На главную страницу
Оглавление

Глава 6. История творения мира
в зороастрийских мифах. Истоки зла.  

 

Любого нормального человека, как хотелось бы мне верить, остро волнует проблема зла. В течение долгого времени зло представляется извечным и неистребимым, ему приписываются некие положительные качества, такие как содействие эволюционному развитию, выработка силы воли человеком в процессе борьбы с ним. В восточных учениях зло представляют необходимым и закономерным моментом мировой жизни. По счастью, есть такие религии, как христианство и зороастризм, которые оставляют надежду полагать, что зло – временное явление, которое в дальнейшем будет искоренено. В отличие от дальневосточных, в этих религиях содержится информация о прошлом и будущем всего объективного мира, где описано существование последнего без зла. Во всяком случае, эта информация свидетельствует о том, что зло не встраивается необходимым элементом для саморазвития нашего мироздания.

Основная нравственная интуиция и личная совесть убеждают нас в том, что зло противоестественно, а не закономерно. Зло –  это ошибка в мировой эволюции, и оно не может быть принято свободным сознанием. Недостаточно понимания природы зла в контексте настоящего времени – как вирусной системы, направленной на разрушение всего живого. В нашем мире так с ним не справиться. Чтобы победить его, нужно вернуться к первоисточнику, провести своеобразный психоанализ зла, чтобы выявить и уничтожить саму его первопричину. Необходимо раскрыть как истоки зла, так и его цель – рассмотреть зло в контексте прошлого и будущего. Взгляд на прошлое зла можно найти только в религиозных мифах. Несмотря на все их разнообразие, в мифах разных народов в описании причин появления зла  мы находим много общего.

И.Н. Михеева в «Этосе религиозного опыта» поднимает тему возникновения зла в связи с исследованием христианской мифологии. Анализируя творчество русского религиозного мыслителя Н.О. Лосского, который немало уделил внимания в своих работах теме зла, она пишет: «На основе представления о происхождении зла как явления духовного, вытекающего из библейского источника, вырастает проблема различения «зла сатанинского» и «зла человеческого» (при этом подразумевается, что сатанинское зло овладевает человеком). Сатанинское зло есть зло предельное, определяемое Н.О. Лосским как «гордыня деятеля, не терпящего превосходства Бога и других деятелей над собою, стремящегося поставить себя на место Бога и занять исключительное положение в мире, выше остальных тварей»… Сатанинское зло есть крайняя степень гордости и себялюбия – основное нравственное зло, все остальные виды зла – производны и вторичны» (116: стр. 107, 108).

Корни сатанинского зла, как пишет И.Н. Михеева, уходят в глубину библейской истории Первоангела Денницы, отпавшего от Бога и восставшего против Него. Согласно библейской мифологии, зло впервые зарождается в мире духовном, где существуют бесплотные ангелы, и находит свое выражение в прямом восстании бывшего ангела Люцифера против Бога и вражде к Нему. Для человеческого сознания причина изначального зла остается необъяснимой, как считает И.Н. Михеева, иррациональной, исходящей из свободы, раскрывающей возможности для творных существ вступать либо на путь добра (соответствия с мировой гармонией), либо на путь зла (своеволия и каприза, бунта и безумства).

Если сатанизм есть «чистое зло» как прямое восстание против Бога, то, по мысли С.Н. Булгакова, зло человеческое связано с отпадением от Бога «не прямым и сознательным актом, но сложным последствием запутанности в своем собственном естестве, в известной мере плодом недоразумения и даже обмана» (116: стр. 109). Как пишет И.Н. Михеева, философ указывает «на сложность человеческой природы, в силу которой человек способен свободно выбирать; и его падение началось «… не в нем самом, но вне его, начинается искусительным шепотом змия», т.е. «… начало зла в человеке связано не с бунтом или самочинием, но с недоразумением, наивностью и неведением…» (т.е. человек вступает в «разговор» со змием не подозревая, что тот стал «медиумом злого духа»)… Вследствие падения человека вскрылся обман сатаны как «грандиозная онтологическая провокация», повлекшая за собой извращение человеческой природы: произошло нарушение между составными частями человеческого естества – плоть обрела господство над духом, человек обмирщился, оплотянился и стал смертным. В нем раскрылось «двойство противоречащих начал: добра и зла» (116: стр. 109).

Исследовательница основным отличием зла духовного (сатанинского) от зла земного (человеческого) называет личный характер первого, в то время как зло человеческое не только личностно, но имеет также природный и родовой характер. Например, духу зла даются такие наименования, которые определяют его как личность, – «сатана» (противник), «искуситель», «человекоубийца» и т.п. Злой дух проявляется в мире в разных ипостасях, но наиболее универсально его выражение, как пишет И.Н. Михеева, является в образе антихриста – «человека беззакония». Антихрист персонифицировался на всем протяжении христианской истории во множестве разных исторических лиц и в феномене так называемых «самозванцев» – лжехристов-лжемессий. «Во времена первохристианства антихристами объявлялись прежде всего те императоры (Нерон, Диоклетиан, Максимилиан…), которые вели жестокую борьбу с церковью, а лжемессиями – еретики, отступавшие от Священного писания (Несторий, Арий, Савелий…); с ортодоксально-богословской точки зрения все, кто предал христианство, стали считаться предтечами антихриста. Эта тенденция нашла отражение и в русской истории, особенно усилившись в период раскола (антихристами были провозглашены царь Петр I и патриарх Никон). Именно раскольники выдвинули идею о «чувственном» антихристе как конкретном лице, которое согласно ортодоксальному богословию должно вступить в мир перед вторым пришествием Христовым (устраивать гонения на христиан, вступить на 3, 5-летнее царство, а затем быть стертым с лица земли Св. Духом Божиим), и антихристе «духовном», который в разных ипостасях уже появился в мире и действует в нем», – пишет И.Н. Михеева (116: стр. 110-111).

В российской истории дух антихриста запечатлен как в образах ее правителей (начиная с Ивана Грозного – и до коммунистических вождей), так и в творимых ими беззакониях. Но с наибольшей полнотой антихрист проявляется в борьбе против христианской веры. Как считает И.Н. Михеева, двигателем революционного взрыва в России в 1917 г. «явились не социальные взгляды, не нравственное возмущение и даже не политические страсти людей – это всего лишь феномены, видимые лишь на поверхностном слое исторических событий; за всем этим стоит ноумен, невидимый инспиратор – религиозно-мистическая сила, неосознаваемая, но интуитивно ощущаемая глубокими и тонкими натурами… Эта роковая сила – дух антихристов – находит реальное выражение в тех социальных режимах, которые построены на подавлении человеческого достоинства… Он жаждет лишить человека права на бессмертие души, окончательно утвердить в посюсторонности бытия и тем самым – в духовной его смерти» (116: стр. 120, 121).

      

Итак, в библейско-христианских религиозных мифах возникновение зла объясняется исключительно причинами нарушения мировой иерархии. Восставший ангел захотел затмить собою Бога, став на его место. Главное стремление злого начала – это одержание власти над миром. Стало быть, изначальному злу, в представлении христиан, присуща определенная неуверенность в себе и в собственной бытийственной самоценности. Некая часть, не имеющая в себе знания обо всем целом, попыталась заменить собой это целое, создав некий редуцированный мир, лишенный истинной жизни. Материальный план бытия при этом возобладал над духовным, и все перевернулось с ног на голову. Жизнь в материальном мире в каком-то смысле можно назвать смертью в мире духовном – во всяком случае, – забвением мира духовного, что родственно смерти. А вот человек принимает зло исключительно в результате своей доверчивости и своего незнания или забвения первоначальных истин, которые он содержал в себе прежде. В любом случае для человека зло – это продукт незнания.

В своем исследовании я опираюсь в основном на зороастрийскую мифологию, в которой есть много общего с традицией христианской. Но насколько можно полагаться на достоверность той или иной мифологической информации, – приходится определять «на ощупь», руководствуясь лишь интуицией и здравым смыслом. К сожалению, литература на эту тему богата всевозможными погрешностями, что по-человечески объяснимо. Кроме того, все мы понимаем, что в описанном в мифах виде события вряд ли происходили в действительности: они просто переведены на человеческий язык и облечены в доступную для нас форму. Мифы – это зашифрованная информация, из которой мы должны извлекать законы и правила, защищающие нас от ошибочных решений и поступков.

Итак, в основу создания мира зороастризм, в его зерванитском варианте, закладывает «близнечный» миф. Абсолютный и непознаваемый верховный бог Зерван создал двух детей – братьев-близнецов Ахура-Мазду (среднеперс. Ормазд) и Ангра-Майнью (среднеперс. Ахриман). Первый из них должен был создавать мир идей (мир Меног), второй – мир материи (мир Гетиг). Собственно, как раз «пророк» Мани считал, что так и было сделано. Но на самом деле оба мира пришлось создавать Ахура-Мазде. Ангра-Майнью свою часть работы делать не захотел. Причина его нежелания работать неизвестна. Можно ее приписывать его лени, однако в зороастрийском «Бундахишне» («Основах творения») говорится, что Ангра-Майнью был плодом сомнений и неуверенности Зервана. Уже изначально он был неполноценным и рефлексирующим существом.

История мира, как она описана в «Основах творения» (стенограмма лекций) П.П. Глобы (41), разбивается на 12 тысяч условных космических лет, причем их продолжительность неодинакова: в начале истории и в ее конце время движется медленно, а ближе к середине оно ускоряется, тогда же наступает главный момент перелома эпох. Эпоха, которая продолжалась первые 3 тысячи лет, называется Артезишн, – эпоха торжества справедливости. В этот период Ахура-Мазда создал благой мир Меног – духовный, или невидимый мир. В начале творения Ахура-Мазда прочитал священную мантру Ахунвар, которой «запечатал двери тьмы». В первичном мире не было еще зла, так как не было выбора. Зло появилось с началом следующей эпохи – Гумизишн, эпохи Смешения Добра и Зла. Идея выбора появилась в момент сотворения мира Гетиг. Вторжение зла в этот мир стало результатом того, что выбор был сделан неправильно. Ангра-Майнью по своему изначальному праву рождения мог претендовать на мир Гетиг, хотя последний не им был создан. Право его по этой причине не было полным, и Ахура-Мазда предложил ему заключить договор на 9 тысяч лет, первые 3 тысячи из которых, начиная со включения эпохи Смешения, зло может беспрепятственно проникать в сотворенный мир. В следующие же 3 тысячи лет, называемые эпохой Визаришн, или Разделения, предполагается окончательная битва Добра и Зла, и оба эти начала будут отделены друг от друга. Ахура-Мазда так рассчитал возможности светлых сил, что они должны обязательно победить, и тогда последние три тысячи лет эпохи Маздезишн, торжества Ахура-Мазды, все благие творения, очистившись от зла, познают своего Творца, после чего мир прекратит свое существование.

Замысел Ахура-Мазды состоял в том, чтобы не пропустить Ангра-Майнью в мир Меног, где уничтожить зло будет невозможно. Дело в том, что с этими двумя мирами связаны две формы времени: с миром духовным – время Зерван-Акарана, то есть бесконечное; с миром материальным – время Зерван-Карана – конечное, замкнутое время. Зло можно победить только в конечном мире. Если же оно проникнет в бесконечность, борьба будет вечной, и зло невозможно будет уничтожить. В отличие от добра, зло не владеет магией времени и может двигаться только в одну сторону по вектору времени – вперед. Кроме того, Ангра-Майнью называют «замедленным в понимании», то есть мало знающим, неосведомленным и не обладающим большим умом. Поэтому он и согласился на заключение этого невыгодного для него договора, так как не усмотрел в нем ловушки для себя. Ловушка была в замкнутом времени Зерван-Карана. Ахура-Мазда создал в бесконечном времени конечный временной промежуток, чтобы заточить туда дьявола, и Ахриман оказался связанным этим временем, ограниченным им.

В уже упоминавшейся книге «Живой огонь» П. Глоба дает определения понятиям добра и зла в их соотношениях с формами времени: «Зло по самой своей природе несовершенно и лишено творческого начала, поэтому оно может проявляться только в форме Карана, только в конечном времени… Отметим, что даже в сказках и мифах бесы ограничены во времени (исчезают с криком петуха) и пространстве (ад всегда – замкнутая, тесная, ограниченная система). В бесконечном времени зла нет и быть не может. Именно вследствие осквернения нашего мира, появления в нем зла, он был замкнут в кольцо» (37: стр. 100-101). После вторжения зла время Зерван-Карана включило колесо Шаншар (или Сансары, как в буддизме), в котором мы все должны вращаться до полного очищения.

Указанный временной цикл длительностью 12 тысяч лет символически связан с астрологическим кругом, состоящим из 12 знаков Зодиака. Эпоха Артезишн начинается с 1гоо Овна – точки весеннего равноденствия, начала зодиакального круга. Эпоха Гумизишн – с 1гоо Рака. В этой точке в наш мир вторгается зло. Эпоха Визаришн – с 1гоо Весов. Это – начало Разделения Добра и Зла, тот самый Страшный Суд, о котором что-то слышало христианство, да не может вспомнить, что. Эпоха Маздезишн – с 1гоо Козерога – точки зенита, или цели всего движения по кругу. Здесь происходит максимальная реализация всего задуманного в начале творения. Мир, избавившись к этому времени от зла, сможет осуществить свою великую цель, поставленную Творцом.

Изначально 12 тысяч космических лет истории мира – это время возникновения и взаимного проникновения мира духовного и мира материального, итогом которого станет развитие самосознания каждого живого существа этих миров. Смешение, разделение и воссоединение на новом уровне – вот в чем заключался замысел мировой истории. Однако в этой системе из-за нежелания работать Ангра-Майнью произошел сбой. Поэтому мир Гетиг оказался оскверненным. Когда в него вторглась система зла, была разрушена изначальная целостность благого мира.

В зороастризме священной стихией считается огонь. Мир произошел из первичного взрыва, что представляется наиболее верным, исходя из современных научных космологических гипотез. Огонь – это символ Творца, первоисточник мира, то творческое начало, которое создает все новое. При вторжении в нашу систему Ангра-Майнью сначала пытался осквернить огонь, но это ему не удалось. Он вторгся только в нижние пределы огня и внес в него противоречие в виде дыма. Через дым в нашем мире проявляется зло. Затем Ахриман осквернил воздух, воду и землю. Разрушил и разбросал вокруг первичное растение хаому, первичного животного быка и первочеловека Гайомарта. Все они были андрогинами. В благом мире не было разделения на мужское и женское, так как все были бессмертны и не было нужды в размножении. Первочеловек Гайомарт по описанию напоминает головной мозг, что подтверждает то, что истинной сущностью человека является его разум: он был «белым и светящимся» и его длина была равна его ширине. Это был практически шар с семью отверстиями.

После разрушения дьяволом первотворений Ахура-Мазда восстановил их, но уже в двуполом виде. В результате раскола Гайомарта из его семени вырос куст ревеня, состоявший из двух растений, сросшихся вместе. Из них произошли первые мужчина и женщина, Машйа и Машйои, которые потом разъединились.

Круг мировой истории из 12 тысяч лет воспроизводится в любом замкнутом цикле, на всех уровнях жизни. В жизни человека – это условные 84 года (время символического прохождения точки жизни по всему Зодиаку), составляющие 4 периода по 21 году: детство, юность, зрелость и старость. С 21го до 42х лет мы совершаем свои самые главные грехи, определяющие нашу судьбу. Эти годы соответствуют периоду Смешения, вторжения в наш мир системы зла. С 42х лет зло становится наиболее проявленным, и в это время человек на своем «метафизическом» уровне принимает основную нравственную позицию своей жизни: или он становится на сторону добрых сил и отказывается от зла, «отмывая» грехи юности, или полностью погрязает во зле и пороках.

Солнечный год воспроизводит тот же миротворный круг. Весна – период детства. Лето – это самый опасный период. 1йо Рака Солнце проходит 21-22 июня. Эта дата известна с 1941 г. как дата нападения фашистской Германии на Советский Союз. Все наиболее серьезные войны и социальные катаклизмы начинались летом и в начале осени: падение Рима 24 августа 410 года, война 1812 г., первая и вторая мировые войны и т.д.

В эпоху Смешения в мире Гетиг властвует дьявол  Ангра-Майнью, но она сменится  эпохой Разделения, в которую будет происходить решающая битва между Добром и Злом. Существование Зла ограничено 6ю тысячами космических лет, по истечении которых снова воцарится добро и справедливость. Зло не вечно и не является необходимым атрибутом этого мира, согласно зороастрийской концепции, и этим она более привлекательна для разумного человека, чем бессердечные дальневосточные теории, «бессмысленные и беспощадные». Зло не только не является условием существования нашей Вселенной. Наоборот, она находится на грани разрушения, пока здесь присутствует зло. Хотя в латентной, непроявленной форме оно уже существовало в первые три тысячи лет, все же разрушений оно не совершало: тогда еще не включилась свобода выбора.

Сейчас, по хронологическим расчетам зороастрийцев, мы находимся в конце эпохи Смешения, в последнем, 30мо Девы. В 2008 г., как предполагается, мы вступим в эпоху Разделения, в 1йо Весов. Время сейчас предельно сжимается. Продолжительность человеческой жизни по сравнению с началом истории человечества очень мала. Зло в эпоху Смешения научилось принимать разные обличья, маскирующие его истинную сущность. Его методы сейчас максимально изощренны. Черное часто видится белым, и наоборот. Это результат смешения. В приближающуюся эпоху Разделения зло уже не сможет маскироваться, как раньше. Уверенное в своей безнаказанности и достигнув своего предела, оно начнет снимать маски (уже сейчас, в терминале последнего градуса Девы, оно это делает), и тогда с ним будет легче бороться, ибо оно выберется на поверхность и станет максимально проявленным.

Полагаю, что основная битва Добра со Злом произойдет в 23мо Весов – месте встречи точки жизни и точки смерти. Точка жизни – это символическая Белая Луна, движущаяся по Зодиаку со скоростью прохождения одного знака по часовой стрелке за 7 лет. Точка смерти – это символическая Черная Луна, которая движется против часовой стрелки, навстречу движению точки жизни, со скоростью одного знака в течение 9 лет. В жизни человека они встречаются в 23мо Весов, когда ему исполняется 47 лет и 3 месяца. Это – самый ответственный момент в его жизни, когда он проходит решающее духовное испытание. В это время он делает важнейший духовный выбор – в сторону добра или в сторону зла. От этого выбора зависит и его посмертная судьба. Этот же 23йо Весов, в котором Солнце находится 15-16 октября, соответствует пятому зороастрийскому празднику – гахамбару, связанному с Митрой и с исполнением закона.

Мистерия Весов – это Суд (Фрашегирд у зороастрийцев и Страшный Суд у христиан). Весы – символ справедливости, взвешивания и оценки добрых и злых дел человека. Это также – знак партнерства; знак общества, противостоящего личности, символизируемой знаком Овна. Весы диаметрально противоположны Овну – началу пути по Зодиаку. Они находятся на максимальном удалении от Овна, и с них же начинается путь назад, к началу. Весы дают человеку полное осознание своего «я» и обретение своей андрогинной целостности. После наработки качеств Весов (умения стать на точку зрения противоположной стороны) можно уже готовиться к самостоятельному творению мира, развитию в себе качеств Творца. И если в средине пути, попадая в знак Весов, человек не примет решения возвращаться к самому себе, к своим истокам через постижение высшей цели Козерога, то есть на более высоком уровне по сравнению с началом пути, он просто не удержится в круге жизни и отпадет в библейскую «тьму внешнюю».

      

Зороастрийское учение имеет два среза: внешний, экзотерический, и внутренний, эзотерический, или сакральный. Внешний срез включает в себя свод ритуалов и правил поведения зороастрийцев, а также основные нравственно-этические принципы учения. Сакральный срез – это, прежде всего, учение о Зерване. Зерван – это Абсолютный и бескачественный Бог, первичное ничто; пустота, способная породить мир. По описанию Зерван близок к первоначальному Хаосу из мифологии древней Греции, а также к Нирване у буддистов. Пустота присутствует во всем и заключает в себе огромную силу, которую можно использовать как во благо, так и во зло. Это – первичная свобода, дающая бесконечные возможности при условии правильной работы с ней.

Понятие пустоты использовал в своих сеансах микропсихоанализа  д-р Сильвио Фанти. В книге «Микропсихоанализ» он писал: «Пустота есть источник жизни… именно в межклеточной пустоте имеют место самые невероятные биологические явления» (107: стр. 38, 41). Он отмечал, что атом почти на 100 % объема состоит из пустоты, а мы все состоим из атомов. Пустота служит опорой попыткам, а мы являемся производными этих попыток. Все наши действия – это попытки. Попытка же аналогична случаю, по мнению доктора Фанти. К этому можно добавить следующее: то, что в нашем мире представляется случайностью, возникает из такой пустоты, которую мы не в силах охватить своим пониманием. Но чем большими знаниями мы располагаем, тем меньшему количеству событий мы приписываем характер случайности, ибо мы познаем закономерности. В видимом нами мире случайностей почти не бывает (кроме тех моментов, которые рождаются в точках так называемых бифуркаций, хотя и здесь в случайности стоит усомниться). Что же касается вопроса сотворения мира, может быть, нет случайности и в том, что в мире появилось зло. Однако я не верю в необходимость зла. Это – временное и преходящее явление.

Второе проявление Зервана – время. Существуют разные формы времени. И ход движения времени может быть разным. Я уже писала о времени Зерван-Карана и Зерван-Акарана.

Сам по себе Зерван не является создателем мира: создателем является Ахура-Мазда. Зерван – это то, что подтолкнуло мир к созданию; то, с чего мир начал свое проявление. Вся Вселенная рождается мыслью Зервана.

Здесь просматривается, может быть, слегка упрощенная аналогия со знаками Зодиака, противостоящими друг другу, – Водолеем и Львом. Зерван аналогичен Водолею, льющему из двух сосудов живую и мертвую воду. Зерван, как и Водолей, связан со свободой и находится за пределами разделения Добра и Зла. Водолеем управляют Уран и Сатурн. Оба они определяют время. Уран символизирует время бесконечное Зерван-Акарана. Сатурн – время конечное Зерван-Карана. Уран зороастрийцы называют Хварной. Хварна – это знак божественной благодати, отмеченности человека высшими силами, наделение его дополнительными возможностями, помогающими изменить мир к лучшему. Это – планета высшего интеллекта и интуиции. Проявляется она как вспышка молнии – внезапно, непредсказуемо; как случай, меняющий коренным образом все вокруг. Характер Урана имеют и кометы. А кометы – это осколки первичного неба. Их действие направляется Зерваном. Они возникают внезапно на небесном склоне и могут резко изменить течение событий. Кометы хранят информацию о первоначальном, неоскверненном еще состоянии макрокосма. Действуют они как бич Божий, наказывая тех, кто отклонился от божественного закона.

Ахура-Мазда как Бог-Творец символизируется знаком Льва. Лев – это центральный знак всего Зодиака, так как им управляет наше светило Солнце, дающее жизнь всем планетам солнечной системы. Лев реализуется через раскрытие творческих возможностей личности, это – знак радости и любви. Он содержит огромный энергетический запас и в какой-то степени снабжает жизненными силами остальные знаки. В гороскопе соответствующий Льву V дом определяет рождение ребенка.

Диалектику Водолея и Льва на нашем плане бытия можно рассматривать как реализацию совместного замысла Зервана и Ахура-Мазды о сотворении мира. Зерван, как и Водолей, наделяет хварной, дает инициацию, а Ахура-Мазда, как Лев, воплощает ее в жизнь и творит то, что задумано Зерваном-Водолеем. Эта аналогия особенно ценна сейчас, когда началась эра Водолея. В наше время происходит не просто переход к новому видению мира, а зачинается сама мистерия первичного творения.

 

Даже в пределах одной избранной религии можно найти существенные расхождения не только в отношении толкования сакральных текстов, но и в самих текстах. Например, между ортодоксальным зороастризмом и зерванизмом, а также внутри самого зерванизма, в теориях различных его общин, есть ряд несоответствий в описании первичного процесса творения. И вполне возможно, что истинное положение дел не отражено ни в одном варианте.

Пересказанный мною выше зороастрийский миф о миротворении является мифом зерванитской общины и преподается в школе П.П. Глобы. Несколько отличается от зерванитского мифа о сотворении мира миф экзотерического, ортодоксального зороастризма. Надо сказать, что традиционный зороастризм считает зерванизм ересью и отрицает существование первичного Бога Зервана.

Согласно экзотерической традиции, принято считать, что предвечно существовали Добро и Зло, мир Света и мир Тьмы, благой бог Ахура-Мазда и дух Зла Ангра-Майнью. Мир Света был предвечно создан Ахура-Маздой, в то время как прародитель лжи, грехов и пороков Ангра-Майнью, находящийся в глубинах Тьмы, «во тьме, невежестве, страсти разрушения и бездне был, есть, но не будет», как сказано в «Бундахишне» (26: стр. 265). Между ними находится «воздух», пустота, разграничивающая оба мира: верхний, безграничный, и нижний, ограниченный, называемый «бездной».

Ахура-Мазда обладал всеведением и знал, что за прослойкой пустоты находится Дух Зла Ангра-Майнью, в то время как Ангра-Майнью ничего не знал о существовании мира Света и Ахура-Мазды. Но Ахура-Мазда знал будущее и поэтому предвидел нападение Духа Зла на его благой мир. Поэтому он стал готовиться к битве заранее, чтобы уже в нача­ле времен предрешить ее исход. Он создал духовные сущности всех благих творений, которым предстояло появиться в мире, – богов, неба, воды, земли, огня, растений, животных и людей. Первые три тысячи лет мир пребывал в духовном состоянии. По истечении этого времени Ангра-Майнью поднялся из глубин Тьмы к пределу, откуда был виден Свет духовного мира. В этом Свете он увидел свою погибель. Поэтому он решил уничтожить этот мир. Ахура-Мазда предложил ему биться в течение девяти тысяч лет, и несведущий Ангра-Майнью согласился. Эта договоренность и явилась актом творения конечного временного промежутка в бесконечном времени. Тем самым победа Ахура-Мазды была предрешена, чего не понял «медлительный в постижении» Ангра-Майнью. После этого Ахура-Мазда показал ему будущее, в котором произойдет уничтожение Зла и злых исчадий в огненном море и потоке расплавленного металла, воскресение праведников и воцарение их в вечной благодати Добра. Ангра-Майнью был потрясен, и Ахура-Мазда прочел мантру Ахунвар, которую в будущем суждено было принести в мир Заратуштре. От ее произнесения  Ангра-Майнью низвергнулся обратно во Тьму. Затем еще три тысячи лет война не начиналась, так  как Дух  Зла пребывал в расстроенных чувствах во Тьме, а Ахура-Мазда творил мир – на этот раз материальный, а также создавал «Бессмертных Святых», в то время как Ангра-Майнью внизу творил дэвов – злых демонов.

Ахура-Мазда, закончив свое творение, призвал к себе фравашей праведных и «держал совет с их разумом», то есть общался с духовными эквивалентами будущих людей. Он сообщил им о грядущей битве и о тех горестях, которые обрушатся на мир. В течение шести тысяч лет, говорил он, не будет им конца. Людям же предстоит сразиться со злом, и их оружием будет триада «добрые мысли, добрые слова и добрые дела». Слезами и страданиями будет устелен путь к грядущему торжеству Добра. Ахура-Мазда предложил фравашам выбор: либо свою вечную защиту от козней Ангра-Майнью, либо же, в качестве второго варианта, он предложил дать им возможность воплотиться в физическом мире, чтобы они могли самостоятельно противостоять злу и выстрадать победу над Ангра-Майнью, в результате чего все праведники воскреснут и сделаются бессмертными. Фраваши выбрали битву со Злом. И теперь мы – их наследники или даже их воплощения в физическом теле – продолжаем начатое ими дело. Здесь остается только предположить причину такого выбора фравашей в желании иметь свободу. Они отказались от защиты благого Бога для того, чтобы победить зло собственными силами, но тогда уж они, во-первых, полностью познают этот мир в процессе борьбы со злом, а во-вторых, это познание даст им возможность и управлять этим миром или создавать самим такие же миры. Фраваши предпочли познание зла абсолютной защите при собственном инфантильном состоянии сознания. В этом зороастризм смыкается с теорией библейского грехопадения и смыслом христианских притч. Согласие противодействовать злу основано на коренном желании людей иметь свободу. Только если в Библии люди предстали как несмышленые существа, лишившие своего Создателя кредита доверия и по этой при­чине погрязшие во зле, о котором они изначально не подозревали, то зороастрийские люди знали, с чем они будут иметь дело, прекрасно относились к Ахура-Мазде, и тем не менее предпочли свободу и обретение в боях собственной самостоятельности. В обоих случаях свобода человеком ценится выше самого прекрасного блага.

Выбор был сделан, и основную миссию борьбы со злом взяли на себя люди. Цена этой победы – свобода и самостоятельность. Кроме свободы, причина такого выбора фравашей состояла в том, что без борьбы со злом они находились бы под вечной защитой, но зло не уничтожено было бы никогда. Борьба же в физическом мире предполагает победу и полное искоренение зла, после чего люди останутся «…без соперников и без противников, здоровыми и бессмертными, воплотившись навсегда и навечно» (26: стр. 269).

После раскола первичного неба дьяволом и его вторжения в мир благие творения Ахура-Мазды воздвигли крепостной вал вокруг зияющей в небе дыры, которую пробил Ахриман. Это преградило ему путь обратно, и он оказался замкнутым в этом мире.

Выросшие из семени первочеловека Гайомарта Машйа и Машйои единственные из всех благих творений Ормазда не имели в себе зла. К остальным же зло примешалось, когда на них напал Ахриман. Ормазд сказал людям, что они – его самое совершенное творение, и предостерег их от поселения в них духа зла. К этому времени все творения зла (дэвы) обессилели от поражений в битвах с благими (ахурами), поэтому не вмешивались в дела людей. Люди привыкли к безопасности и в итоге утратили бдительность. После этого в их души проникло зло. Вначале они почувствовали голод, – и это был знак, что они утратили способность усваивать духовную пищу. Они начали принимать пищу плотскую, чтобы утолить голод. Затем люди стали стремиться к большему получению плотских удовольствий, и это усиливало дэвов, духов зла. Став великими грешниками, назвав своим богом Ангра-Майнью, первые люди после смерти вынуждены были спуститься в преисподнюю, где и пребывают до сегодняшнего дня в ожидании конца света и очищения мира от зла. Таким образом, как и в библейском мифе, в мифе зороастрийцев грехопадение было осуществлено дважды: в первый раз его совершило некое духовное существо (в данном случае – Дух Зла), по причине наличия у него комплекса неполноценности и с целью одержания власти над миром; во второй раз закон преступили уже люди, и причина проникновения в них зла состоит в оскудении их изначальных духовных, или творческих, сил, в результате чего они утратили первоначальные знания и стали легкой добычей Злого Духа-лжеца. 

Битва между Добром и Злом и эра Смешения, согласно традиционному зороастрийскому учению, должна продолжаться до момента рождения Заратуштры, после чего включается эра Разделения как последние 3 тысячи лет мировой истории (И.В. Рак «Мифы древнего и раннесредневекового Ирана»). Экзотерический зороастризм, таким образом, признает только 3 периода: эру Творения, эру Смешения и эру Разделения. История, следовательно, вписывается в 9 тысяч лет и не получает астрологического обоснования.

Кроме вышеозначенного различия между мифами зерванизма и традиционного зороастризма, хочется отметить еще следующее. В экзотерической традиции все происходящее идет строго по плану: зло должно было проявиться, и оно проявилось. В традиционном зороастризме свободы нет ни у Ахура-Мазды, ни у Ангра-Майнью. Она появляется только у людей, да и они выбирают не между добром и злом, поскольку зло уже существует как данность. Они выбирают между безбедной жизнью в духовном мире под защитой Ахура-Мазды и борьбой со злом в своем материальном воплощении. Их выбор включил их физическое воплощение, и в результате победы над злом им даруется бессмертие. Поскольку в духовном мире бессмертие существует априори, следовательно, надежды на бессмертие они могли возлагать на жизнь в мире материальном, но очищенном от зла. Это вызывает некоторые сомнения, так как в материальном мире время ограничено, что является показателем смертности, во всяком случае, показателем наличия трансформационных переходов. Возможно, бессмертие полагалось в том самом третьем, новом мире, в котором соединяется материальное и духовное. Этот мир и является проявлением заслуженной человеческой свободы и человеческого творчества. Однако андрогинный мир сам по себе является бессмертным, поэтому остается констатировать, что многое в зороастрийских мифах остается еще неясным.

Зерванитская позиция состоит в том, что зло не было запланировано изначально. Его появление стало результатом неправильно сделанного выбора. В позиции зерванитов появляется тема свободы, в то время как в версии их оппонентов все было строго запрограммировано. Это абсолютно закономерно, так как Зерван есть сама свобода. Включение Бога-Зервана в миф обусловливает свободу развития ситуации. Тем более странным с этой точки зрения представляется утверждение ортодоксальных зороастрийцев о том, что Зерван проявляется в виде судьбы и фатума, а зерванизм – это религия предопределенности и несвободы. Это называется перекладыванием с больной головы на здоровую. Хотя возможно, что существуют общины зерванитов,  действительно отстаивающие такую позицию. Я прежде всего опираюсь на принципы школы П.П. Глобы, согласно которым Зерван проявляется через свободу.

П. Глоба в «Живом огне» дает очень точное сравнение зла с болезнью, которая поражает организм человека: «Если в данный момент болезнь прогрессирует, захватывая все новые и новые органы, это совсем не значит, что она – неотъемлемая часть организма. И тем более неправильно было бы становиться на ее сторону, помогая ей разрушать организм, оправдываясь тем, что так устроен мир» (37: стр. 59). Говорят иногда, что зло способствует духовному росту и с ним интереснее жить. В ответ П. Глоба приводит пример творческого человека, который строит новое здание. Он увлечен своей работой, но внезапно заболевает. С огромным трудом, преодолевая свою болезнь, он доводит работу до конца и достраивает здание, потратив на это значительно больше времени и сил, чем было бы ему необходимо, если бы он был здоров. Вряд ли возникновение болезни прибавило ему интереса к его работе. Скорее, болезнь его только отвлекала.

При создании мира Ахура-Маздой зло не участвовало. Только когда оно появилось, состояние мира резко ухудшилось. Человек в своем творческом акте черпает силы из своего «я», из глубинной своей сущности, в которой он связан с Богом. Свою духовность он тоже поднимает с помощью собственного «я», трансформируя на более высокий уровень свой энергетический потенциал. Ни в чем здесь зло не помогает ему. И если случается, что человек становится на более высокую ступень своего духовного развития после каких-то тяжелых испытаний, то это происходит не благодаря вмешательству зла, а вопреки ему. Эти испытания актуализируют его волевой потенциал, и он получает силы для противостояния невзгодам. Но это – в лучшем случае. Не реже происходит и так, что зло способствует духовному падению человека, когда у последнего не находится сил для борьбы с ним. Так что переход на более высокий духовный уровень инициируется не злом как таковым, а нашим собственным свободным выбором, и является проявлением нашего личностного творческого потенциала.

В духовном мире Меног зла вообще нет, оно смогло проникнуть только в воплощенный материальный мир Гетиг, отчего на дальнем Востоке родилась майя, что зло органически свойственно материальному миру. А Е.П. Блаватская в «Тайной доктрине» вообще принялась оправдывать отпадение от Бога Сатаны и падение ангелов: «Сатана и его восставшее воинство отказались создать физического человека, лишь чтобы стать непосредственными спасителями и создателями божественного человека… Так Сатана, когда его перестают рассматривать в суеверном, догматическом и лишенном истинной философии духе церквей, вырастает в величественный образ того, кто создает из земного – божественного Человека; кто дает ему, на протяжении долгого цикла Махакальпы, закон Духа жизни и освобождает его от Греха Неведения, следовательно, от Смерти» (22: стр. 270, 275). Итак, падение ангелов, согласно данной доктрине, было продиктовано «благими намерениями» спасти бедного человека от вероломства Бога, желавшего опустить его в жестокий мир материи. На самом деле зло – в искажении истины, в неполноте знаний этих падших ангелов. Когда творение пытается занять место своего Творца, это – нарушение космического закона иерархии. Творение, не обладающее всей полнотой истинного знания, пытается моделировать свой собственный мир внутри целостного мира, как вирусная система обеспечивает свою жизнедеятельность за счет организма хозяина, в котором она поселилась. Но без него она существовать самостоятельно не может. Разрушая организм хозяина продуктами своей жизнедеятельности, в конечном счете она уничтожает его, а тем самым – и самое себя. Часто зло само себя уничтожает, так как не способно предвидеть наперед результаты своей работы.

П.П. Глоба в «Живом огне» приводит сравнительную характеристику добра и зла:

1)         добро может существовать без зла (здоровый человек может жить без болезни), а зло без добра – нет (болезни без пораженного ею органа быть не может);

2)          зло, в отличие от добра, ничего не создает, а может только паразитировать на живом организме;

3)          зло проще по своей природе, чем добро (вирус примитивен по сравнению со строением организма, в котором он поселился);

4)         добро и зло – не равновеликие понятия (духу зла Ангра-Майнью противостоит дух добра Спента-Майнью, а не Бог Ахура-Мазда: понятиями одного порядка могут быть только здоровье и болезнь, а не человек и болезнь);

5)          нельзя сказать, что добро и зло поделили сферы влияния в этом мире, и где-то царит добро, а не где-то – зло. И то, и другое проявляется везде, но в разных пропорциях. Нет изначально добрых и злых частей целостного мира. Зло появляется на определенном этапе его развития и через заданный срок будет уничтожено.

4е положение П. Глобы вызывает некоторые сомнения, так как в каком-то смысле противоречит канонам зерванизма. Ахура-Мазда и Ангра-Майнью у зерванитов – это братья-близнецы, и в этом отношении изначально они – равновеликие сущности. Они одинаково были наделены свободой их отца Зервана. Но если первый брат сделал разумный выбор, то второй выбрал другое. По замыслу Зервана, каждый из них должен был быть Творцом. Ахура-Мазда  стал им, Ангра-Майнью отказался от этого и стал паразитировать на том, что было создано другим. С этой точки зрения они – не равны: первый является Творцом, второй – нахлебником. Да и изначально они уже не были равны, если вспомнить, что Ангра-Майнью, в отличие от своего брата, был плодом неуверенности и сомнений Зервана. И ему предстояло создавать мир материи. Значит, материя – уже подверженное болезни начало, если ее творение Господь Бог доверил рефлексирующей части себя. Материя слаба тем, что существует в ограниченном времени Зерван-Карана, в которое легко проникает зло. Но в нем же зло и уничтожается. А значит, материя – хороший плацдарм для проявления и ликвидации зла. Это объясняется тем, что в материальном мире невозможно проявление всей полноты знания, как в духовном мире, связанном с вечностью Зерван-Акарана. Материальный мир – это мир частичный, существующий во временном отрезке, и то, что проникает в него из мира духовного, ввиду дискретности природы мира материального, представляется чудом или абсурдом. Туда, где нет полноты знания, легко внедряется ложь, потому что отсутствие знания компенсируется доверием. Мир духовный и материальный являют собой диалектику единого и множественного, полного и частичного. Изначально в них не было зла. Зло проявляется или как незнание, или как искажение знания, в виде лжи. Еще Платон, ссылаясь на Сократа, писал, что зло – это результат незнания.

      

Поражают разнообразием версии о миротворении различных зерванитских общин. «Зерваниты разделялись по своим взглядам на предназначение зла. Одни утверждали, что зло есть вечная составляющая Зервана, в то время как другие говорили, что зло было создано как необходимый элемент жизни и отчасти для того, чтобы доказать Ахуре, что он не всемогущий. Третьи рассматривали зло как случайность и, находясь под христианским влиянием, постулировали, что Злое Единое является падшим Ангелом», – сказано в книге «Катехизис зороастризма» (64: стр. 95). Вот третью позицию (наиболее гуманную и дающую человеку изначальную свободу выбора), якобы находящуюся под христианским влиянием, представляет П.П. Глоба. Именно этой позиции придерживались и ессеи. Однако это не наиболее распространенное положение. Традиционное же представление о зерванизме приписывает ему следующую версию миротворения.

Вначале во Вселенной царил вечный Зерван, бог судьбы и времени. Сотворенного мира еще не было. Зерван захотел его создать, а для этого решил родить сына, Бога-Творца Ахура-Мазду. «Век за веком бог времени совершал жертвоприношения, чтобы Судьба даровала ему сына, но Ахура Мазда не появлялся на свет. Минула тысяча лет, а все оставалось как прежде. И Зерван стал сомневаться... Может быть, я стараюсь понапрасну? – размышлял Зерван, и от этого сомнения в чреве бога вместе с Ахура Маздой зародился Ангхро Майнью (Ахриман)», – пишет И.В. Рак в работе «Мифы древнего и раннесредневекового Ирана» (87: стр. 117). Когда Зерван узнал, что у него будут два сына, а не один, он решил отдать власть над миром тому, кто появится на свет первым. Всеведущий Ахура-Мазда узнал об этом и расска­зал Ангра-Майнью. Поскольку первым должен был родиться Ахура-Мазда, Ангра-Майнью решил действовать кардинальным образом, наперекор Судьбе. Он «разорвал чрево, вышел наружу и явил свое отвратительное обличье своему отцу Зервану» (87: стр. 117). Ангра-Майнью назвал себя Ахура-Маздой, но Зерван сразу понял, что это не он, назвал его «частью Тьмы», которая любит только творить зло, и отверг его. Однако по закону первородства мир должен был принадлежать Ангра-Майнью, поэтому Зерван все же сделал его владыкой, ограничив время его правления девятью тысячами лет, по истечении которых он должен будет погибнуть, и тогда вечно воцарится Ахура-Мазда. С тех пор мир находится под властью зла, пока не истечет положенный ему срок, после чего миром будет управлять Ахура-Мазда.

В этом варианте зерванитского мифа ничего не говорится о творении. До рождения двух братьев мир сотворен не был, но вопрос уже стоял о власти над миром. Если с самого начала власть была отдана Ангра-Майнью, тогда ему и следовало творить, а Ахура-Мазда пришел бы уже на все готовое. Полагаю, что эта версия зерванизма малоубедительна и грешит против логики, что является обличительным знаком человеческого ее происхождения. Например, какие могут существовать тысячи лет в вечности, когда время еще не было включено; какие и кому в ней могут быть жертвоприношения, если в мире господ­ствовал единый и единственный Зерван; как обладающий предвидением Ахура-Мазда видел одно, но не видел другого (возможного поступка Ангра-Майнью после того, как Ахура-Мазда, проявив неосмотрительную разговорчивость, сообщит ему о намерениях Зервана, и т.д.). Скорее всего, этот вариант развития событий представляет собой искусственную человеческую версию и не является информацией, полученной «из первых уст». Данный образец зерванитского учения объясняет появление зла (оно стало плодом сомнений Зервана), но абсолютно лишает мир свободы, а человека –  собственного качества, которое он может наработать в процессе борьбы со злом.

 

В школе П.П. Глобы принята иная, даже кардинально противоположная версия. Зервану как фатуму, неумолимому року в вышеприведенной версии зерванизма противостоит характеристика Зервана как свободы. В первом варианте зерванизма о свободе нет ни слова, а добро и зло вычленяются как самостоятельно существующие категории, персонифицированные двумя братьями, один из которых безусловно добр, а другой представляет абсолютное зло. Никто ничего не выбирает. Все происходит по верховному назначению Зервана. Никакой борьбы между Добром и Злом не предполагается, есть только умеренное правление до определенного времени Ангра-Майнью, а затем эта миссия плавно переходит к Ахура-Мазде. Ни свободы, ни личной активности. Зерванизм подобного рода утверждает отсутствие свободы воли, зависимость от Судьбы, от звезд и планет (дурно понятая астрология), а Великий Год (25920 лет) полностью повторяет события мировой истории предыдущего его цикла. При этом современные исследователи объясняют астрологические знания зерванитов их контактами с древними вавилонянами, от которых они якобы получили эти сведения. Странно предполагать, что наследники арийской расы, спустившейся на Землю со звезд Большой Медведицы (во всяком случае, согласно зороастрийским преданиям), были несведущи в астрологии, в отличие от наследников голубой расы (представителей Древнего Вавилона, опять-же, – по преданиям), которая, как писал П. Глоба в «Живом огне», была коренной земной расой, а значит, она вряд ли могла быть более осведомленной в вопросах космической жизни, нежели раса ариев.

В книге М. Бойс «Зороастрийцы» автор объясняет появление зерванизма тем, что будущие зерваниты в зороастрийском священном писании нашли строчки: «Действительно, есть два первичных духа, близнецы, известные тем, что они враждуют» (Ясна 30,3). Согласно текстам поэтических зороастрийских гимнов под названием «Гаты Заратуштры», в начале бытия Ахура-Мазда сказал Ангра-Майнью: «Не согласуются у нас ни мысли, ни ученье, ни воля, ни убежденья, ни слова, ни дела, ни наша вера, ни наши души». (45,2). «Оба изначальных Духа явились, как пара близнецов, Добрый и Дурной – в мысли, в слове, в деле. И между ними благомыслящие сделали правильный выбор, не зломыслящие». (30,3) (3: стр. 143). Как полагает М. Бойс, будущие зерваниты, опираясь на тексты «Гат», назначили этим близнецам отца, Зервана. Эта «ересь», по мнению М. Бойс, значительно ослабила зороастризм в его противостоянии христианству и исламу. «Ведь объявляя, говоря словами позднейшего противника зороастризма, что «Ормазд и Ахриман – братья», зурваниты исказили основную идею Зороастра, утверждавшего, что добро и зло совершенно обособлены и отличны и по своему происхождению, и по своей природе. Они также преуменьшали величие Ахура-Мазды, провозглашенного Зороастром несотворенным Богом, единственным божественным существом, достойным поклонения, существующим вечно... Кроме того, зурванитские заблуждения относительно судьбы и неумолимой власти времени затемнили главное в зороастрийском учении – идею о свободе воли, о возможности для каждого человека решить свою собственную судьбу путем выбора между добром и злом» (23: стр. 86). С последним утверждением М. Бойс нельзя не согласиться. Такое понимание зерванизма абсолютно искажает все учение Зороастра, и подлинный зерванизм имеет с ним мало общего.

Составители «Текстов Кумрана» также спешат отмежевать учение ессеев от зороастрийского учения, полагая, что зороастризм – дуалистическая религия, постулирующая равнозначность Бога Света и Бога Тьмы: «Относительно ярко выраженного дуализма борьбы Света с Тьмой в свитке справедливо отмечалась возможность влияний зороастризма, с которым евреи познакомились за время «вавилонского плена». Однако следует сразу отметить, что для кумранитов (в отличие от зороастрийцев) этот дуализм ни в коей мере не распространяется на самую «высшую сферу». Всеединому и всемогущему Богу… ничто не может противостоять… Дуализм [кумранских текстов] не абсолютен, Добро и Зло не являются равносильными независимыми началами – «близнецами», как их называют Гаты. Оба начала зависят от Бога, им ограничены, и Добру предназначена конечная победа. Элементы чужого мировоззрения (зороастризма) должны были быть переработаны ради подчинения их строгому монотеизму, который исповедовали сектанты Кумрана. Переработка чужеземной идеи дала блестящий результат в виде наглядной системы разделения в мире власти Зла и власти Добра. Эта концепция разрешается оптимистически победой Добра в конечной судьбе бытия» (101: стр. 282, 109). Следует сказать, что эти положения ессейского учения являют собой не развитие, а подлинное воспроизведение зерванитского эзотерического учения, знакомого немногим. Как можно было видеть из процитированного выше отрывка книги Глобы «Живой огонь», подлинный зороастризм не считает Добро и Зло равнозначными понятиями и уверен в конечной победе Добра. К сожалению, сведения современных исследователей о зороастризме и зерванизме почерпнуты из позднейших письменных источников, поскольку в самом начале учение Авесты записано не было (или эти записи были утрачены) и передавалось устным путем, причем в течение очень долгого времени. Первоначальные записи и записи, которые были сделаны позднее, могут иметь значительные отличия между собой. Информация о Зерване существовала изначально, и я предполагаю, что в чистом виде это – учение о свободе, объясняющее тайну возникновения зла.

В зороастрийской школе П. Глобы Зерван трактуется в связи с категориями свободы и времени. Ангра-Майнью рождается в результате сомнений Зервана, и это – основополагающий его недостаток. Отсюда вычленяется первопричина зла. Она – не в изначальной немотивированной злобности и страсти к разрушению, как принято считать в экзотерическом зороастризме. Это – только следствие, а не причина. Причина – недостаточная информированность Зервана, ставшая основанием для его сомнений и неуверенности в себе. Поэтому основная потребность Зервана есть потребность в познании, очищающего его от зла сомнений.

Согласно мифу, два брата-близнеца получили в наследство от своего отца изначальную свободу, чтобы каждый из них мог создавать свой мир. Но свобода осознанная, свобода знающего Ахура-Мазды воплотилась в добро, а свобода «замедленного в понимании» Ангра-Майнью превратилась во зло. Второй брат содержал в себе «зародыш» зла, который передал ему отец Зерван, и не имел всей полноты знания. Познание же есть способ победить зло. Последнее не фатально, поэтому абсолютно каждый человек может избежать вечного ада. И если зло – результат неправильного выбора Ангра-Майнью, то можно было бы надеяться, что оно устранимо и для него. Одна­ко на сей счет возникают некоторые сомнения, так как в самой зороастрийской мифологии есть ряд «нестыкующихся» друг с другом моментов.

Если Ахура-Мазда и Ангра-Майнью – братья, то они имеют равные возможности и после многочисленных жизненных перипетий «блудный» брат все же восстановит свое духовное реноме. Но возникает проблема: в зороастризме Ангра-Майнью принято считать персонификацией зла, так что, если он попытается уничтожить зло в себе, – он просто уничтожит сам себя. Что же еще может в нем оставаться после удаления зла? Подтверждением этой мысли служит перевод со среднеперсидского языка имени Ангра-Майнью – «Злой Дух». Ахура-Мазда же переводится как «Благой Бог». П. Глоба писал, что это не равнозначные персоны, поскольку Духу Зла противостоит не Благой Бог, а Святой Дух – Спента-Майнью. Следовательно, жизненную сущность имеет только Ахура-Мазда как Бог-Творец, а Дух Зла по одному своему имени не способен на самостоятельное творчество. А стало быть, никакой выбор для Ангра-Майнью не возможен. Какой же выбор может быть для Духа Зла? Выбор может быть только у живых существ. И если рассматривать Ангра-Майнью не как родного брата-близнеца Ахура-Мазды, а как бесплотного Духа Зла, то его поведение жестко детерминировано, и ни о какой свободе для него не может быть и речи. Дух Зла и Дух Добра фатально реализуют свои собственные программы, в то время как свобода – удел лишь живых, иными словами, – «самоорганизующихся» систем.

У современного российского философа А.Н. Павленко в его эссе «Бытие у своего порога» есть очень интересные слова о свободе, близкие к уже упоминавшейся в этой книге концепции известного немецкого мыслителя М. Хайдеггера о «пути раскрытия потаенности». И поскольку они могут быть очень полезны с точки зрения раскрытия нашей темы, я позволю себе привести несколько выдержек из работы А.Н. Павленко. Свобода выбора, по его мнению, – довольно относительное понятие. Любой выбор имеет свое основание, так называемый предвыбор, который еще до самого процесса выбора определяет, что должно быть выбрано. Поскольку человек «задан быть человеком», он не свободен изначально, а его выбор всегда определяется его человеческой сущностью. И выбирает он только то, что соответствует последней. Свобода как таковая может проявиться лишь в том, что он выберет нечто недолжное и тем самым «понизит уровень своей организации». Выбирая должное, человек просто следует назначенному в нем самом. Слова Павленко можно понимать таким образом, что сущностью человека является начало добра, и его предвыбор детерминируется его изначальной благой природой. Вот только реализовать эту благую природу человеку удается не всегда, а только тогда, когда он полностью осознает свои цели и возможности. Ведь следовать чему-то сущему – значит знать это сущее, как поясняет далее Павленко. Знание дает основание для выбора человека. В этом отношении знание относится к дифференцированным вещам, которые можно отделить друг от друга, сравнить их и сопоставить с искомым образцом. Выбор может возникнуть только во множественном (материальном) мире. Через выбор в мир проникает зло, или недолжный выбор, пишет Павленко. Недолжный выбор связан с незнанием и невозможностью человека отличить сущность бытия от несущности, «а в результате этого неизведанная им сущность не выбирает его и не укрепляет в себе как цели бытия сущего. Не имея же сущности, т.е. не понимая ее, человек… испытывает насилие со стороны несущностного, а в отношении к бытию подлинного – экспансию ложного» (80: стр. 79-80).

Подлинную свободу Павленко видит в неразрывной связи человеческой воли с волей надчеловеческой, в добровольном подчинении человеческой воли этой другой воле, имеющей более высокий уровень организации. Для него истинная свобода – это возможность человека услышать «позыв бытия» и следовать ему, «всецело отдавая себя во власть позывающего». «Предвыбор есть состояние действительной свободы следования должному как назначенному», – пишет он (80: стр. 78). Используя язык религиозной философии, подлинно свободным человек может быть только в Боге, если будет действовать в соответствии с теми законами бытия, которые Он установил. «Свобода, – пишет Павленко, – «присутствует» в человеке до всякого «акта выбора», – понятая именно как ненудящееся следование должному, которым в бытии вещей и мира в целом является их сущность» (80: стр. 82). Это очень близко к видению Б. Спинозой свободы как «осознанной необходимости».

Хотя сама свобода, как считает Павленко, рациональна, поскольку мы выбираем должное, но ее природа – иррациональна. Тем самым философ проводит замечательную мысль о том, что свобода как союз рационального и иррационального, материального и духовного, женского и мужского, – есть андрогинное целое, объединяющее противоположности. Точнее было бы сказать, что андрогинна не сама свобода, а именно свобода выбора, и в этом словосочетании слово «свобода» определяет иррациональную составляющую, а слово «выбор» – рациональную. Когда включается наша свобода выбора, мы получаем реальный шанс выявить и аннигилировать в себе зло, поскольку последнее побеждается лишь андрогинным соединением двух начал. Полное осознание обеспечивает правильный выбор и раскрытие человеком его божественного потенциала, реализующего его подлинную свободу. В словах Павленко мы обнаруживаем выделение двух типов свободы: свободы выбора «недолжного» и свободы следования «должному». Реализация первого типа свободы характеризует человека с «низким уровнем организации», то есть человека малосведущего, имеющего слабое представление о своем собственном «я». Второй же тип свободы способен осуществить лишь трезвомыслящий человек с высоким уровнем собственного самосознания.  

Путь к сущности, считает Павленко, всегда один. Наша нацеленность – и есть этот проход к сущности. «Цель и «выбор» сопряжены единственностью прохода. Проход к сущности притягивает нас как цель. Ставя себе цель, мы тем самым уже определили проход к ней, и наоборот: вступая в проход, мы тем самым попадаем во власть его ведения к цели. Проход как путь к сущности сам выбирает нас, ведет за собой и по себе точно так же, как ведет нас по себе и за собой улица или тропа. Проход выбирает себя нами» (80: стр. 75-76). Таким образом, истинная, или сущностная свобода человека реализуется тогда, когда он всецело становится ведомым существом по отношению к тому высшему, что создало не только его самого, но и все мироздание. И активность человека направлена при этом на следование должному пути. Свобода самовольная связана со знанием несущностного, знанием множественности без понимания единства. Поэтому необходим поворот, пишет Павленко, от господства знания множественности к пониманию единства, и тогда несущностное не будет нас порабощать. Субъект-объектное единство будет восстановлено. В данном случае философ призывает к отказу от полного погружения в материальную составляющую мира и к воссоединению ее в человеческой душе с духовной его составляющей. Таким образом родится новая реальность – реальность андрогинного бытия, стирающего все недолжное.

Если с этой позиции рассматривать зороастрийский миф, то Ахура-Мазду можно назвать сущностным богом, Ангра-Майнью – субъектом, не содержащим в себе сущего. Предвыбор сущностного Ахура-Мазды понятен: он реализовал свою божественную свободу. Ангра-Майнью предвыбор не был доступен, так как он отказался от сущего. Точнее, даже не столько отказался, сколько не имел никаких шансов выбрать его. Ведь он не обладал знанием сущего, а потому не мог быть Богом-творцом, был лишь Духом Зла. Надо сказать, что такое представление некоторым образом подрывает правомерность зерванитской идеи о братьях-близнецах, родившихся у одного отца.

Чтобы разобраться в этом вопросе, я предлагаю сделать следующее предположение. Зерван изначально породил действительно двух братьев-близнецов, один из которых, в отличие от другого, не обладал знанием сущего, а потому не мог ощущать своего единства с целым, являющимся основой любви. И здесь нам уже придется перейти на уровень психоанализа. «Несчастливый» близнец не чувствовал к себе любви со стороны своего отца, поскольку органическая связь между ними была ослаблена. В результате этого ему легко было «сбиться с пути» и сделать неправильный выбор, отказавшись творить, – да и из чего ему было творить, если он не обладал достаточной для этого энергией? Совершив же «грехопадение», он растерял все свои жизненные силы и перестал быть богом, полностью переродившись. Подобным же образом многие жизненные системы паразитирующих в живых организмах гельминтов подвергаются редукции, вследствие чего последние уже не могут существовать самостоятельно, без организма-хозяина. Но и своего хозяина они, как правило, в конце концов убивают, погибая при этом сами. Эти паразиты представляют собой воплотившийся дух разрушения, уничтожающий, прежде всего, все живое в самом себе. Поэтому можно предположить, что имя Ангра-Майнью данный брат-близнец получил не сразу, а позднее, когда он полностью деградировал и его творческие силы были исчерпаны. Потеряв свое изна­чальное имя, он перестал быть живым существом, стал олицетворением Духа Зла, и теперь уже очиститься он не сможет, а погибнет вместе со всеми злыми творениями. Только живые существа могут избегнуть вечного ада, поскольку оставшаяся в них жизнь всегда сохранит их от разрушения. Зло в живых организмах существует лишь как временная болезнь, которая подлежит устранению. Отказавшийся же от творения Ангра-Майнью уничтожил жизнь в себе и перешел в состояние «зомби», выполняющего приказы овладевшего им Духа Зла. Тем самым он уничтожил и свою свободу, благодаря которой он сделал этот выбор. Ибо та анархическая свобода, которая основана на незнании, разрушает и порабощает самого человека, и он становится служителем злого фатума. Подобная свобода порождает зло, а зло уничтожает подлинную свободу.

Можно предположить еще один вариант миротворения. В ожидании рождения Ахура-Мазды Зервана одолели сомнения, и как персонификация неведения Зервана, у него родился второй сын Ангра-Майнью. Этому сыну не надлежало ничего творить, он был самим Духом Зла, сеющим ложь и разрушение. Таким образом, выбор не захотел делать сам Зерван: он создал как мир Добра, управляемый Ахура-Маздой, так и Духа Зла, всячески вредящего божественному миру, а через них – и две формы свободы. Возможно, Духа Зла он произвел с тем, чтобы избавиться от него в самом себе. Зерван воплотил свое незнание в мир, чтобы уничтожить его и полностью избавиться от него. Человек, пустившийся в путь по лабиринтам материального мира, изживает зло незнания, являясь как бы эмиссаром Зервана, мини-Зерваном. По завершении своей миссии человек уничтожит зло просветляющим самопознанием и вновь вернется в свое первичное состояние Зервана, но уже без зла. Поэтому андрогин – человек, вернувший свою целостность в результате полного завершения этого процесса, – реализует высший, очищенный уровень Зервана, придя к той же свободе, но уже просветленной познанием. В этом отношении у челове­ка поистине божественная миссия, недоступная самому Зервану. В Зерване изначально были слиты две противоположности: противоположность инь и янь и противоположность добра и зла. Возможно, в нем происходила борьба между этими двумя противоположностями, которая не давала ему покоя, вследствие чего он и затеял избавление от зла в результате такой сложной комбинации, как творение мира. Поэтому есть основание считать, что человечество воплощает в себе само первоначало Зерван, спустившееся в условия нашего пространства и времени, с тем чтобы избавиться от раздирающего его зла. Во всяком случае, эта позиция дает Смысл миротворению, в ходе которого мы совершаем не элементарное возвращение к своему исходному положению, а действительную духовную революцию, и обретаем новое положительное качество. По завершении этого процесса в нас останется наша свобода, но она уже будет очищена, основана на знании, и реализовываться будет в различных вариантах создания новых миров, без ошибок и погрешностей. Смысл всего мирового процесса, стало быть, состоит в очищении свободы, персонификацией которой является Зерван.

Я высказала две из многих возможных версий развития мистериальных событий, которые объясняют появление зла, исходя из зерванитского мифа. К первому из них приближается традиция, которая передается в школе П. Глобы. Замысел Зервана относительно миротворения Глоба излагает на своих лекциях следующим образом. В первую эпоху должны были трудиться Ахура-Мазда и Ангра-Майнью. Во вторую созданные ими два мира должны были смешаться. Материальное и духовное при этом должны были взаимно проникнуть друг в друга. На третьем этапе, в эпоху Разделения, самосознание каждой частицы космоса должно будет достигнуть уровня сознания этих близнецов. В четвертую эпоху осуществится воссоединение: оба брата-близнеца должны будут подтянуть все элементы мирового сознания до себя.

Третье и особенно четвертое положения крайне туманны, да и первое выглядит весьма противоречиво. Как могли одновременно работать Ахура-Мазда и Ангра-Майнью, если единое всегда предшествует множественному? Сначала надо было создать мир духа, и только затем – мир материи. Согласно некоторым зороастрийским источникам, материальный мир был создан Ахура-Маздой уже в последний момент, накануне включения эпохи Смешения, причем именно с целью создать ловушку для Ангра-Майнью. Это и понятно, так как с началом этой эпохи включилось время Карана, единственно в котором может существовать материальный мир, и именно это время является главным «палачом» для Ангра-Майнью. Таким образом, после небольшой коррекции общий план работ, составленный Зерваном, выглядит следующим образом. Первая эпоха является эпохой времени Зерван Акарана, и в ней созидается только духовный мир как идея всего творения. Затем, во вторую эпоху Смешения, творится мир материальный, устанавливается время Зерван Карана, и в этом времени два мира взаимно проникают друг в друга. Тем самым мир материальный проникается жизненными силами духа (обретает самосознание) и постепенно приближается к наполненности андрогинным содержанием. На третьем этапе, в момент начала эпохи Разделения, два мира отходят друг от друга, но оба уже содержат в своей природе эту двухчленную структуру, проникаясь андрогинным духом любви. В четвертую же эпоху, по-видимому, время Карана переключается на Акарана, и каждая мировая андрогинная частица то ли воссоединяется со своим Создателем, то ли сама становится равной Ему по уровню своей божественности.

Таким, видимо, был первоначальный план. Но неожиданно в эту замечательную и стройную систему вмешались непредвиденные обстоятельства. Непредвиденными они стали для Зервана, что лишний раз подтверждает подлинность версии о неуверенности и сомнениях, сопровождавших его желание создавать мир. Созданный им мир стал развиваться по своему сценарию, отражая не исходный план Зервана, а то наличное состояние сознания, в котором пребывал последний накануне своих великих дел. Ведь что такое неуверенность Зервана? Это результат появления в нем новой, несущностной свободы, основанной на утере связи между единым и множественным, результат забвения о целостном единстве двух природ, результат произошедшего расслоения во внутренней андрогинной структуре Зервана. Целостный, андрогинный разум Зервана, ставивший прежде в соответствие идею с ее воплощением, со вторжением в него «свободы от всего» подвергся деструкции. Самосознание Зервана перестало быть целостным, и в нем воцарилось зло – аналог «своевольной свободы», ведущей к неведению и утрате любви. Именно поэтому он задумал весь этот миротворческий процесс, в котором разделенные вначале два мира должны были проникнуть друг в друга, чтобы восстановить утраченную Зерваном любовь и снова наполнить его смыслом целостности жизни.

Однако в период реализации задуманного ему не все удалось, поскольку он утратил свою способность ко всеведению. В нем уже были два вида свободы: прежняя свобода, основанная на любви и знании сущего, а потому направленная на консолидацию, и свобода индивидуалистическая, основанная на незнании сущего и направленная на разъединение, отрыв части от целого. Это выразилось в том, что первому своему сыну Ахура-Мазде он передал подлинную свободу, а на втором (нелюбимом), сосредоточил все свои проблемы и наделил его своеобразным родовым проклятием. Ахура-Мазда содержал в себе андрогинную свободу, направленную на единение, и полностью был готов к выполнению задуманного его отцом предприятия. Свобода же получившего вирус зла Ангра-Майнью была, если можно так выразиться, анти-андрогинна, и всю свою деятельность он направил на разобщение. Поэтому первое, что он сделал, когда вторгся в благой мир, построенный Ахура-Маздой, – расколол андрогинных существ на мужские и женские половины. Это была его визитная карточка. Смыслом его жизни стало утверждать свободу бессодержательную и разбивать целостность мира. Он словно хотел продемонстрировать своему отцу все, что в последнем было не так. Ангра-Майнью стал олицетворением того зла, которое проникло в сущность Зервана. Когда это зло отделилось от добра, олицетворенного Ахура-Маздой, оно стало уязвимым и его легко стало ликвидировать.

Тем не менее, Зерван, по-видимому, не предполагал такого развития событий. Бессодержательная свобода непредсказуема. Ожидая запланированного исполнения своего замысла, согласно которому каждый из братьев спокойно будет выполнять свою работу, Зерван не учел двух обстоятельств. Во-первых, нельзя создавать два мира отдельно друг от друга, так как в этом случае они будут «мертворожденными», а потому всю работу Зервану следовало поручить только одному из братьев (и, в конце концов, жизнь расставила все по местам). Во-вторых, зародившийся в Зерване корень зла тоже не мог не прорасти и не выйти наружу, найдя себе объект для персонификации в образе Ангра-Майнью. Все оказалось гораздо сложнее, чем думал Зерван, потому как только мудрецу все кажется простым, в то время как утративший мудрость просто обречен погрязнуть во многочисленных сложностях. Поэтому пришлось не только осуществлять задуманный план, но и вносить в него коррекции по ходу дела. В частности, в момент включения процесса смешения, – то есть творения мира материи и подсоединения его к живительной энергии уже сотворенного мира духа, – дьявол-разобщитель приступил к своей подрывной деятельности. В итоге в ту эпоху, в которую должен был начаться процесс андрогинизации, одновременно с ним включился и обратный процесс раскалывания всего того, что едва-едва начало соединяться. Смешиваться стали не только два сотворенных мира, но и бытие с небытием, добро со злом, что, естественно, ни к чему хорошему привести не могло, так как эти вещи по природе своей несоединимы. В этот момент и обнаружилась во всей красе основная проблема Зервана, о масштабах которой он поначалу даже не подозревал. Козни, чинимые Ангра-Майнью в отношении Ахура-Мазды и его благих творений, дали понять Зервану, что все гораздо серьезнее. С другой стороны, эти же прискорбные обстоятельства дали возможность последнему окончательно осознать, «где собака зарыта». А полное осознание есть первый шаг к успеху. И Ахура-Мазда уже знал рецепт этого успеха. Он заранее предвидел свою победу над Ангра-Майнью. Таким образом, грядущая победа Ахура-Мазды над Ангра-Майнью станет победой консолидирующей свободы над свободой отторжения. Незнание будет изгнано из благого мира, и Зерван восстановит свою изначальную мудрость. Это станет возможным в результате завершения процесса полного познания каждым микрокосмом всего макрокосма, как и наоборот, – познания всем макрокосмом каждой своей частицы.

Назад

Вперед