На главную страницу
Оглавление

Глава 7. Природа трех начал мира.  

 

Основу мира составляет принцип троичности. Троичность представляет собой единство трех аспектов мирового бытия, складывающееся в результате соединения и преображения двух компонентов мировой дуальности в третью, андрогинную сущность, с сохранением самостоятельной целостности всех трех. Существуют два мира, символизирующих природу объективного бытия: отождествляемый с мужским началом мир идей – Меног, и отождествляемый с женским началом мир материи – Гетиг. Третье, андрогинное качество, отражающее природу бытия субъективного, представляет собой тонкая прослойка между ними – мир Ритаг.

В древнеиндийской традиции Бог Брахма изображался с тремя лицами (с правой стороны – мужская личность, с левой – женская, посредине – средняя). Широко известен культ триединства в христианстве – образ Святой Троицы, в котором, надо полагать, женское начало представляет Бог-Отец, андрогинное – Бог-Сын, мужское – Святой Дух. Даже в антихристианской, если можно так выразиться, традиции, которая в XX веке на 70 лет возобладала на территории России в виде коммунистической религиозной доктрины, потребность в сакрализации духовных (точнее, антидуховных) основ привела к канонизации своей Святой Троицы. Речь идет об изображаемых вместе «трех ликах» – трех профилях «святых»: К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина, которые сейчас большей частью можно встретить разве что на этикетке «Тройного одеколона». По всей видимости, Маркс символизирует Отца, Энгельс – Сына, а Ленин – безусловный «Святой Дух». В свою очередь, Ленин как главный идеолог коммунизма выделил так называемые «три источника и три составных части марксизма», удивительным образом отражающие мировой сакральный принцип триединства. Это – английская политэкономия (женское начало, представляющее собой материальную базу), французский утопический социализм (среднее, андрогинное начало, отражающее коммуникативный принцип) и немецкая классическая философия (мужское начало, давшее духовно-идеологическое направление «каноническому» марксистскому учению).

На уроках обществоведения в советской школе нам рассказывали, что существуют две основные философские тенденции в осмыслении нашего мира – так называемые линия Платона (идеализм) и линия Демокрита (материализм). При этом имелось в виду, что Платон утверждал реальность двух миров – мира идей и мира материи при первичности мира идей, – в то время как Демокрит знал только мир материи, что вообще снимало вопрос о первичности. Уже в институте на занятиях по философии давались знания о другом соперничестве двух философских парадигм: линии – опять-таки – Платона и линии – теперь уже – Аристотеля. Считается, что Платон, утверждавший реальность мира идей, дал начало бурно развившемуся в средневековые времена философскому течению реализма, а Аристотель, не признававший существования мира идей, считал, что идеи подразумеваются в самих вещах или явлениях, присутствуя в них ноуменально, а самого мира идей как такового не существует. Линия Аристотеля в средневековье дала начало оппозиционному по отношении к реализму течению номинализма. Избежали этой неразумной среди средневековых теологов поляризации взглядов лишь концептуалисты, объединившие оба вышеозначенных взгляда в своем философском построении. К ним относится, в частности, уже упоминавшийся мною П. Абеляр. В своих исследованиях он примирял эти диаметрально противоположные позиции двух великих философов античности. «Когда Аристотель говорил, – писал Абеляр в «Логике «для начинающих», – что универсалии всегда существуют в чувственном, то он говорил это относительно актуального состояния (actus); например: та сущность, которая есть живое существо, обозначаемое общим именем, и на этом основании – в силу переносного выражения (translatio) – называемое универсалией, актуально не находится нигде, кроме как в чувственно постигаемой вещи; Платон об этом, напротив, думает так, что она естественно существует сама по себе, благодаря чему это естественное бытие и называется универсальным именем. Следовательно, то, что отрицает Аристотель под углом зрения актуального состояния, Платон, исследователь физического состояния (inquisitor physicae), рассматривает под углом зрения естественного порядка, и, таким образом, между ними нет никакого противоречия» (1: стр. 85). Иными словами, Абеляр призывал смотреть на вещи шире и объединять противоположности.

Отсутствие противоречий в позициях Платона и Аристотеля я бы сформулировала проще: действительно, как говорил Платон, существуют два мира – мир идеальный и мир материальный. Но мир идеальный существует иным образом, нежели мир материальный, и в материальном плане его обнаружить невозможно: он не имеет соответствующих характеристик протяженности и времени. Способ его существования вполне вписывается в понимание содержания идей в самих вещах, свойственное Аристотелю. Подразумевание идей в вещах, производимое человеческим разумом, – и есть для нас форма жизни мира духовного, мира мысли. Мир идей вечен и всеобъемлющ, пребывая нигде и везде равным образом. Так что оба мыслителя были правы, вот только не захотели выйти навстречу друг другу из своих замкнутых систем мировидения и посмотреть на свои позиции с точки зрения противоположной стороны. А ведь диалектика идеи и материи, мужского и женского проявляется на всех уровнях бытия мира.

В физике, например, мы находим ее проявление в «мирном сосуществовании» законов макро- и микромира. На уровне макромира, символизирующего материю, проявляются гравитационные взаимодействия; на уровне микромира, символизирующего дух, мы обнаруживаем иные, квантовомеханические взаимодействия. Общая теория относительности А. Эйнштейна при переносе на ультрамикроскопический уровень становится несовместимой с его законами, описываемыми квантовой механикой. В своей книге «Элегантная Вселенная» американский физик Брайан Грин пишет: «Квантовая механика совершенно ясно и недвусмысленно показывает, что ряд фундаментальных концепций, имеющих существенное значение для понимания того мира, с которым мы сталкиваемся в повседневной жизни, полностью теряет всякий смысл при переходе к микромиру» (46: стр. 65). Автор указывает на то, что в микромире любой объект может быть волной и частицей одновременно, проявляя так называемый «корпускулярно-волновой дуализм». И в этом отношении частицы можно соотнести уже с материальной природой, а волны – с природой духовной, то есть уже на уровне микромира мы снова встречаем тот же момент разделения материальных и духовных принципов жизни.

Майкл Талбот в книге «Голографическая Вселенная» замечает, что самым удивительным свойством микрочастиц является то, что «кванты проявляются как частицы, только когда мы смотрим на них. Например, когда электрон ненаблюдаем, он всегда проявляет себя как волна, что подтверждается экспериментами» (100: стр. 47), хотя и не все физики подпишутся под этим утверждением. Ник Герберт, поддерживающий эту теорию, говорит: «Человеческому постижению недоступна истинная природа квантовой реальности, поскольку все, к чему бы мы ни прикоснулись, превращается в материю» (100: стр. 48).

Брайан Грин утверждает, что именно малый размер используемой при изучении микромира постоянной Планка (коэффициента пропорциональности между частотой волны и минимальным количеством энергии, которую эта волна может нести) в окружающем нас макромире маскирует волновые свойства материи, проявляющиеся на микроуровне.

Два выдающихся ученых нашего времени – профессор Лондонского университета, специалист в области квантовой физики Дэвид Бом и нейрофизиолог Стэнфордского университета Карл Прибрам, – работая в различных областях науки, пришли к созданию единой идеи голографической модели Вселенной. Согласно этой модели, не поддержанной пока большинством ученых, весь наш мир и все, что в нем находится, – это всего лишь призрачные майя-картинки, спроецированные из некоего иного уровня реальности, который находится за пределами нашего мира. По мнению этих ученых, мир материальный – всего лишь проекция мира духовного, действующая по типу голограммы. Интерференционные картины, записанные на куске голографической пленки, кажутся хаотичными невооруженному глазу. Однако на самом деле они содержат в себе скрытый, или свернутый порядок, который обнаруживается при попадании на пленку луча света или лазера, преобразуясь в трехмерное изображение сфотографированного в интерференционных волнах объекта. Можно сказать, что мир духовный содержится в мире материальном как бы в «свернутом» состоянии, а мир материальный является проекцией голографической картинки мира духовного. Похоже, физики постепенно все ближе подбираются к тем сферам, которые представляют собой божественное бытие в его непосредственном проявлении.

Д. Бом глубинный уровень реальности (сферу духа) называет импликативным (то есть «скрытым») порядком, в то время как наш собственный уровень существования (сферу материальной жизни) он определяет как экспликативный, или раскрытый порядок. Бом использует эти термины потому, что видит проявление всех форм во вселенной как результат взаимодействия, бесконечного процесса свертывания и развертывания между двумя порядками. «Бом считает, что электрон – это не отдельный объект, а полнота (totality), или множество, возникшее в результате свертывания пространства. Когда прибор определяет присутствие отдельного электрона, это происходит потому, что в данный момент проявляется только один аспект электронного множества… Если электрон кажется движущимся, это вызвано непрерывной серией таких свертываний и развертываний… Пленка содержит импликативный порядок, потому как изображение, закодированное в интерференционных паттернах, – это скрытая полнота, свернутая в пространстве. Голограмма, проецируемая пленкой, имеет экспликативный порядок, поскольку представляет развернутую и видимую версию изображения», – пишет Майкл Талбот (100: стр. 60-61).

Именно взаимообмен между двумя порядками объясняет взаимопревращение частиц друг в друга. Согласно Бому, электрон может свернуться обратно в импликативный порядок, а на его месте в экспликативном порядке может вместо него развернуться фотон. Кванты могут проявляться в виде либо частицы, либо волны, потому что оба эти аспекта всегда присутствуют в свернутом виде во всем множестве кванта, и только способ взаимодействия наблюдателя с этим множеством определяет, какой аспект проявится, а какой останется скрытым. В противовес Бому, профессор аэрокосмических наук из Принстонского университета Роберт Джан и его коллега, психолог-клиницист Бренда Дюнн считают, что элементарные частицы вообще не обладают статусом самостоятельной реальности до тех пор, пока не появится наблюдающее их сознание. «Думаю, мы давно миновали тот этап в физике больших энергий, когда исследовалась лишь структура пассивной вселенной, – говорит Джан. – Мне кажется, мы вошли в область, где взаимодействие сознания и окружающей среды происходит на таком первичном уровне, что мы поистине создаем реальность, что бы ни скрывалось за этим определением» (100: стр. 163). Как пишет Талбот, по мнению этих двух исследователей, «вполне вероятно, что физики на самом деле не открывают частицы, а создают их. В качестве доказательства Джан и Дюнн приводят недавнее открытие новой элементарной частицы, получившей название аномалон, свойства которой изменяются от лаборатории к лаборатории. Представьте себе машину, у которой окраска и форма меняются в зависимости от того, кто за рулем! Таков аномалон – невероятное по сути явление, свидетельствующее о том, что реальность по крайней мере элементарных частиц, похоже, в самом деле зависит от того, кто их обнаруживает/создает» (100: стр. 164). То же самое можно сказать и о нейтрино, с которым ситуация до сих пор не ясна, поскольку эту частицу, обладающую некой символической массой, удалось обнаружить пока только в советских лабораториях, и лишь в конце 80х годов это открытие было подтверждено другими исследователями, хотя по-прежнему многие его положения для большинства ученых остаются спорными. Как пишет Талбот, не исключено, что физики всего мира бессознательно взаимодействуют друг с другом и находятся под своеобразным общим гипнозом для создания непротиворечивых характеристик элементарных частиц.

Физик Фритьоф Капра вообще полагает, что твердые материальные объекты классической физики на субатомном уровне разлагаются на волноподобные вероятностные паттерны, причем эти паттерны представляют даже не вероятности объектов, а вероятности взаимосвязей, и поэтому «…субатомные частицы бессмысленны как изолированные сущности; они могут быть поняты лишь как взаимосвязи, или корреляции, между различными процессами наблюдения и измерения. Другими словами, субатомные частицы – не вещи, а взаимосвязи между вещами, которые, в свою очередь, служат взаимосвязями между другими вещами, и т.д. В квантовой теории мы никогда не останавливаемся на вещах, но всегда имеем дело с взаимосвязями» (62: стр. 45).

Существует также теория Фейнмана, согласно которой каждый отдельно взятый электрон, проходя через преграду и попадая на фосфоресцирующий экран, перемещается по всем возможным траекториям одновременно. «Вероятность того, что электрон, – который во всех отношениях проявляет себя частицей, – появится в некоторой заданной точке экрана, определяется суммарным эффектом от всех возможных путей, ведущих в эту точку. Этот подход к квантовой механике известен как фейнмановское «суммирование по путям» (46: стр. 80).

Таким образом, в процессе познания свойств микромира, каким его видит современная физика, возникает ощущение их аналогии со свойствами мира духовного: способность частиц проходить «сквозь стены»; безумное хаотичное движение частиц в микроскопических пространствах, характеризующееся бешеной скоростью (вполне сопоставимое с «огненностью» мира духовного); кажущееся «порождение» частиц одной мыслью наблюдателя; отождествление субатомных частиц с взаимосвязями между различными процессами наблюдения и т.п. Сюда же относится обнаружение учеными, помимо известных трех, еще восьми пространственных измерений (всего на сегодняшний день физика насчитывает их 11). Эти восемь новых измерений незаметны в нашем мире именно потому, что проявляются в ничтожно малых масштабах.

В любом случае, мы снова убеждаемся в том, что при переходе к исследованию свойств микромира характер результатов во многом зависит от сознания самих исследователей, что рождает представление о микромире, ассоциированное с нашим обычным представлением о мире идей. Мир идей и мир человеческих мыслей очень близки друг другу, и вполне возможно, что духовный мир действует посредством человеческого разума и создает некие полувиртуальные реальности, которые затем могут в значительной степени материализовываться. Одна из базовых доктрин квантовой физики заключается в том, как пишет Талбот, что мы не просто постигаем действительность, но и сами участвуем в ее создании. И чем глубже мы проникаем в ее внутриатомные уровни, где существуют тонкие поля человеческой ауры, тем большим может быть наше участие в создании реальности. Поэтому ученым следует быть чрезвычайно осторожными, говоря об открытии той или иной структуры в энергетическом поле человека, так как не исключена возможность самостоятельного моделирования ими того, что они затем найдут.

Создается впечатление, что дух и материя по сути своей не слишком далеки друг от друга, что позволяет наблюдать их постоянное взаимное превращение. Эти процессы только лишний раз подтверждают правильность голографической модели Вселенной. Создатель техники холотропного дыхания, дающей возможность человеку перейти в состояние измененного сознания, психолог Станислав Гроф в книге «Холотропное сознание» пишет, что определенные переживания людей, находящихся в измененном состоянии сознания, «…наводят на мысль о существовании постоянного взаимодействия между неодушевленными предметами, которые обычно ассоциируются у нас с материальным миром, и миром сознания и творческого разума. Сознание и материя принадлежат не к двум резко различающимся сферам с четкими границами, а вовлечены в постоянный танец и взаимодействие, образующие всю ткань бытия. Именно такое представление подтверждают современные исследования в физике, биологии, термодинамике, теории информации и систем, а также в других областях науки. Судя по наблюдениям надличностной сферы, мы раньше даже представить себе не могли, насколько сознание вовлечено в так называемый материальный мир» (47: стр. 129). В свое время великий шведский христианский теолог и мистик XVII-XVIII веков Сведенборг полагал, что «…запредельная область и физическая реальность различаются по уровню, но не по сути, и что материальный мир – это просто фиксированная версия небесной реальности. Материя, из которой состоят небо и земля, «течет поэтапно» из Божественного, говорил Сведенборг, и «на каждом новом этапе она становится более простой, а значит, более грубой и туманной; она становится медленной, а потому более вязкой и холодной» (100: стр. 294). Подобные слова можно найти и у физика Уильяма Тиллера. Он высказал предположение, что сама Вселенная образовалась вначале как тонкое энергетическое поле и только потом постепенно стала плотной и материальной, благодаря так называемому рэчет-эффекту – эффекту накопления модификаций в процессе эволюции. «По его представлениям, – пишет Талбот, – возможно, Бог создал сначала вселенную как пророчество или идею. И подобно плавающей картине в энергетическом поле человека, эта провидческая идея послужила шаблоном для формирования все менее тонких уровней космического энергетического поля, опускаясь «все ниже через серию голограмм», пока в итоге не оплотнилась в голограмму физической вселенной» (100: стр. 218).

Согласно голографической концепции, материя – это своего рода привычка, постоянно рождающаяся из импликативного порядка. «Существование более глубокого и голографически организованного порядка также объясняет, – пишет Талбот, – почему реальность становится нелокальной на внутриатомном уровне… При голографической организации реальности локальность пропадает. Если мы говорим, что каждая часть голографической пленки содержит всю полноту информации, то это все равно что утверждать: информация распределена нелокально. Следовательно, если вселенная организована в соответствии с голографическим принципом, она также должна иметь нелокальные свойства» (100: стр. 62).

Соединив воедино теории Бома и Прибрама, Талбот пришел к следующему выводу: «Наш мозг математически конструирует объективную реальность путем обработки частот, пришедших из другого измерения – более глубокого порядка существования, находящегося за пределами пространства и времени. Мозг – это голограмма, свернутая в голографической вселенной» (100: стр. 69). Поэтому можно сказать, что человеческий мозг в процессе познания (развертывания) человеком мира создает весь материальный план бытия, переводя из духовного мира в материальный все его замыслы и идеи. Человек в каком-то смысле осуществляет миссию Господа Бога, и особенно эти его способности включились в период квантовых физических открытий. В столь тонком мире творческие силы человека способны максимально себя проявить. Голограмма – это некая реальность третьего уровня, поскольку ее интерференционная картина переводит координаты мира духовного в координаты мира материального. Человеческое же сознание, являющееся главной особенностью человека, выделяющей его из всего остального живого мира, служит неким переходным состоянием между миром духовным и миром материальным. Голограммный принцип работы нашего мозга есть свидетельство нашей андрогинной природы, посредством которой осуществляется непрерывное взаимодействие обоих составляющих объективного мира – духа и материи.

Подобной реальностью третьего уровня можно назвать и изобретенные наукой лазеры. Германский ученый Герман Хакен открыл следующую характерную их особенность: лазер представляет собой систему множества частиц, далеких от теплового равновесия (неравновесность есть свойство всех живых систем, в отличие от неживых, которым свойственно равновесие). Лазерную систему необходимо «накачивать» извне, чтобы возбудить атомы, которые затем будут излучать энергию. И, хотя лазеру требуется энергетическая подкачка извне, чтобы он оставался в неравновесном состоянии, все же координация так называемых эмиссий (то есть отрывов микрочастиц от поверхности облучаемого объекта под воздействием световых лучей) для спонтанного возникновения когерентности (порядка), осуществляется самим лазерным светом: это процесс самоорганизации. Поэтому переход от нормального света к лазерному может служить примером этого процесса самоорганизации, типичного для далеких от равновесия систем. Так была основана синергетика – наука, которая изучает процессы самоорганизации, при которых совместные действия отдельных частей системы обусловливают согласованное поведение целого. Самоорганизующаяся система – это система субъекта, координирующего в себе взаимосвязь объективных начал: внутреннего и внешнего, духовного и материального.

Лазер стал не просто значительным технологическим инструментом, но и важным инструментом в изучении самоорганизации. На торжественном симпозиуме, посвященном 60-летию Хакена, его сотрудник Роберт Грэм следующим образом оценил его работу: «Лазеры занимают очень важную позицию между квантовым и классическим миром, и теория Хакена объясняет нам, как могут быть связаны между собой эти миры… Лазер можно рассматривать как перекресток между квантовой и классической физикой, между равновесными и неравновесными явлениями, между фазовыми переходами и самоорганизацией, а также между регулярной и хаотической динамикой. В то же время, это система, которую мы понимаем как на микроскопическом квантовомеханическом уровне, так и на макроскопическом классическом» (62: стр. 109).

К синтезу двух классических подходов, как правило, встречающихся в любой науке и отражающих поляризацию двух взлядов на мир – с точки зрения материи и с точки зрения духа – сейчас приходит все больше исследователей во всем научном сообществе. В частности, специалист в области изучения системных образований Ф. Капра полагает, что путь к созданию всеобъемлющей теории живых систем лежит через объединение двух подходов – изучения материи (или структуры) и изучения формы (или паттерна, в данном контексте – духовного начала). Структура – это материальное воплощение организации, и ее описание включает характеристики реальных физических компонентов системы: их форму, химический состав и т.д. Паттерн – это сама организация, принцип связи между ее компонентами, который определяет принадлежность системы к определенному классу, это конфигурация взаимоотношений составных частей системы, образующая ее существенные характеристики. Другими словами, структура связана с количеством, паттерн – с качеством, структура символизирует материю, паттерн – дух.

Ф. Капра в «Паутине жизни» исследует историю западной науки и философии в контексте осмысления извечного конфликта между изучением материи и изучением формы (или духа). Изучение материи началось еще в античной Греции, когда натурфилософы стали задаваться вопросами: из чего сделана реальность?; каковы составляющие материи? и т.п. Среди ответов на эти вопросы была астрологическая идея о четырех первоэлементах материи. Затем Дальтон отождествил элементы с атомами, а с расцветом атомной физики роль «кирпичиков» стали играть субатомные частицы. То же самое происходило и в биологии, где базовыми элементами сначала были организмы, или виды, затем фокус исследований сместился на клетку, а в дальнейшем – на внутриклеточные молекулы. «В то же время, – пишет Капра, – на всем протяжении истории философии и науки постоянно происходило изучение паттерна. Оно начиналось пифагорейцами в Греции, было продолжено алхимиками, поэтами-романтиками и другими разнообразными интеллектуальными течениями. Тем не менее почти всегда изучение паттерна (по сравнению с изучением материи) отодвигалось на задний план, пока бурно не возродилось в наш век, и теперь системные философы признают его достаточно существенным для понимания жизни» (62: стр. 98).

Связующим звеном между паттерном и структурой Капра называет процесс – процесс постоянного воплощения идей паттерна в структуру объекта. «Критерий процесса завершает концептуальную структуру моего синтеза зарождающихся теорий живых систем, – пишет Капра. – … Все три критерия полностью взаимозависимы. Паттерн организации может быть распознан только при том условии, что он воплощен в физическую структуру – а в живых системах это воплощение является непрерывным процессом. Таким образом, структура и процесс неразрывно связаны. Можно сказать, что паттерн, структура и процесс – это три различные, но неразделимые точки зрения на феномен жизни. Они образуют три концептуальных измерения моего синтеза» (62: стр. 177-178).

Мы видим, что в разных областях научного знания уровень третьей реальности, примиряющей крайности материального и духовного проявлений жизни, связан с проявлением действенного и самостоятельного (самоорганизующегося) начала, находящегося в неравновесном (как бы неудовлетворенном) состоянии. Ниже я приведу более подробное освещение этой темы. Что касается долгожданной идеи объединения теорий макро- и микромира, то следует сказать, что попытки создать «единую теорию поля», наконец, увенчались успехом в 1984 г., когда появилась и уже завоевала себе признание во многих научных кругах теория суперструн, объединяющая собой объяснение свойств микро- и макромира. Поэтому я могу предположить, что синтез в новой теории общей теории относительности, описывающей свойства макромира (мира материи, или Гетиг), и квантовой механики, описывающей свойства микромира (мира духа, или Меног), дал возможность осмыслить первоисточник, основу основ – мир Ритаг (связанный с Зерваном). Мировая гармония суперструн проявляется на еще более тонком микроскопическом уровне, чем уровень квантовой механики, и на нем происходит чрезвычайная, невиданная в макромире активность. Это и неудивительно, если вспомнить, что согласно теории Большого Взрыва, весь гигантский нынешний мир вначале был собран в точку, обладающую колоссальным потенциалом энергии. Эта точка практически являла собой зародыш божественного начала, преисполненный огромных креативных сил. Все это говорит о том, что мир андрогинный является материнским, основополагающим для последующих двух миров. Несмотря на «физический детерминизм» этого мнения (ведь принято считать, что мир физический и мир духовный разительно отличаются друг от друга и между ними существует непреодолимый разрыв, хотя христианская парадигма, соединившая божественное и человеческое, уже сделала возможным совершение первого шага в направлении объединения двух миров), следует признать, что все в этом мире есть энергия, так или иначе организованная.

В подтверждение этой мысли можно процитировать высказывание немецкого философа-классика Иммануила Канта, приведенное им в книге «Критика чистого разума»: «Одного философа спросили: сколько весит дым? Он ответил: вычти из веса сожженных дров вес оставшегося пепла, и ты получишь вес дыма. Следовательно, он считал неоспоримым, что даже в огне материя (субстанция) не уничтожается, а только форма ее претерпевает изменение» (58: стр. 140). Это замечание Канта не следует рассматривать только в отношении физического вещества: он имел в виду более расширенный взгляд на этот предмет. Огонь – символ духа, мира духовного. Сгорая в огне, материя трансформируется и переходит на иную стадию своего бытия, в иное энергетическое состояние, и поэтому условный вес изначального вещества сохраняется.

Взаимодействие материальных и духовных принципов бытия мы находим и в астрологии. И здесь следует сказать, что подобно тому, как диалектику зороастрийских верховных богов Ахура-Мазды и Зервана можно сравнить с диалектикой зодиакальных знаков Льва и Водолея, антиномию духа и материи, жизни и смерти также можно сопоставить с диалектикой двух астрологических знаков – Скорпиона и Тельца. Телец символизирует «мир сей», мир материальный, в котором мы обретаем радость полнокровного земного существования. Скорпион, напротив, одаряет нас страданиями в этом земном мире, зато дает надежду на счастье в «лучшем мире» после того, как мы с честью пройдем все тяжелые земные испытания. Поэтому соответствующий Тельцу II дом гороскопа называют также нижними, или адскими вратами (porta inferna), ибо через него легко впасть в искушение богатством и земным благополучием, в то время как соответствующий Скорпиону VIII дом называют верхними, райскими вратами (porta superna), поскольку через него осуществляется связь человека с иным, трансцендентным миром. VIII дом как бы ближе к Богу, и сам Иисус Христос своей жизнью реализовал мистерию достижения Царствия Небесного посредством динамики VIII дома и связанных с ним страданий. И здесь мне хочется привести наиболее гениальное, на мой взгляд, из всех высказываний С. Кьеркегора: «Все поистине великое одинаково доступно всем» (67: стр. 76). Если в материальном отношении человеку что-то может оказаться недоступным, так как для стяжания себе неких внешних благ у него может не хватить сил и энергии, и часто это зависит не только от самого человека, но и от каких-то внешних обстоятельств, то для получения благ духовных человеку достаточно самого себя и своего искреннего желания это сделать. Духовное часто обретается в результате отказа от материального: один вид энергии по закону ее самосохранения переходит в другой, и таким образом отказавшийся от даров материального мира получает дары духовные. А поскольку что-то получать сложнее, чем отдавать, то «поистине великое» из высказывания философа поистине обретается самым непосредственным образом, без всякого вкладывания «изначального капитала». Нет ничего проще, чем постигать истины духовного мира, и для этого человек уже имеет все в себе самом. Единственная трудность состоит лишь в том, чтобы действительно захотеть этого больше, чем всего остального.

П. Глоба в книге «Двенадцать мистерий судьбы» об антиномии Тельца и Скорпиона пишет следующее: «Проблемы II и VIII дома, проблемы жизни и смерти вы должны объединить. Зная, что смерть – это новая жизнь, а жизнь здесь, на Земле, есть воплощение смерти, вы не должны привязываться ни к чему, что имеет материальную форму, потому что она может разрушиться. В этом антагонизм VIII и II дома. Но и разрушать эти формы, насильственно вторгаясь в гармоничный мир, который вы не создавали, тоже не имеете права… Вы должны жить в материи, но помнить, что она не вечна. Все, что имеет форму, когда-нибудь разрушится. Но, тем не менее, разрушать ее и не заниматься материальным миром, т.е. уходить в Верхние врата, оставляя за собой нерешенные Нижние врата, вы тоже не имеете права. Мы должны жить в этом мире, действительно как в земном. Мы не можем выйти в Верхние врата, не отработав земные программы. Более того, мы никогда не поймем мистерию смерти, пока не познаем мистерию жизни» (35: стр. 168-169). 

Если говорить о диалектическом объединении мира духовного с миром материальным, неизбежно встает перед нами реальность третьего рода – андрогинный мир, символом которого является уже упоминавшийся Зерван из зороастрийской религиозной традиции. Зерван – это первичный хаос, из которого произошло все живущее. «За последние десятилетия, – пишет Талбот в «Голографической Вселенной», – ученые обнаружили, что многие явления хаоса на самом деле нельзя назвать столь уж беспорядочными, поскольку в них можно выявить скрытые структуры и регулярности (вспомним утверждение Бома, что нет беспорядка, а есть лишь порядки неопределенно высокой степени). Однако ученые нашли математические способы выявления некоторых таких регулярностей, скрытых в хаосе» (100: стр. 205). Таким образом, порядок структур, имеющих форму, которая представляется хаотической, на самом деле может быть намного выше, чем порядок привычных нам организованных систем. Этим подтверждается верховенство первичного Зервана по отношению к упорядоченному миру, созданному Ахура-Маздой.

В.Ю. Тихоплав и Т.С. Тихоплав в книге «Гармония Хаоса, или Фрактальная реальность» пишут: «Хаос создал нас, и хаос будет влиять и определять наше существование в будущем. Мы сами, наше тело, индивидуальность и все прочее развивались в результате хитрых взаимодействий между стабильностью и хаосом, порядком и беспорядком. Хаос – место встречи инь/ян, черное/белое, здесь/там, теперь/потом. Даже сам процесс мышления – результат взаимодействия стабильности и хаоса, линейной активности и нелинейной. Если бы мы решили сотворить мир, используя для этого только левое полушарие, у нас получились бы прямые реки, круглые облака и конические горы» (104: стр. 29). «Закономерности хаоса», открытые учеными, как оказалось, проявляются во всем: в очертаниях облаков, формах разрядов молний, скоплениях звезд в Галактике, турбулентных потоках, скачках численности популяций различных животных, а также в анализах цен на биржах, даже конфигурациях сеточек кровеносных сосудов, сокращениях сердечной мышцы и многом другом. Более того, если бы биологические процессы в живых организмах проходили не по законам хаоса, а по линейным математическим законам, вся жизнь на Земле прекратилась бы. Хаотичность показателей жизненных процессов есть залог и символ самой жизни.

Для хаотических систем характерна чрезвычайная чувствительность к начальным условиям. Ф. Капра в «Сетях жизни» пишет: «Мельчайшие изменения в начальном состоянии системы со временем приводят к крупномасштабным последствиям. В теории хаоса это называется «эффектом бабочки». Основой для названия послужило полушутливое утверждение, что бабочка, всколыхнув сегодня воздух в Пекине, может через месяц оказаться причиной бури в Нью-Йорке. Эффект бабочки был открыт в начале 1960х годов метеорологом Эдвардом Лоренцом, разработавшим очень простую модель погодных условий, состоящую из трех связанных нелинейных уравнений. Он обнаружил, что решения его уравнений чрезвычайно чувствительны к начальным состояниям. Начинаясь практически в одной точке, две траектории будут развиваться совершенно по-разному, исключая возможность каких бы то ни было заблаговременных предсказаний» (62: стр. 152). Однако нельзя сказать, что теория хаоса не дает основания никаким предсказаниям. Напротив, как пишет Капра, возможны чрезвычайно точные прогнозы относительно качественных особенностей поведения системы, хотя при этом сделать прогноз о точных значениях ее переменных в определенный момент времени не представляется возможным. Поэтому новая математика, связанная с исследованием хаотических систем, являет собой сдвиг от количества к качеству, что характерно для системного мышления вообще.

Если традиционная математика с ее линейными уравнениями имеет дело с количествами и формулами, то теория динамических систем со своими нелинейными уравнениями связана с качеством и паттернами организации. Простой набор нелинейных уравнений может привести к крайне сложному поведению исследуемого объекта (например, маятника), которое в двухмерном фазовом пространстве может быть отображено кривой, закручивающейся к центру. Эта кривая называется аттрактором, поскольку в метафорическом смысле фиксированная точка в центре системы координат притягивает (англ. «аttract») эту траекторию. «Во многих нелинейных системах, – пишет Капра, – … малые изменения в определенных параметрах могут обусловить серьезные изменения основных характеристик фазового портрета. Аттракторы могут исчезнуть или превратиться из одного в другой, могут также внезапно появиться новые аттракторы. Говорят, что такие системы структурно неустойчивы, и критические точки неустойчивости называют точками бифуркации («разветвления»), поскольку в эволюции системы именно в этих местах внезапно появляется «вилка», и система отклоняется в том или ином новом направлении. В математическом смысле, точки бифуркации отмечают внезапные изменения фазового портрета системы. В физическом смысле, они соответствуют точкам неустойчивости, в которых система резко изменяется, и неожиданно появляются новые формы упорядоченности. Как показал Пригожин, такие неустойчивости случаются только в открытых системах, далеких от равновесия» (62: стр. 154-155).

Теория Ильи Пригожина, профессора химии Свободного Университета в Брюсселе, показывает, как каталитические петли – то есть особые химические процессы, происходящие в живых организмах, – приводят к состояниям неустойчивости через многократно усиливающуюся обратную связь и как в последовательных точках бифуркации возникают структуры постепенно нарастающей сложности. «Необратимость, – заключает Пригожин, – есть механизм извлечения порядка из хаоса» (62: стр. 202). Именно необратимые процессы в живых системах играют конструктивную и важную роль. В точках бифуркации спонтанно могут возникать структуры высшего порядка и сложности. Если перевести это на язык астрологии, следует сказать, что чрезвычайно чувствительные во всех системах точки бифуркации являются местами проявления энергий Урана – планеты непредсказуемости и хаоса, проявляющейся вначале на самом микроскопическом уровне, но в дальнейшем способной вызвать нарастающую лавину последствий все более и более серьезных масштабов. Все революции происходят под покровительством Урана, зарождаясь вначале как нечто незаметное или малозначительное, затем производя грандиозный взрыв, полностью меняющий весь привычный порядок вещей. В результате этого в мире появляется уже новая сила, новая жизненная реальность. Уран – планета андрогинная и, как было уже отмечено ранее, символизирует самого первичного Бога Зервана, связанного со свободой. Благодаря ему включается и реализуется сам процесс творения, и человек как носитель энергий Зервана есть то самое связующее звено между двумя мирами, благодаря которому и осуществляется креативное действие, – перевод замыслов мира идей в фактическое их воплощение в мире материи. И главным стимулом для включения этого процесса является момент отсутствия равновесия в живой системе, инициирующий эту систему на совершение определенного действия.

      

Очень интересные для нашей темы мысли можно найти в упоминавшейся уже книге «Наш переход в параллельные миры». Ее авторы предложили свою модель мироздания, состоящую из трех компонентов: Абсолютного Ничто (аналога андрогинного мира Ритаг), Информационного Кода (аналога духовного мира Меног) и Спектрального Кода материального мира (аналога материального мира Гетиг). Согласно концепции ее авторов, в пределах материального мира, обозначенного Спектральным Кодом, существует три вида энергии: Высшая Энергия (аналог духа), Промежуточная Энергия (аналог души) и Энергия Кристаллических Структур (аналог тела). При этом Высшая Энергия представляет собой уровень «безвесовых голограмм», Промежуточная Энергия – уровень голограмм, имеющих вес и потому приближенных к миру Энергии Кристаллических Структур, а уже на стадии Энергии Кристаллических Структур происходит «отвердевание» и материализация всех объектов голографических образов, существующих на первых двух уровнях. Тем самым в мире материальном авторы разделяют добро и зло, отождествляя первый уровень с абсолютным добром, нуждающимся (что особенно ценно) в последующей доработке на очередных этапах духовного усовершенствования, а третий – с преимущественным злом, в пределах которого, тем не менее, всему сущему предоставляется возможность сделать положительный, «правосторонний» выбор. В этом случае все материализованные существа идут как бы против своей «кристаллической» природы, поскольку «законы мира кристаллических структур способствуют наиболее яркому проявлению именно левосторонней компоненты торсионных полей сознания. В то же время правосторонний поворот торсионных полей соответствует соблюдению энергетических законов – Заповедей» (85: стр. 334-335).

Если отвлечься от базовой теософической парадигмы несвободы и всеобщей запрограммированности происходящих в мире событий, на почве которой был «воспринят» и написан «Наш переход в параллельные миры», в этой книге можно обнаружить немало интересных и ценных мыслей. В частности, отход от божественных законов и «левосторонний» поворот в сторону зла авторы описывают как «утяжеление», обретение веса первичными безвесовыми голограммами нашего материального мира. Грешны не только люди и иные живые организмы природы, – грешна и сама неорганическая природа: ее грех привел к кристаллизации и обретению веса (хотя, разумеется, последователи теософии не используют слово грех). Стало быть, очищение всего материального мира от зла происходит на путях отказа от кристаллизации, на путях обретения первичной безвесовой голограммы (отказа от умножения первичных образов). Еще более интересной в данной книге представляется мне мысль о том, что «кристаллическая» материализация есть некий путь к усложнению организации, повышению уровня ее тонкости и совершенства. Именно в этом, по мнению авторов, и состоит замысел миротворения. Пройдя этот эволюционный путь, каждая душа, избавившись от своего «кристаллического» тела, возвращается в высшие сферы, наполненная новым содержанием, которое уже не вмещает в себя ее прежнее «кристаллическое» тело. Именно это новое качество души и передается на уровень высшего духа (Информационного Кода), в результате чего он раскрывает свои новые возможности. Это происходит благодаря тому, что Информационный Код состоит из двух частей: упорядоченной и неупорядоченной. Все упорядоченное (проявленное) передается на более низкие уровни и служит материалом для творения и воплощения всего сущего. После проделанной каждой душой в определенном цикле ее воплощений работы Информационный Код получает импульс на раскрытие нового кванта информации из его неупорядоченной части, который идет на формирование новой природы души. Затем цикл повторяется. И так далее, до полного раскрытия всей неупорядоченной части Информационного Кода. Таким образом, процесс миротворения предстает не как круговой процесс возвращения к первичному благому состоянию, а как смыслосодержащий процесс, направленный на обретение некой творческой прибыли, нового качества жизни в самом духовном мире. Эти мысли во многом перекликаются с выделенной мною концепцией зерванитов: усовершенствование бытия закладывается только на уровне женской, материальной природы; здесь же происходит аннигиляция зла. Однако крайне спорным представляется мне очередное и неминуемое появление зла на каждом новом этапе. Как ни в чем не бывало, оно, подобно Ваньке-Встаньке или Фениксу из пепла, поднимается и возрождается вновь и вновь. Безусловно, это санкционируется общим теософским положением о приспособлении зла к нуждам добра и о контроле Господа Бога над всеми проявлениями свободы.

В детстве моим любимым афоризмом был шуточный афоризм Юлиана Тувима «Брось счастливчика в воду, – и он вынырнет с рыбой в зубах». Если отнестись к его содержанию со всей серьезностью, можно обнаружить в нем глубинный и весьма ценный смысл. Зло возникает не для того, чтобы мы извлекли из него еще большее добро: оно не обладает для этого достаточным знанием и предвидением. Оно стремится уничтожить весь благой мир, – и не более того. Добро же (счастливчик из вышеупомянутого афоризма) обладает достаточной мудростью, чтобы выжить в любой обстановке и использовать любую ситуацию себе во благо. Поэтому не зло помогает нам обрести духовное совершенство, а само добро, улучшая свои возможности, достигает новых результатов, реализуя свой творческий потенциал и получая творческую прибыль. 

 

Из оккультных учений известно о существовании семи основных энергетических центров (вихрей энергии) человека, расположенных на позвоночнике и называемых чакрами. Первые три (нижние) чакры – мулатхара (область копчика), свадхистана (область пупка) и манипура (область солнечного сплетения) – условно связаны с физическим телом человека, с его женской природой, следующие три – анахата (область сердца), вишудха (область щитовидной железы) и аджна (область центра лба, так называемый третий глаз) – с телом душевным и природой андрогина, и последняя, седьмая чакра сахасрара находится на макушке и обеспечивает непосредственный контакт человека с высшим божеством, будучи связана с началом духа и мужской природой. По аналогии с этим общим распределением внутри каждой триады чакр можно найти такой же расклад: мулатхара означает женскую сущность, свадхистана – андрогинную (она связана с размножением, а значит, с объединением мужского и женского), а манипура (сознание) – мужскую; анахата – женскую природу, вишудха (творчество) – андрогинную, аджна (сверхсознание) – мужскую.

Итак, миру андрогинному принадлежит сфера души. В подтверждение этому можно привести традиционное оккультное положение, согласно которому душа андрогинна и пола не имеет. Она является соединяющим звеном между духом и материей и представляет собой прослойку мира Ритаг, а значит, сущность человека – в душе, которой он укоренен в изначальную свободу Зервана. В то же время в оккультных школах принято считать душу женским началом.

Человек (душа) как существо андрогинное и свободное осуществляет в свадхистане и вишудхе миссию объединения двух принципов. Соединяется все, что подлежит соединению, согласно замыслу Творца. Несоединимы лишь добро и зло, так как они не способствуют улучшению качеств друг друга и из их синтеза не образуется третье, андрогинное начало. Поэтому возможен только выбор между ними. Диалектики добра и зла нет и быть не может. В эру Водолея, символизирующего как Зерван, так и Человека (то есть андрогинные сущности, как андрогинна и планета Уран, управляющая Водолеем), осуществляется свободный выбор каждым из нас в сторону добра или зла. Если выбор делается правильно (в сторону жизни), противоположности сходятся, мужское соединяется с женским и рождается новое качество как плод креативного процесса. Если выбор производится неправильный, соединения не происходит, и все или распадается, или объединяется, но уже не по закону комплементарности, а на основании чужеродных и недолговечных принципов, что влечет за собой сбой в работе системы, ее болезнь и возможную, не столь отдаленную смерть.

Человек есть, прежде всего, его бессмертная душа, несущая в себе принцип жизни (дух) и принцип формы (материя). Оба мира – Гетиг и Меног – представляют собой сотворенные Богом начала, а значит, оба они созданы по законам добра. Мир Меног символизирует идею, мир Гетиг – ее реализацию, поэтому они и необходимы друг другу. Может показаться, что если материальный мир Гетиг, являющийся вторичным по отношению к духовному миру Меног, не может существовать без него, то уж мир Меног прекрасно может обойтись и без мира Гетиг, так как последний не является условием его появления. Все это верно, однако здесь уже возникает иной вопрос: к чему тогда дух без материи? В чем польза пустой идеи, не воплощенной в жизнь? Материя без духа безжизненна; дух без материи бесполезен. И оба они бездейственны, если их не соединяет третье, андрогинное начало. Это андрогинное начало есть целостная самоорганизующаяся система, примером которой может быть живой человеческий субъект. Дух и материя – всего лишь составные части объективного мира, не обладающие самостоятельной жизнью, а потому в «выключенном», разобщенном состоянии они пассивны и беспомощны. Активизирует их только живое субъективное начало, выполняющее смыслообразующую функцию. Именно она и пробуждает всю систему к жизни, заставляет ее работать ради осуществления поставленных целей. Золотая зороастрийская триада «благая мысль-благое слово-благое дело», в которой центральным элементом является слово – символ андрогинного мира, – определяет консолидирующую в этой триаде роль слова. Именно через слово мысль реализуется и воплощается в дело. Несформулированная в слове мысль не может быть реализована. Ее индивидуальная пассивность непреодолима, если активность не проявит заинтересованный в ее воплощении субъект. Ну что такое мысль без творящего ее субъекта? Вне всяких сомнений, человек как носитель магии слова необходим Господу для осуществления Его замысла созидания новой реальности. В человеке соединяются инь и янь. В божественном мире объективности они находятся на разных концах диалектического целого, и их внутреннее единство обеспечивает только человек – «самоорганизующаяся система», которая являет собой микропроявление Зервана.

Неправы те мыслители и теологи, которые отрицательно относятся к воплощенному миру, воспевая мир духовный и уповая на то, что только в последнем нет никаких страданий, а миру материальному страдания присущи имманентно. Ведь если принять за основу, что мир духовный является планом творчества (творец Ахура-Мазда изначально был связан исключительно с миром духа), а мир материальный – самим творением, миром форм, воплощающим идеи мира духа, то отсюда ясно, что материальный мир никак не может быть злом. Ведь его создает Господь, олицетворяющий мир духовный. Иначе зло следовало бы искать в самом духовном мире как первоисточнике творения, – а это было бы неверно. Зло можно было бы ассоциировать с миром Гетиг только в одном случае: если предположить, что этот мир создавал Дьявол. Но Дьявол не имеет в себе созидательных сил и не способен на творение. Его выбор – пользоваться результатами творчества Другого, что он с успехом и делает. Сам же мир материальный как воплощение, инвариант и форма «спроецированного в голограмму» мира духовного, в которую выливаются идеи последнего, призван служить вместилищем для него, оформлением его замыслов. Это – тот же мир духовный, но существующий иным образом. Тем не менее, зло проникло именно в материальный мир, и поэтому нам все же придется проанализировать причины и обстоятельства этого происшествия, чтобы обнаружить роль мира Гетиг в общей мистериальной истории Вселенной.

Согласно позиции зерванитов, которой придерживается школа П. Глобы, Ахура-Мазда был назначен Зерваном создавать мир Меног, Ангра-Майнью – мир Гетиг. И уже в этом обнаруживалось принципиальное неравенство между двумя братьями. Поскольку неправильный выбор сделал тот из них, которому предназначено было творить мир материальный, можно предположить, что сама специфика устройства этого мира, зеркально отражающая сущность его предполагаемого создателя, располагает к такого рода ошибкам и просчетам. Все созидаемое всегда создается по образу и подобию своего творца, поскольку последнему необходимый материал брать больше не из чего, кроме как из себя самого. И если рассматривать Ахура-Мазду как олицетворение предназначенного ему к творению мира духовного, а Ангра-Майнью – как олицетворение мира физического, закономерно возникает вопрос: а мог ли вообще Ангра-Майнью создавать что-либо? Ведь только дух принято считать творческим началом, в то время как материя выполняет при творении лишь оформительную функцию, и на созидание она не способна. С этой точки зрения закономерно то, что оба мира создал именно креативный Господь. В этой связи нам придется или признать недостоверным данный зерванитский миф, или найти иное объяснение этому обстоятельству.

Предположим, что Ангра-Майнью (каким бы иным именем он не назывался вначале) был все же духовным созданием с собственным сущностным содержанием. В этом случае ему была задана более сложная, нежели Ахура-Мазде, задача. Ведь Ахура-Мазде предстояло создать мир, имманентный своей собственной природе, в то время как Ангра-Майнью, чтобы выполнить свою работу, следовало «изойти» из самого себя и создать нечто новое по сравнению с тем, чем является он сам. Безусловно, это задание с успехом выполнил Ахура-Мазда, создав не только свой собственный мир, но и выполнив работу «за того парня». И это, на мой взгляд, было «единственно правильное решение» в той ситуации, – то решение, найти которое не смог даже сам Зерван. Последнему с самого начала надо было доверить выполнение всей работы по строительству двух миров только одному своему сыну. Все дело в том, что, как было показано раньше, не существует жесткого разделения между духом и материей. И материя может быть благой только в приближении к духу, при сохранении единства между ними. Разрыв же связи между духом и материей чреват для последней различными неприятностями. Здесь я могу напомнить приводимые в предыдущей главе слова А. Павленко о том, что знание множественности (несущностного) без понимания единства ведет к духовной катастрофе, порождая «самовольную свободу». Другими словами, духовный мир, символизирующий принцип единства, есть единственная гарантия жизни мира физического, отражающего принцип множественности. Таким образом, создавать материальный мир Гетиг можно было только после создания первичного духовного мира Меног, причем создание мира Гетиг могло быть доступным лишь тому, кто до этого создал мир Меног и владел знанием его устройства. Мир Меног – это основа мира Гетиг, и без знания этой основы беспочвенны надежды произвести на свет полноценный мир Гетиг. Ангра-Майнью же предлагалось, перепрыгнув через первую стадию, сразу реализовать вторую.

Творец может быть лишь один. Невозможно полноценное созидание чего-то серьезного и нового целой группой, так как ни один из участников этого процесса не сможет владеть полной информацией о создаваемом продукте, проникнуться к нему абсолютной любовью, а также не сможет нести полную ответственность за него. Поэтому во всех «близнечных» мифах всегда «отбраковывается» один из братьев, в то время как другой их общие функции берет на себя и идеально с ними справляется.

Незадача мифологических обстоятельств, сопровождавших творение мира, состояла в изначальном разделении духа и материи, которое допустил Зерван. Это разделение стало олицетворяться двумя братьями, являющими собой первичное андрогинное единство (не случайно они были названы близнецами), в тот момент, когда каждому из них было назначено творить разные миры. Тогда и потерял свои энергетические силы Ангра-Майнью, поскольку его лишили андрогинного контакта, «отлучили» от духа и перевели в состояние материи. Материя же без духа безжизненна. Описываемая в «Бундахишне» лень и «замедленность в понимании» этого брата есть знак стагнации, неизбежной при отрыве материальной природы от природы, составляющей принцип творческого горения духа.

Материальная сфера жизни ставит перед человеком множество задач, алгоритм решения которых находится в сфере единого. Поэтому самому по себе материальному бытию, оторванному от бытия духовного, свойственно неведение, означающее смерть. Все вопросы в жизни решаются посредством абстрагирования, подключения к Платонову миру идей, которые существуют посредством Аристотелевого подразумевания в самих вещах, воплощающих эти идеи. Согласно закону нумерологии, единица означает духовное, или мужское начало и соотносится с нашим светилом Солнцем, обеспечивающим жизнь на Земле. Двойка означает начало материальное, или женское, и связана с отражающей свет Солнца Луной. Свет Луны – только подобие света солнечного, он не обладает самостоятельным бытием и существует лишь при условии существования света Солнца. Подобным же образом и множественность существует лишь при условии существования единого и не может возникнуть раньше него.

Материальный мир множественен, и его невозможно охватить единым взглядом, как мир духовный (здесь даже можно вспомнить аналогию мира духовного с физическим микромиром), а потому в нем сложно разобраться без понимания основ. Инвариантность материального принципа способствует появлению темы выбора, а вслед за этим рождаются неуверенность и сомнения. Из этого следует, что сомнения – это свойство принципа инь, в том, однако, случае, если он лишен жизненных сил, утратил связь с принципом янь. В зодиакальном круге, кстати, тоже наибольшей уверенностью в себе человека наделяют мужские знаки огня Лев и Овен, а больше всего проблем «нарушения симметрии» содержится в женском знаке Девы, который «отрабатывает» за весь Зодиак. Дева – это знак дробления и поэлементного анализа, «подчистки» всей зодиакальной информации. Поэтому напрашивается вывод, что женская природа содержит больше свободы (причем свободы обоих типов), чем мужская, поскольку оперирует всевозможными альтернативами, а потому она ближе к андрогинному миру Ритаг. То же самое можно найти и в классификации астрологов и оккультистов: с одной стороны, Луна – это женская планета, и связана она с душой как женским началом, в то время как солнечный дух – начало мужское. С другой стороны, физический план тоже рассматривается как начало инь, и в энергетических чакрах прослойка чакр души соединяет инь физического тела с янь духа. Душа являет собой андрогинное, соединяющее начало дэн. В то же время Луна оказывает большое влияние на физические процессы на Земле, и особенно, – на функции организма женщины. Тем самым она связывает солнечное мужское начало с женским земным.

Связь эта в первую очередь осуществляется через женщину. Если дух бессмертен, так как существует в бесконечном времени Зерван-Акарана и связан с вечностью, а материя смертна и существует в конечном времени Карана, символизируя настоящее, то женская сущность обеспечивает свое бессмертие через репродукцию. Во множественном мире, где время конечно и жизнь конечна, бесконечность жизни реализуется через множественность рождений. Это – «творчество» в физическом плане, свойственное женщинам. И в то же время в этой своей функции женщина поднимается над своей женской природой и переходит в андрогинное состояние, в котором осуществляется объединение энергий смертного инь и бессмертного янь.

Таким образом, женская сущность имеет больше выхода в свободу андрогинного состояния. По этой же причине считается, что женщины лучше понимают других и имеют более сильную интуицию, получая знания из невербальных источников информации. Если начало янь связывают с сознанием, то начало инь – с интуицией. Тем самым янь соотносится преимущественно с областью головы, инь – с областью сердца. С одной стороны, анахата, как первая чакра тела души, символизирует инь, а с другой, с нее начинается триада душевных чакр энергии дэн. С разных точек зрения инь и дэн обозначают одно и то же. Начало инь ближе к дэн, чем начало янь, так как оно больше в нем нуждается. Ведь через дэн начало инь получает доступ к янь, обеспечиващему его жизнью.

Женщины ближе к дэн еще потому, что вариант инь и вариант дэн являются вторичными образованиями, следствием проведения арифметических операций, образующих из единицы двойку (инь), а затем тройку (дэн). Изначально иньская природа направлена на консолидацию. Поэтому дэновская богиня красоты и любви являет собой также женское начало, олицетворенное прекрасной Венерой, управляющей как женским знаком формы и красоты Телец, так и мужским знаком Весы, соединяющим противоположности и гармонизирующим весь Зодиак. В Венере сведены воедино андрогинные черты с женской сущностью. Любовь как стремление к соединению двух начал имеет женскую природу. В Весах же происходит как андрогинное соединение и обретение качества дэн, так и последняя битва со Злом, которая происходит в мире Гетиг, на «женской территории». И раз уж эта территория оказалась уязвимой для вторжения зла, то теперь олицетворяющему мир Гетиг женскому началу на всех уровнях проявления постоянно приходится «держать удар», направляемый на него силами зла. Это можно назвать хорошим тренингом для женской природы и мира материи в целом, что в дальнейшем обеспечит ему окончательную победу над злом. Поэтому прав был Достоевский, увидевший две ипостаси красоты. Во фразе Дмитрия Карамазова «Красота – страшная вещь» звучит его понимание того, что женская природа вбирает в себя много зла, как и весь наш материальный мир, ставший добычей дьявола. В то же время – «Красота спасет мир»: это же зло будет уничтожено, поскольку дьявол уже попал в ловушку конечного времени.

Вторые энергетические чакры-дэн первых двух тел человека определяют соединение для совместного созидания чего-то нового: в физическом теле результатом этого созидательного процесса является рождение детей, в бессмертном теле души – творчество, рождение бессмертных творений искусства. В первом случае выход в дэн-начало осуществляет женщина, во втором – мужчина. В связи с этим предлагаю вашему вниманию еще один взгляд на эту проблему, изложенный Станиславом де-Гюайта в его «La clef de la Magie Noire » при толковании 10го Аркана Таро «Колесо судьбы», который привел В. Шмаков в книге «Великие Арканы Таро»: «У мужчины половой орган мужской и положительный, а мозг – женский или отрицательный; ... у женщины, наоборот, половой орган – женский или отрицательный, а мозг – мужской или положительный; ... у мужчины так же, как и у женщины, plexus solaris составляет центральный пункт равновесия всего организма» (113: стр. 369). Таким образом, в биологическом плане мужчи­на оплодотворяет женщину, и она вынашивает плод. В интеллектуальном же, – наоборот, активное, мужское сознание женщины дает зародыши идей, которыми она оплодотворяет женский мозг мужчины, и он создает все свойственные его творческой природе произведения науки и искусства. Средний же центр (находящийся на уровне сердца) является нейтральным, биполярным и связан с любовью, одинаковой по своей сущности у мужчин и у женщин, как пишет С. де-Гюайта. Эта позиция очень интересна и объясняет различное распределение оккультных центров у мужчин и женщин: у женщин нижний центр – женский, верхний – мужской, а у мужчин нижний центр мужской, а верхний – женский. В этом можно увидеть тот смысл, что женщина стремится к своей духовной вершине как к противоположному, мужскому началу, а мужчина, соответственно, устремляется к женскому. И в обоих случаях целью является достижение гармонии андрогинного соединения.

Правомерность версии С. Де-Гюайта об обратной поляризации энергетических центров у представителей обоих полов я могла бы аргументировать еще следующими соображениями. Существует некий парадокс в характеристике мужчин и женщин. Мужское начало символизирует непарный принцип, а потому оно неустойчиво, активно и утверждает целостность закона единичности. Напротив, женское начало символизирует парный принцип, поэтому оно устойчиво и пассивно и отражает дробность закона множественности. В то же время мышление мужчины имеет «женский тип» (недаром оно «левополушарное»). Мужское мышление рационально, дискурсивно и потому функционирует по законам множественного, дробного мира. Так называемая «мужская логика» пассивна, предсказуема и чрезвычайно, по-женски осторожна. Она никогда не вторгается в «неведомые» сферы, которых очень боится. «Правополушарное» же женское мышление – «мужского типа». Оно интегрально, целостно и отражает принцип единичности. «Женская логика» парадоксальна и непредсказуема. Все мировые открытия производились, безусловно, мужчинами, но посредством интуитивного озарения, то есть в момент подключения к «женскому типу» мышления. «Правая рука» и «левополушарное мышление», таким образом, символизируют собой природу мужчины, а «левая рука» и «правополушарное мышление» – природу женщины. Уже один перекрест зрительных нервов в головном мозге человека, в результате которого «правый» нерв идет в левую сторону, а «левый» – в правую, свидетельствует о человеческой «двуполярности». Вся левая сторона тела, в том числе левое полушарие головного мозга, символизирует женскую природу, в то время как правая сторона символизирует природу мужскую.

Левополушарное мышление есть женское мышление, однако свойственно оно в большей степени мужчинам. В соединении противоположных характеристик в природе обоих полов проявляется изначальная андрогинность человека, что лишний раз доказывает, что мужчина – не дух, а женщина – не материя. Человек имеет иную природу, нежели объективный мир. Он представляет собой мир субъективный и вбирает в себя обе полярности объективного мира. Поэтому прав был С. Де-Гюайта, когда утверждал, что нижний центр (символизирующий физическое тело) у мужчины мужской, мозг – женский, а у женщины нижний центр женский, мозг – мужской. Отсюда и характер их «продуктивности». Считается, что женщина «спасается» (то есть выполняет свою андрогинную миссию) рождением детей. Таким же образом и мужчина должен «спасаться» рождением идей. Его андрогинная миссия состоит в творчестве. Однако надо сказать, что рождающих женщин куда больше, чем творческих мужчин. Последние как-то больше отлынивают от своей работы. Это лишний раз свидетельствует о том, что женская природа ближе к андрогинному состоянию, чем мужская, и в большей степени направлена на борьбу со злом (помнит, видимо, свою экзистенциальную вину).

Таким образом, половая принадлежность человека в этом (материальном) мире определяется именно по материальному признаку, – по природе «нижнего центра». Если бы определение давалось по природе «верхнего центра», мужчины, с их «женским» мышлением, у нас назывались бы женщинами, а женщины, с их «мужским» мышлением, – мужчинами. Вот мужское, «правополушарное» мышление «леворуких» женщин как раз и забраковал Ю. Каныгин как ведущее в неминуемую духовную пропасть. Я могу понять особую нелюбовь Ю. Каныгина к самому принципу «левизны». Но почему его так пугает «левизна» физическая? Куда как опаснее «левизна» духовная, ибо именно она первична, она дает первотолчок ко всем проявлениям жизни. А вот «правизна» духовная даже звучит надежнее. Не случайно в зороастрийском обществе всегда полагались на женщину. Так что, я думаю, все дело не в «левизне», которой Каныгин, по-видимому, просто маскирует свою пробуддийскую «личную неприязнь» к женщинам, за которыми категорически не хочет признавать права на социальную самореализацию.

Но не все однозначно в нашем бренном мире. Сколько религий – столько и мнений. Древняя религия кельтов, например, использует несколько иные параметры для определения мужского и женского. Кельтские жрецы друиды с мужским началом связывали четное число два, а с женским – нечетное число три. Вот что об этом пишет Дуглас Монро в книге «Двадцать один урок Мерлина»: «Кельтскую религию в целом можно назвать ПЯТЕРИЧНОЙ МОНОТЕИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМОЙ по следующей нумерологической причине: Троичная Богиня вместе с Двоичным Богом Света и Тьмы, соединяясь, дают пять – но по сути дают отражение Единого «Обитателя Запределья» (т.е. «Монотеизм»)» (77: стр. 38). Дуалистическая кельтская система, состоящая из категорий света (мужественность) и тьмы (женственность), солнечному мужскому началу отводит четные «номера», а женскому – какие придется, называя их, тем не менее, нечетными. Например, числа 6, 12, 18, 24 являются четными и нечетными одновременно, поскольку делятся и на два, и на три. В любом случае, мужская природа символизируется четным, парным принципом, а женская – нечетным. И с этой точки зрения, друидизм оценивает противоположные начала в соответствии с характеристикой не нижнего, физического центра человека, а именно верхнего, духовного его центра: у мужчин он отражает парный принцип, у женщин – непарный.

Не полагаясь на друидов, здесь и далее я буду придерживаться той позиции, что мужское начало, по своей нумерологической сущности, отражает принцип единства, а женское – принцип дробности. Это – общепринятый взгляд на вещи. Однако, справедливости ради, все же не могу не раскрыть некоторые обстоятельства, которые бросают тень на это убеждение. Согласно характеристикам мужских и женских зодиакальных знаков, слитность и расчлененность отнюдь не являются сцепленными с полом признаками этих знаков. Из мужских знаков слитность и интегральность восприятия свойственны лишь знакам огня, в то время как воздушные (интеллектуальные) знаки характеризуются как раз дискурсивностью, квантовостью получения информационного материала. В то же время дробность восприятия женской природы присуща только знакам земли. Знаки же воды целостны и интегральны. Таким образом, огонь и вода символизируют принцип нерасчлененного единства, а воздух и земля – принцип дискурсивной множественности. Поэтому слитность правополушарного типа мышления может объясняться как огненным, мужским, так и водным, женским его генезисом. Дискурсивность же левополушарного мышления может быть вызвана действием как женского знака земли, так и мужского воздушного знака. Возможно, это можно объяснить спецификой самих периодов миротворения, известных в зороастризме. Огонь – это первая стихия в Зодиаке, вода – последняя. Огонь творит и созидает мир, вода разрушает и выводит его но новый уровень развития. Первая и последняя мировые эпохи – это эпохи торжества добра и справедливости. Они существуют в нерасчлененном состоянии, поскольку в их течение никому не нужно бороться со злом. В первую эпоху зла еще нет, в последнюю – зла уже нет, и все благие творения соединяются со своим небесным Отцом, восстанавливая первичное нерасчлененное единство. Первая эпоха символически связана с огнем и начинается с огненного знака Овна, последняя – связана с водой, а начинается с земного знака Козерога. В начале и в конце времен торжествует единство, а в период борьбы со злом господствует расчлененность и множественность.

Таким образом, единство – это закон начала и конца, но оно не определяется какой-либо одной полярной природой. На зодиакальном круге женским знакам противостоят женские, мужским – мужские, хотя, казалось бы, мужскому началу должно противостоять женское, а женскому – мужское. Вместо этого мы видим иной тип противостояния: единому и целостному оппонирует множественное и расчлененное. Выходит так, что диалектика единого и множественного по сути своей не совпадает с диалектикой мужского и женского, хотя мы привыкли считать иначе. Водные женские знаки в этих зодиакальных оппозициях условно выполняют роль мужских, а воздушные мужские знаки – роль женских.уже нет, и все благие творения соединяются со своим небесным Отцом.оться со злом.тризме.а земли, так и мужского знака воздуха. И здесь просматривается следующая особенность: водные женские и воздушные мужские знаки несут в себе черты андрогиности. Водные знаки являются последними, завершающими свои циклы стихий знаками, а потому несут в себе высокий процент мудрости и знания всех предыдущих стихий как этапов становления мира. Поэтому андрогинное качество обретается ими в результате получения целостного мирового опыта. Что касается воздушных знаков, то они в обычной системе управляются бесполыми, андрогинными планетами, что само говорит за себя. Таким образом, если первые и вторые знаки несут в себе ярко выраженные половые признаки (мужской и женский, – соответственно), то третьи и четвертые знаки, содержащие в себе опыт двух предшествующих, обретают качества андрогинности, что влечет за собой проявление противоположных характеристик. Так что, исходя из природы двух первичных зодиакальных стихий, – огня и земли, – целостность и слитность мы по-прежнему условно будем считать мужским признаком, а двойственность и дискурсивность – женским. Что касается трансформации качеств двух последующих стихий, – воздуха и воды, – то она объясняется обретением ими андрогинного опыта двух предыдущих.

Однако вернемся к нашему исследованию. Свобода «любимого» Ахура-Мазды послужила основой для создания им благого мира. Свобода же «нелюбимого» Ангра-Майнью, лишенного духовных основ, реализовалась в ничегонеделанье, вылившись в свободу от творения мира. И это было как бы первое грехопадение, осуществленное женской природой. Проблема Ангра-Майнью состояла, таким образом, не столько в том, что он подвергся тотальной материализации, а в том, что он отказался от пребывания в состоянии Ритаг, которое могло бы обеспечить его живительными силами, сохраняя его связь с миром духа. В то же время, если бы отец Зерван любил его, этого бы не произошло, поскольку именно любовь сохраняет за человеком (или богом) состояние Ритаг. Поэтому нам снова приходится признать, что первичное грехопадение совершилось еще в неразделенном состоянии Зервана, когда в последнем возникла идея раскола, вызвавшая в нем неуверенность и сомнения. Любовь покинула Зервана, и вся последующая мировая история призвана вернуть эту любовь в мир, восстановив в Зерване только благую свободу, основанную на разуме.

Итак, мы имеем перед собой тот же постулат, который положен в основание и христианской теологии: зло побеждается лишь любовью. Зло есть нелюбовь, запрет на соединение между собой двух принципов жизни. Именно этот запрет на соединение духовного с материальным и порождает незнание. Ведь незнание – это следствие неумения ставить в соответствие единое и множественное, применять законы духовного мира, мира идей, для решения задач мира материального. Поэтому восстановление «любовного» единства мира духовного и материального, выявление единого закона, фундаментирующего оба эти мира (аналогом такого закона в физике является единая теория поля), откроет перед нами все мировые тайны. Чистое и неоскверненное качество человека – это качество мудрости и полного осознания им не только своей собственной природы, но и природы всего объективного мира. Человечеству Зерваном была отведена самая главная функция: в соответствии с его дэновской природой ему надлежало объединить два мира, сделав их единство имманентным своей андрогинной сущности, и тем самым победить зло.

Человечество расселилось в мире Гетиг, на «женской» территории, и битва между Добром и Злом развернулась именно в этом воплощенном мире, до предела насыщенном «инвариантами» сомнений и размышлений. Ведь именно во множественном мире существует понятие выбора, положенного в основу поиска истины и борьбы со злом. О сомнениях, свойственных оскверненной дьяволом человеческой природе, а также о той пользе, которую может принести временное культивирование этих сомнений (читай: о сложившейся для Зервана необходимости в порождении Ангра-Майнью) замечательно сказал И. Кант: «Внешнее спокойствие существует лишь по-видимому. Зародыш сомнений, лежащий в природе человека, должен быть искоренен, однако мы можем искоренить его, лишь дав ему свободу и даже пищу, растение тогда разовьется и покажется на свет, и его можно будет уничтожить с корнем» (58: стр. 14). Все сомнения преодолеваются решительным выбором человека. Выбор – это нахождение соответствия, а соответствие – это закон срединного мира Ритаг. Тем самым скрепляется неразрывность связи между материальным и андрогинным бытием.

Несмотря на «женскую» природу подвергшегося осквернению дьяволом мира, та картина, которая просматривается в создаваемой мужчинами мировой истории, не может не впечатлять. Ведь мировая история – это практически история мировых войн, грабежей и порабощений народов. Мужчины в истории были заняты, как это ни прискорбно звучит, преимущественно убийствами, женщины же – «латанием дыр», восполнением редеющих в войнах рядов человечества. Мужчины грешат, женщины «искупают» их грехи. Причем двумя основными движущими силами, вводящими во грех мужчин, являются стремления, обозначенные в зодиакальном круге двумя зем­ными женскими знаками, – Козерогом (стремление к власти и порабощению других) и Тельцом (стремление к богатству). Диалектика, одним словом. Наверное, это не удивительно, если принять во внимание «женский» тип мышления мужчин.

История развития мира есть история развития и укрепления в нем зла, осуществляемая, как ни странно, представителями «безгрешного» духовного мира Меног, с «материальным», однако, типом мышления. И здесь я предлагаю два варианта объяснения этого конфуза. Первый из них основывается на понимании того, почему для победы над Ангра-Майнью Ахура-Мазде понадобилось заключать его в мир Гетиг: в мире Меног зло непобедимо. Духовный мир сам, без помощи мира материи, не способен справиться со злом. Мир Меног существует в режиме бесконечного времени Зерван Акарана, которое, в отличие от времени материального мира Зерван Карана, многофункционально и многовекторно, а потому легко меняет свое течение в ту или иную сторону, – по обстоятельствам. В этом времени за Ангра-Майнью не угонишься. В бесконечном времени и существование дьявола может стать бесконечным. Другое дело – время конечное и строго направленное в одну сторону. Поставленный Ахура-Маздой срок продолжительности конечного времени жестко детерминировал время существования запертого в нем Ангра-Майнью. Поэтому именно миру Гетиг сподручнее было взять на себя тяготу несения зла. А принимая во внимание, что победа над злом обеспечивается соединением двух природ, следует признать, что мир духовный и в этом отношении не настроен на борьбу со злом. Он самодостаточен, и у него нет такой необходимости в союзе, как у мира материального, который не может существовать без мира духовного. Поэтому духовному началу крайне сложно идти на контакт, чтобы решать проблему избавления от зла. Поскольку духовный мир Меног ассоциируется с идеями, а физический мир Гетиг – с их воплощенными инвариантами, эти два мира символизируют собой теорию и практику нашей жизни. Любая, даже самая замечательная, теория не считается корректной, пока она не подтверждена на практике. Для того, чтобы установить подлинность этой теории, необходимо произвести ее практическую проверку. И только практика покажет, верна эта теория или нет. Сама же теория вполне может оказаться ошибочной, но при этом выглядеть она будет абсолютно правомерной. Женская природа как бы проводит проверку на истинность природы мужской и очищает ее от возможных искажений истины.

То же – и в мире людей. Мужчина беззащитен перед злом, так как нумерологически связан с единицей, а значит, если уж зло проникает в него, оно охватывает все его существо, и у него уже не остается средств для противодействия ему. Поэтому зороастрийцы больше доверяли женщине, чем мужчине, и налагали на нее большую ответственность. Жен­щина более устойчива, так как, согласно свойству соответствующего ей числа два, зло в нее проникает лишь по частям и никогда не занимает всего пространства ее души. Она может сравнивать и сопоставлять, исправлять и вычищать. Женщина, с присущей ей внутренней свободой и связанными с ней сомнениями, имеет изначальный опыт противостояния злу. Она словно бы получила «прививку» от него и «переболела» им в неопасной форме, в то время как мужчина не имеет подобного иммунитета. Вот этим можно было бы объяснить причину такой насыщенности злом человеческой истории, производимой мужчинами.

Мне же представляется предпочтительным и более справедливым второе объяснение этого обстоятельства. Оно немного сложнее. На мой взгляд, зло мировой истории обусловлено непреодоленной еще до настоящего времени внутренней разобщенностью мужчин и женщин. В силу этого в женщинах довольно слабо проявляется мужское начало, в мужчинах – женское. Охватившая мир система зла делает все, чтобы расколоть андрогинную связь между двумя полами. Причем мужчины изначально испытывают бόльшую отторженность от андрогинной природы, чем женщины, и нечасто входят в состояние дэн (к последним относятся преимущественно творческие люди). Историю же творят, как я полагаю, именно люди с дефицитом творческих даров, даже, напротив, одаренные сверх меры всяческими комплексами. Они значительно меньше контактируют в духовном плане с женщинами, чем в физическом, поэтому остаются бесплодными в интеллектуальном отношении. Женский рассудок мужчины (а ведь женская природа подвержена сомнениям и ошибкам), не признающий над собой верховенства мужского разумного начала женщины, самостоятельно делает свой выбор, не познав предварительно законов сущего. Активность и внешняя сила, свойственная его физической природе, слишком очевидна, чтобы дезориентированный в своих внутренних основах мужчина мог усомниться в наличии у него такой же активности и силы во всех остальных отношениях. Поэтому вместо творчества, символизирующего достижение внутреннего единства между мужчиной и женщиной, такой мужчина посвящает себя кое-чему прямо противоположному: он не созидает жизнь, а убивает ее.

Принимая во внимание то, что дух управляет материей, а идея инициирует свое воплощение в жизнь, можно констатировать тот свершившийся факт, что незнание человеком своей собственной природы привело его к печальным последствиям. Все было перевернуто с ног на голову. Часть взяла на себя функции целого, «вторичное» взяло на себя управление «первичным». «Женская» (то есть вторичная) «идейность» мужчин вела за собой на великие, хотя и иллюзорные, подвиги, в то время как вести должна была бы именно «мужская» (первичная) «идейность». Мужская природа самих мужчин была подавлена их собственной женской стихией, которая использовала ее воинственный дух в своих целях – целях утверждения ценностей материального мира, переживающего, прямо скажем, не лучшие свои времена. Судя по всему, в мире с древнейших времен осуществлялась «женская» история, но руками мужчин, взявших в качестве своих целей «женские» идеалы, но не осознававших этого. Возможно, это и закономерно, раз уж мы живем в материальном, «женском» мире. А поскольку именно этот мир подвергся нападению сил зла, ему теперь приходится прилагать максимум усилий для того, чтобы вывести все это зло наружу, продемонстрировать его во всей его красе (чему чрезвычайно способствует внимательный просмотр картин славной мировой истории) и, переключившись на любовь, уничтожить его. История учит тому, что мужчинам надо быть внимательнее к женщинам, проникаться их «мужским» духом и даже иногда прислушиваться к их советам. Пока же это происходит нечасто, зато приносит свои положительные, творческие плоды.

Таким образом, существующая реальность такова, что мужская природа, утратившая внутреннюю, сущностную связь с женской, творит преступную историю, унижающую творческую духовную природу самого мужчины. И, хотя подспудным двигателем истории всегда является устремление мужчины к женщине, – это не есть стремление к любви и единению, а есть преимущественно стремление к порабощению и внешнему овладению ею без внутреннего взаимопроникновения двух сущностей. Женщина, как и природа, как и красота этого мира, остается вовне, на поверхности жизни. В этом случае порабощается сам мужчина, делаясь рабом своих собственных желаний, направленных на восполнение чувства утраты женского начала в самом себе. Я даже рискну предположить, что мужская агрессия, приводящая часто к насилию над женщиной, является лишь ответной реакцией мужской природы, испытывающей постоянное насилие над собой со стороны природы женской. Причем это насилие совершает над собой сам мужчина. 

На сегодняшний день мы имеем следующие малопривлекательные перспективы. «Вычленение» из истории женщины не только в буквальном понимании этого слова, но и в понимании абсолютного редуцирования женских качеств сохранения и сопереживания в самих мужчинах, может привести мир к разрушению и, пока не поздно, всем нам, мужчинам и женщинам, нужно раскрывать свою противоположность в себе, чтобы не скатиться в бездну, в христианскую «тьму внешнюю».

В научном мире сейчас существуют три важные экологические направления: глубокая экология, социальная экология и феминистская экология, или экофеминизм. Как пишет в «Паутине жизни» Ф. Капра, общей чертой этих школ экологии является признание глубоко антиэкологической природы многих наших социальных и экономических структур и их технологий. «Патриархальный уклад, империализм и расизм – вот примеры социального господства, эксплуативного и антиэкологичного по своей сути… Экофеминизм… обращается к основной динамике социального доминирования в контексте патриархальности… Экофеминисты видят в патриархальном господстве мужчины над женщиной прототип всех видов господства и эксплуатации в их различных иерархических, милитаристских, капиталистических и индустриальных проявлениях. Они отмечают, в частности, что эксплуатация природы шла в ногу с эксплуатацией женщины, которая издревле олицетворяла природу. Извечная связь между женщиной и природой обусловила непрерывную параллель между историей женщин и историей окружающей среды; она же послужила источником естественного родства между феминизмом и экологией. Соответственно, экофеминисты видят в эмпирическом женском знании важнейший источник экологического видения реальности», – пишет Капра (62: стр. 24-25). Иными словами, экофеминисты призывают повернуться лицом к подлинным реалиям жизни, согласно которым право на принятие глобальных решений имеет, в первую очередь, «мужской» разум женщины.

Исследователь намечает новые экологические парадигмы в результате начинающихся сдвигов в традиционных представлениях и мышлении, понимаемые как сдвиг от самоутверждения к интеграции. До сих пор переоценивалось самоутверждение и недооценивалась интеграция. «Самоутверждающие ценности – конкуренция, экспансия, господство – ассоциируются, как правило, с мужчинами, – пишет Капра. – Действительно, в патриархальном обществе мужчины наделяются не только привилегиями, но также экономическими преимуществами и политической властью (те же Телец и Козерог. – О.Л.). И в этом кроется одна из причин того, почему сдвиг к более сбалансированной системе ценностей так труден для большинства людей, в особенности для мужчин. Власть, в смысле господства над другими, – это экстремальная форма самоутверждения. Социальная структура, в которой ее влияние наиболее эффективно, – иерархия. Действительно, наши политические, военные и корпоративные структуры построены по иерархическому принципу, причем мужчины, как правило, занимают высшие уровни, а женщины – низшие. Большинство этих мужчин, а также несколько меньшее число женщин привыкли считать свое место в этой иерархии частью своей индивидуальности, и поэтому сдвиг в сторону другой системы ценностей порождает в них экзистенциальный страх» (62: стр. 26). Капра же выделяет другую форму власти, более приемлемую для новой парадагмы, – власти как способности влиять на других. Идеальной структурой для осуществления этого типа власти Капра считает не иерархию, а так называемую сеть взаимовлияний, которая также может служить центральной метафорой экологии. Сдвиг парадигмы, таким образом, подразумевает и сдвиг в социальной организации – от иерархии к сети. Как видим, в качестве разумной альтернативы «прохудившейся» системы власти Капра предлагает андрогинный ее тип. И правда, сколько же можно упиваться исключительностью той или иной полярной природы. Наступают времена, когда все мы – и мужчины, и женщины – будем реализовывать в себе и противоположные черты, все более и более раскрывая свою изначальную андрогинную природу. Пока что это в большей степени доступно женщинам.

Мысли о близости женской и андрогинной сущности можно обнаружить и в книге русского философа Н.А. Бердяева «Смысл творчества». В этой книге мыслитель писал о том, что женщина является носителем идеи любви. Согласно его наблюдениям, любовь женская и любовь мужская крайне отличаются друг от друга. Женщина полностью отдается любви, и все бытие она отождествляет с тем состоянием, которое ею овладевает в этот момент. Мужчина же подходит к любви более дифференцированно, он не склонен отдаваться безраздельно радости любви. У него есть также и другие сферы интересов – его творчество, его дело. «Женщина часто бывает гениальной в любви, ее отношение к любви универсальное, она вкладывает в любовь всю полноту своей природы и все упования свои связывает с любовью. Мужчина бывает скорее талантлив, чем гениален в любви, его отношение к любви не универсальное, а дифференцированное, он не всего себя вкладывает в любовь и не целиком от нее зависит» (19: стр. 213). Безусловно, эти слова философа совершенно справедливы. Женщина не может прожить без любви, поскольку женское начало, или материальная природа, обеспечивает себе жизнь только благодаря контакту с мужским, – с природой духа. Мужчина же, в соответствии со своей духовной природой, вполне может прожить без любви, однако жизнь его в этом случае будет обессмыслена, – что практически равносильно смерти. Поэтому творчество, или дело, которым занимается мужчина, тоже можно считать обнаружением его любви, без которой он не может обойтись. Просто проявляется эта любовь несколько иначе, и об этом речь уже шла в моей книге. Тем не менее, сказанное Бердяевым имеет достаточные основания. И все же есть одно обстоятельство, которое может несколько изменить наше отношение к этому правилу, а именно: понимание того, что оно отражает лишь символическую картину природы, но отнюдь не реальное положение вещей.

Представление Бердяева о сущности мужчин и женщин отражает привычный соци­альный расклад по половому признаку, господствовавший до средины XX века. Но уже при подключении энергий эры Водолея ситуация начинает очень быстро меняться. Женская эмансипация привела к тому, что у женщин стали появляться уже другие дела, помимо домашней суеты, чтения дамских романов и бесплодных мечтаний о неземной любви. Просто до этого времени единственной эмоционально насыщенной сферой, доступной женщине, была сфера любви. Женщине действительно больше нечем было занять себя. И Н. Бердяе­ва, видимо, окружали прежде всего так называемые дамы – скучающие особы из высшего общества, порой чрезмерно экзальтированные, а некоторые – даже одержимые и писавшие ему полубезумные письма, по которым он и судил о женской природе вооб­ще. Был даже забавный случай, когда в одной из своих статей на злобу дня философ, возмущенный усилившимся постреволюционным эмансипированным движением, отчитал женщин за то, что они принялись, «обезьянничая» под мужчин, заниматься какими-то несвойственными им делами, в то время как предназначение женщины – служить вдохновением для мужчины, инициировать своим прекрасным и безмятежным обликом его на творческие свершения. Одним словом, потребовал от женщины соблюдения ею своей исключительной женскости. Казалось бы, он был прав. Но тут же какой-то публицист выдал ответную статью, в которой, посмеиваясь над Бердяевым, написал, что печальным должен быть удел женщин, если все, что им отведено в жизни, – служить источни­ком для чьего-то там вдохновения, а самим при этом пребывать в полнейшем творческом бездействии, никак себя не реализовывать, будучи по сути неким вспомогательным материалом, лишь стимулом для самореализации мужчин.

Бердяев не учел один момент: стопроцентной женскости не бывает. Стопроцентная женскость – это смерть, бездвижная природа, безличная стихия. Любой же живой человек – андрогин, обладающий отдельными ка­чествами обоих полов в большей или меньшей степени. Мы андрогинны не только в своих основах, но и в каждой частице нашего естества. В каждой человеческой клетке записана информация обо всем человеке: мы «голографичны». Если представить человека макрокосмом, каждая его клетка станет подобным ему микрокосмом, так же, как, в свою очередь, сам человек является микрокосмом по отношению к космосу Вселенной. Чем человек гениальнее, тем больше черт противоположного пола способен он в себе раскрыть. И именно в этом направлении происходит наше духовное развитие – в сторону нахождения в себе противоположных качеств, что в полной мере раскроется в наступающую гениальную эпоху Водолея. И если Бердяев видел вокруг себя преимущественно «отживающий» тип женщин, то это не следовало воспринимать как норму и правило. Чем более ярким представителем своего пола является человек, тем дальше он от обретения андрогинной целостности, тем менее интересен он как личность и тем ближе он к безличной природе, независимо от того, мужчина он или женщина. «Стопроцентный» мужчина с бицепсами и другими стандартными красотами мужской природы, так любовно описанными в сериале книг Ю. Никитина «Трое из леса» (78), вызывает глубокое уныние. Такие мужчины единообразны и абсолютно предсказуемы, как однообразна и предсказуема история, творимая ими, пораженная изъянами абсолютной «мужественности» (как было уже сказано, реальной «мужественностью» там и не пахнет), доведенной до абсурда.

Н. Бердяев утверждает, что женщина – «гораздо менее человек, гораздо более природа», и делает это, прежде всего, потому, что человек в его представлении ассоциируется с духом. Дух соответствует мужчине, природа (под которой Бердяев подразумевает материю), так же как и душа, – женщине. Но понятие человека не ограничивается понятием мужчины: Бердяеву стоило бы вспомнить, что есть еще и женщины. Он был антропоцентрическим философом, но при этом человек для него был тождественен с духом. Философ даже писал о себе, что его дух был здоров, душа же – больна, очень точно выявив свои личностные проблемы. Он был не совсем прав, ибо человеку соответствует не дух, а душа. Дух и материя – категории объективные, безличные, и только душа есть категория субъективная, имеющая самостоятельную, свободную жизнь, принимающая как дух, так и природу. Боюсь, что в каком-то смысле философ был прав, когда писал о болезни своей души, потому что, расставляя акценты при характеристике мужчин и женщин, он отметил лишь черты ассоциируемой с ними объективной природы, и забыл главное – их глубинную сущность, в которой они сходятся между собой. Это – их душевное я, которое почему-то проигнорировал философ. По этой же причине, по-видимому, он и не признавал за женщиной какого-либо отступления от тех характеристик, которыми наделила ее объективная материальная природа. «Если природа – стало быть, природа. И покончим на этом», – видимо, мыслил он. Тем не менее, в конечном итоге уже сам Н. Бердяев пришел к абсолютно справедливому заключению: истинным человеком все же является андрогин. Возможно, этим он сделал первый шаг к исцелению своей души.

Различную природу имеют и мировые эпохи. Дохристианский период был временем господства иньского, материального начала, героем которого был воин. С возникновением христианства включилось дэновское, «андрогинное» время священника (подробнее об этом будет сказано во II части, когда речь пойдет о мировых религиях). И еще не явлено было никогда яньское, «духовное» время царя. В упоминавшихся книгах Ю. Никитина как раз прекрасно срисованы образы трех героев – воина, священника и царя, – представляющих собой триаду тело-душа-дух. Но основополагающим качеством всех троих автор поставил все же качество воина, так как в его глазах оно выглядит предпочтительным, что характерно для мировоззрения дохристианской эпохи. Потому и христианство у Ю. Никитина выглядит чрезвычайно ущербным. Как герои его книг, так, видимо, и сам автор сохраняют в себе дохристианское сознание. И вот парадокс, который был уже мною отмечен ранее: воин представляет собой аналог физического тела, которое имеет женскую природу. Воинственность, традиционно считающаяся мужским качеством, в женскую дохристианскую эпоху была подчинена отстаиванию интересов мира Гетиг. Да и, если посмотреть на вещи шире, весь мир может раскрыться по-другому и предстать в ином свете. Воинственность при этом окажется оборотной стороной интеллектуальной женственности. И это вполне объяснимо, поскольку воин – это человек, который выполняет приказы. Его положительной чертой является готовность к послушанию. Кардинальные решения чаще всего принимаются за него. Воин – человек ведомый, а потому, несмотря на свою физическую силу, в психологическом отношении он выполняет функцию женщины. Подтверждением этому является тот факт, что в системе астрологических духовных домов Джамаспа воинственная планета Марс управляет уже не мужским огненным знаком Овна, как в других системах, а женским земным знаком Девы, означающим смирение, служение и послушание. И что особенно примечательно: со своей стороны, знак Девы в этой системе «отвечает» знаку Овна тем же, делегируя ему в управление уже свою планету-управителя – скромную и смиренную Прозерпину. Это свидетельствует о том, что самым высшим духовным качеством воина является послушание и трудолюбие. Так что вся дохристианская эпоха действительно была «женской», только вот отравлена она была чрезмерной мужской агрессией как гиперкомпенсацией подавления огромных энергетических сил мужской природы, которым не находилось разумного применения.

Это же положение дел, к сожалению, сохраняется и до настоящего времени, поскольку «эпоха священника» раскрылась еще очень слабо ввиду того, что сами священники еще до конца не поняли, что они сами собой представляют. Священник, по зороастрийским канонам, есть начало андрогинной души и, одновременно, – лунное, а стало быть, женское начало. И если в зороастрийском обществе на первом месте стояла хварна царя, то в христианское время отцами церкви выдвигалось положение, что власть духовная (в понимании власти священников) должна стоять над властью светской (в понимании власти царя). Однако отстоять это положение церковники не смогли, так как власть светская пользовалась силой убеждения, позаимствованной из мира Гетиг. Мир Гетиг пока еще в известном смысле сильнее мира Ритаг, и его доводы до некоторых пор будут оставаться более убедительными.

На самом деле церковная власть в чем-то была права, выдвигая требование своего верховенства над светской властью. С приходом Иисуса Христа был активизирован серединный мир Ритаг. Именно в нем происходит борьба сил Света и сил Тьмы. Поэтому чрезвычайно важна в нынешнее время власть священника: от него сейчас многое зависит, и основная история вершится им. Однако власть мира Гетиг, пронизанного злом, не хочет этого принимать. Христианский священник призван был преодолеть разрыв между духом и материей, а он вместо этого заклеймил материю как языческое зло и всецело перешел на позицию духа, не вполне еще понимая, что такое дух. Хварна священника призвана осуществлять замысел Зервана, состоящий в соединении двух миров и рождении ново­го мира абсолютной красоты, в котором хозяином будет человек, как новый Зерван. В этой связи достаточно символичным выглядит то, что в своей серии книг под общим названием «Трое из леса» Ю. Никитин наибольшее внимание уделил представителю священнического класса – Олегу. Несмотря на действенную силу «воина» Мрака и всемогущество «царя» (в книге – бога) Таргитая, именно Олег «творит» всю мировую историю, ему постоянно «больше всех надо», он просто одержим надындивидуальным чувством долга. Иногда немного помогает ему в этом представитель материального плана «воин» Мрак, а всесильный «царь» (бог) Таргитай вообще «отсиживается» на своем духовном небе, как и положено слегка отстраненному от остальных двух начал миру духовному. Более того, в последней книге Олегу и Мраку даже пришлось прийти к нему на помощь, когда он потерял все свои творческие силы и не мог далее продолжать свое существование. Это снова говорит о большой опасности зла для мира Меног, не приспособленного для борьбы с ним. Из всего этого можно сделать вывод, что именно «духовная власть» священников моделирует мировую историю, пусть даже осуществляемую чужими руками. Все войны, как правило, есть войны «с неверными», во имя веры и в защиту собственной религии. Даже Великая Отечественная война со стороны советского народа была прежде всего войной в защиту своих коммунистических религиозных идеалов, в то время как противная сторона боролась за свою псевдоарийскую религиозную идею.

И в заключение хочу добавить, что в зороастрийской триаде «Благая мысль – благое слово – благое дело» П. Глоба мысль отождествляет с духовным миром Меног, дело – с материальным миром Гетиг, а слово – с андрогинным миром Ритаг. В связи с этим представляется точным высказывание из Евангелия Иоанна «В начале было Слово». Это Евангелие наиболее близко к зерванизму (вспомним апокриф Иоанна, в котором он ссылается на Зороастра). Слово обладает магической силой очищения (Иоанна отождествляют с магическим знаком Скорпиона), поскольку оно соединяет оба мира, превращая идеи одного из них в формы другого. Вот «андрогинная» миссия несения слова в мир и доверена представителям религиозных культов – жрецам и священникам.

По истечении тяжелых времен каждый из нас сможет творить свою собственную Вселенную. Не думаю, что единственной целью Зервана было то, чтобы мы прошли через разделение двух миров и вернулись в исходную позицию. Смысл всегда обусловливает появление нового качества. Вероятно, мы все же таким образом создаем «новый Зерван» лучше прежнего (в нем уже не будут проявляться тенденции к разделению) или же этим «новым Зерваном» сможет стать каждый из нас, чтобы создавать свою собственную Вселенную.

Назад

Вперед