видит на вершине мироздания Марию Магдалину, – материализованную богиню новой христианской эпохи. Она продолжает дело мудрой Великой Матери, господствовавшей в Европе в незапамятные времена. Вряд ли иудеям было хоть какое-либо дело до нее. И, на мой взгляд, они ни за что бы не пошли на столь сокрушительные для них уступки, поменяв привычную мужскую религиозную гегемонию на женскую. Это совсем не в их вкусе. Такой иудаизм «новой формации» явно не укладывается в систему духовных приоритетов почтенного ветхозаветного иудаизма. И с этой точки зрения мне представляются странными и неорганичными духовные постулаты «сионских приоратов», позиционирующих себя в качестве защитников и продолжателей иудейской религиозной доктрины. Так кто же они – деятели Приората Сиона? Существуют ли они на самом деле, или это – всего лишь плод воспаленного воображения некоторых писателей, историков и религиозных деятелей?

Согласно данным Д. Брауна, Приорат Сиона возник в 1099 г. с целью хранения и передачи потомкам сокровенных иудейских текстов. Спустя 20 лет, в 1119 г., появился и орден тамплиеров, якобы подотчетный Приорату. Принято считать, что крестовые походы были организованы ради освобождения святой земли от мусульманского владычества, чтобы вернуть на эту землю христианское учение. Но возможно, главной причиной этих походов было желание найти священную Чашу Грааля, под которой, как было сказано выше, подразумеваются древние иудейские тексты, в новом свете представляющие события зарождения христианской истории. И с этой точки зрения, крестовые походы нужны были не столько ортодоксальным, сколько «иудействующим» христианам. Здесь даже невольно возникает подозрение в заангажированности римского папы Урбана II, вдохновившего в 1095 г. христианских вояк на крестовый поход. В этом свете очень странным предстает совпадение во времени трех значительных и, на первый взгляд, разнородных событий: в одном и том же 1099 году был взят Иерусалим (15 июня), умер вышеуказанный римский папа (29 июля, вскоре после взятия Иерусалима) и был основан сам Приорат Сиона. Что бы это значило?

Свое название орден тамплиеров («temple» по-фр. – «храм») получил от храма Соломона («Бедные соратники Христа и Соломонова храма»). Дело в том, что свою резиденцию в Иерусалиме рыцари ордена открыли в помещении, на месте которого, по преданиям, в былые времена стоял иудейский храм царя Соломона. Ходили слухи о том, что в подземном убежище под этим храмом хранятся иудейские реликвии (искомая Чаша Грааля). Их-то первым делом храмовники и отыскали, чтобы передать своим шефам из Сионского Приората, которые тщательно охраняют их и по сей день.

Орден тамплиеров является, пожалуй, одним из самых неоднозначных рыцарских обществ за весь период христианской истории, и о нем к настоящему времени собрана весьма разноречивая информация. С одной стороны, создан он был, согласно официальной версии, исключительно ради защиты христианских паломников от враждебно настроенных мусульман и бандитов с большой дороги. Основными его принципами были скромность, бедность и аскетизм. Тамплиеры собирались жить исключительно на подаяния, получаемые от мирян. С другой стороны, их организация, в самом названии которой постулирован принцип нищенства, как-то и сама не заметила, как стала самым мощным финансовым синдикатом, родоначальником современного банковского дела. Тамплиеры заложили основы финансового интернационализма, поставив единовластие денег над властью государственных национальных структур. Именно это ноу-хау тамплиеров послужило в дальнейшем прообразом масонских финансовых объединений. Рыцари Храма, возможно, на деле и не собирались нищенствовать, когда зачинали свой орден, особенно если верить в версию их подчинения Приорату Сиона, которому было не до реверансов в сторону христианских духовных приоритетов. В своей внерелигиозной деятельности тамплиеры нарушили гармонию Весов и связанной с ними Венеры, утратив чувство меры в слепой погоне за наживой. Их жадность в конечном счете их и сгубила.

Согласно официальному обвинению, которое в начале XIV в. выдвигалось на суде против тамплиеров, при принятии в орден Храма новообращенный должен был исполнить своеобразный ритуал отречения от Христа. Сейчас нам сложно судить, насколько эта информация соответствует действительности. Ведь единственными документами, потверждающими это преступление, были чистосердечные признания самих рыцарей Храма, которые подписывались ими под аккомпанемент применявшихся к ним жесточайших пыток. Вряд ли можно верить таким признаниям. Как писала Марион Мелвиль в своей книге «История ордена тамплиеров», «…приписывавшееся храмовникам отречение от Христа оставалось делом необъяснимым, немотивированным, безосновательным, бессвязным, – отрицанием, за которым не стояло никакого альтернативного признания» (17).

Достаточно прозрачным в этом свете предстает коварный замысел французского короля Филиппа Красивого, возбудившего против тамплиеров сей судебный процесс. Данный монарх преследовал здесь свои меркантильные цели: обаяние Венеры всегда привлекало к ордену тамплиеров, как, впрочем, и к другим организациям масонско-сионского направления, повышенное и не всегда доброжелательное внимание горячих поклонников Золотого Тельца. В работе «Тамплиеры. История» можно прочитать об этом следующее: «Филипп обратил внимание на орден тамплиеров, которому он задолжал полмиллиона ливров, что его особенно тяготило. Сперва Филипп пытался навязать ордену своего сына на пост гроссмейстера. Когда из этой затеи ничего не получилось, то король и его советники решились на более рискованную, но все же сулившую им успех операцию: обвинить храмовников в ереси, получить с помощью инквизиции у них соответствующие признания и на этом основании конфисковать в пользу королевской казны их богатства» (13).

Однако вина за неприятности, случившиеся с храмовниками, лежит, конечно, не только и не столько на французском короле. Орден Храма с самых первых лет своего существования функционировал как «материалистический» островок в «андрогинном» христианстве. Он играл в нем роль такого Адонирама-Лжехриста, от которого ожидали Воскресения, а он взял и истлел, обнаружив при этом свою истинную плотскую сущность. Претендующий на духовное парение, но утяжеленный своими плотноматериальными грехами, орден тамплиеров был духовно ослаблен и не мог больше «летать». Подобно Икару, он обрушился с пылающих небес на бренную землю, где ему самое место. Итак, масонского Адонирама снова «кинули». Только – видит Бог! – на этот раз обидчиком его был уже не Христос. Просто взяла свое его естественная смертность. В человеческой истории, я полагаю, такой Адонирам уже не раз умирал и, вероятно, умирать будет еще и еще, пока не поумнеет.

«Дела давно минувших дней» вынуждают нас согласиться с тем, что материализм и христианство – «две вещи несовместные». Печальный исход в христианской истории ожидает любые «материалистические» предприятия, любого Адонирама, который попытается своим мертвым телом заменить бессмертную плоть Христа. И если в открытом поле сойдутся два символических соперника, – месть и любовь, – можно не сомневаться, что победит любовь. Месть смертна, а любовь бессмертна. Смертное умирает, бессмертное остается жить. Чувство любви сильнее чувства мести, и это придает нам уверенности в том, что духовный свет андрогинного христианства победит слепой материализм масонской тьмы.