Послесловие  

 

Ну, что ты теперь скажешь? По-прежнему думаешь, что умнее меня?

Тьодхильд медленно открыла усталые глаза и увидела перед собой прекрасную, божественную Венеру. Небесная богиня, как и прежде, была восхитительно молода и сказочно красива, а от ее дивного, благодатного лика струился какой-то мягкий, волшебный свет. Это теплое сияние освещало все внешнее пространство, и даже находящиеся здесь предметы проникались этим райским светом и тут же сами становились очарованными источниками его изумительного излучения. Тьодхильд посмотрела на свои руки, – они тоже переливались мерцанием бесконечной благодати и излучали какое-то удивительное тепло. Нежным сиянием вечного дня светилась и ее чистая белая туника, – и когда это она успела переодеться? Рядом с Венерой девушка чувствовала себя маленьким добрым ангелом, преисполненным ощущения радости, счастья и любви.

Глядя на бессмертную, вечно юную богиню, Тьодхильд вдруг подумала, что этот нежный свет, струящийся буквально отовсюду в божественном присутствии Венеры, и есть та самая сила любви, которая объединяет два сотворенных мира и обеспечивает существование всего великого Космоса. Венера – истинный судья наших мыслей и деяний, ибо она проверяет все элементы нашего космического пространства на подлинное соответствие своему изначальному замыслу. В присутствии богини красоты и любви все вокруг очищается и, освобожденное от греха несоответствия, начинает излучать свой первичный божественный свет.

– Скажи, Венера, разве я в раю? – с благоговейным трепетом спросила Тьодхильд.

– А разве ты думаешь, что заслуживаешь рая?

– Нет, конечно… – скромно потупившись, ответила девушка. – Потому и спрашиваю…

– Ты здесь – по моему приглашению. Думаю, – ты и сама хотела поговорить со мной.

– Да, очень хотела. Еще тогда, когда жила на земле… Я звала тебя, но ты не приходила…

– А разве тебя это удивляет?  

Венера смотрела на Тьодхильд с ласковой снисходительностью. Ее доброжелательная улыбка говорила о том, что богиня совсем не сердится. Не сердится, несмотря на прежнюю самонадеянность и упрямство девушки, так и не исполнившей своей духовной задачи.

– Прости меня, Венера… – тихо промолвила Тьодхильд и виновато опустила глаза. – Конечно, ты была права. Но только я тогда…

– Я знаю, Тьодхильд, – мягко ответила Венера. – Тогда ты была не в силах поступить иначе. Ты была такой, как все, – все живущие на земле…

– Неужели? – удивилась девушка. – Разве я была такой, как все?

– Мне понятно твое удивление. Ты привыкла считать, что ты – особенная, наделенная необыкновенными талантами, – и потому тебе доверено право вести свой народ к свету. Я этого вовсе не отрицаю. В тебе действительно были, – и есть! – эти таланты, возможности и желания, но тебе не хватило главного, – тебе не хватило силы. В какой-то момент ты уступила тем жестким условиям, в которых ты оказалась. Вместо того, чтобы стать маяком для своих современников, обращая их взоры вверх, к вершинам свободного духа, ты просто канула вниз, опустилась к ним сама, – а вот этого тебе и не следовало делать. Подавая руку помощи, ты ни в коем случае не должна была даже на ступеньку спускаться ниже.

– Я понимаю.

– Ты поставила себя вровень с другими. Ты стала, – как они, – хотя у тебя и была возможность оставаться собой.

– Да, я знаю.

– Очень трудно сохранять свою собственную позицию там, где все ведут себя по-иному. И тебе не хватило сил для того, чтобы удержаться на своей высоте.

– Ты имеешь в виду мою вынужденную ложь?

– Да, но не лукавь хотя бы сама перед собой. Вынужденной лжи не бывает.

– Прости, Венера, – конечно. Просто так я пыталась оправдать свое решение…

– Своей ложью ты сравнялась с теми, кого хотела сделать лучше.

– Но я ведь не хотела плохого…

– Знаю, Тьодхильд. Потому ты и не оказалась в аду. За ошибки не так дорого расплачиваются, как за намеренное зло.

– Помоги мне разобраться, Венера, – что было не так в моих отношениях с Дольфином? Ведь ты – богиня любви. Для тебя любовь – самое главное...

– Поверь, – не только для меня, – улыбнулась Венера.

– Да-да, конечно… Знаешь, я ведь Дольфина очень любила. Хотела его спасти. Неужели я должна была отказаться от него и оставить его наедине со страшными последствиями его неправильного выбора?

– А то, как поступила ты, – разве лучше? Ты привела его к еще более страшному преступлению. Ведь он предал тебя, – человека, который так искренне его любил и рисковал ради него не только своей жизнью, но и успехом своего духовного предприятия. Это намного страшнее того же поступка, но сделанного в отношении человека, оборвавшего с ним всяческие связи. Предать друга и наказать врага – это разные вещи.

– Да, я знаю. Я просто хотела дать ему шанс…

– Ты не дала ему ни единого шанса: ты начала ему лгать. Ложь – самое простое средство, но оно бывает эффективным лишь на коротком участке времени. И соблазнить оно может лишь тех, кто не задумывается о последствиях и живет, как бабочка-однодневка. А тебе надо было думать, – тебе надо было очень хорошо подумать о последствиях!

– Я и думала…

– И к чему ты пришла? Что ты была права?

– Нет, Венера, я же сказала, что признаю свою ошибку. Но я… я так хотела ему помочь…

– Помогать тоже нужно с умом. Знаешь, в чем главная причина твоих заблуждений? Ты постоянно использовала систему двойных стандартов. Говоря со мной, ты настаивала на своем праве принимать свободное решение. Ты козыряла человеческой свободой, способной изменить мир, и надеялась, что окажешься более справедливой, чем я. И тут же, глазом не моргнув, ты напрочь лишала этой самой свободы Дольфина, которому ты так трогательно стремилась помочь.

– Дольфина?..

– Да. Ложь убивает свободу. Ты просто не оставила ему выбора. Хотела воскресить его насильственным путем. А ведь он, – хочу тебе заметить, – имеет точно такое же право на свой собственный духовный выбор, как и ты, – на свой. И этот выбор он сделал, причем, – уже очень давно. Тебе же его выбор не понравился, и ты решила переубедить его насильно. А теперь ты мне скажи: вот как ты думаешь, почему друидам удалось отобрать у тебя твою магическую силу? Да потому, что ты начала использовать ее для разрушения главной опоры космического мироздания, – закона свободы.

– Правда? – испуганно ответила девушка. – Я и не думала…

– Ты укоряла и меня, и Минтаку в том, что мы тебя оставили, – и какое лукавство! Ведь ты всегда любила повторять, что все решает здесь сам человек, а высшие силы лишь помогают ему, – с его свободного согласия... Да это не мы тебя оставили, – это ты нас оставила, Тьодхильд! Мы не могли запретить тебе ошибаться, равно как не могли спасти тебя в тот горестный момент, когда ты все-таки ошиблась. Нет, я очень уважаю твою духовную позицию: ты – человек, и душа твоя свободна. Но не требуй и от нас стелить тебе соломку, когда ты падаешь с высокой башни.

– Да, ты права… Я была слишком самонадеянна…

– О, да! А теперь скажи: разве ты не совершила насилие над Дольфином и его братьями? Ты пресекла их силу, – и Марс тебе помог: он такое любит. Он был просто в восторге от тебя. Но только меня там не было.

– Разве?

– Да. Я не участвовала в твоем Ритуале Колеса. Почти не участвовала.

– Странно… Но я же знаю, что ты мне там очень помогла…

– Это была не я, – это была Луна, богиня вашей Ночи. С молоком тебе помогла Луна. Но одна Луна столь трудную задачу не решит. Не Луна будет судить ваши грешные души в конце времен. У нее – не очень большая ответственность. Она многое может, но… Пойми меня правильно: с моей стороны это – не ревность… Мы, боги, никогда не опускаемся до тех примитивных, глупых склок, какие приписывает нам хитроумная человеческая мифология. Но…

– Да не оправдывайся, Венера: я ничего такого не подумала…

– Каждая богиня, каждый бог имеет свою собственную сферу влияния и очень мало разбирается в законах иной сферы. Да, я согласна: Луна тебе действительно очень помогла. Но только этой помощи оказалось недостаточно. Когда дело дошло до любви… ты же помнишь, – ничего из этого не вышло. Разве ты смогла соединить Петра с Марией?

– А, может быть, это – их собственное дело?

– Золотые слова! Точнее, – медные. Тебе не надо было решать их проблему, – тебе надо было решать свою, и только свою проблему, – тогда проблема Петра и Марии была бы решена...

– Ой, пожалуйста, не надо об этом, – умоляющим тоном попросила Тьодхильд.

– А что такое?

– Я еще не готова…

– Ну, милая моя… Для этого ты и пришла ко мне.

– Да, я знаю. Но чуть позже… Мы не договорили с тобой о Дольфине. Ты сказала, что мои действия по отношению к нему были насилием?..

– Я скажу тебе больше: изнасилованием. А, знаешь, почему?

– Потому что я опиралась на любовь… свою любовь к нему, которую я считала достаточным основанием для того, чтобы спасти Дольфина, даже против его воли…

– Совершенно верно!

– Я хотела заставить его принять мою любовь в той форме, которая была необходима мне… Но ведь я была права! Права, – потому что мой духовный путь вел к Богу, а его – уводил в сторону от Бога...

– Лишь отчасти. Но дело даже не в этом. Ты лишила его самого главного, что для человека дороже и самого Бога, и Дьявола. Ты лишила его свободы, – и он тебе этого не простил. А ведь по-своему он был прав! Свобода есть главное условие появления всего нашего бескрайнего космоса, – я это знаю, как никто другой. Ведь ваша мифология совершенно справедливо называет меня дочерью бога свободы Урана. И я всегда буду отстаивать свободу, потому что для меня она – цель моего существования.

– Я знаю, Венера. Знаю из астрологии. Для дома Тельца, находящегося под твоим прямым управлением, дом Водолея, управляемый Ураном, является десятым. Десятый дом есть дом цели, профессии, любой вершины, к которой мы стремимся, а также дом отца, отцовской власти и отцовского управления…

– Да. Я просто тебе напомнила. Поэтому мне небезразлично, как ты распорядилась своей свободой и как ты поступала со свободой других. А ты учинила насилие…

– И за это получила насилие в ответ?

– Да.

– Значит, то, что они сделали со мной, – это было справедливо? То, что меня насиловал целый десяток человек, что мне отрезали язык, перерезали горло, – это справедливое возмездие?

– А ты сама подумай и ответь на свой вопрос. Уверена, что у тебя достаточно свободной воли, чтоб честно на него ответить.

– Хорошо. Я попытаюсь. Наказание, конечно, несоизмеримо по сравнению с моим грехом…

– Но!..

– Но, учитывая степень моей ответственности, учитывая то, что я на себя взяла,.. принимая во внимание всю энергию, все силы, которые дала мне природа… Господь Бог…

– Ты все правильно поняла. Твоя малейшая ошибка оборачивалась лавиной последующих страшных трагедий…

– Не пугай меня! Ты же не хочешь сказать, что все будущие преследования женщин… костры инквизиции… все это – моя вина?!!

– Успокойся, – нет. Они существовали еще с древности, – задолго до тебя.

– Но не в таких масштабах!

– Безусловно. И все же не вини себя. Ты просто не смогла отвести эту опасность, – хотя и должна была!

– Но это – то же самое!

– Нет, не то же самое. Как писал твой любимый мыслитель Абеляр, есть действительные грехи, а есть просто заблуждения. Есть преступления по злому умыслу, а есть преступления по недомыслию…

– А я не верю в преступления по злому умыслу!

– Ну, что мне с тобой делать? – с нарочитым укором развела руками Венера. – Ну, хорошо, ты права. Но есть несколько градаций осознания…

– И мое место – на самой нижней черте? На уровне полной неосознанности, да?

– Эта тема, Тьодхильд, пожалуй, не стоит сейчас подробного обсуждения.

– Согласна. Я просто хотела сказать, что еще при жизни на земле я в полной мере сознавала свою вину. Даже когда за мной пришли… я знала, что заслуживаю смерти… но не такой же!

– Да, ты права. Вина твоя действительно невелика, но велика твоя ответственность. Я думаю, – Господь теперь уже не скоро доверит тебе право поднять этот брошенный флаг и повести за собой…

– А я и не стремлюсь. Я просто хочу отдохнуть: я так устала, так измучена… Мне очень страшно и вовсе не хочется возвращаться на землю…

– А придется. Теперь тебе придется заново ее полюбить.

– Но я не могу! Я еще даже не отдышалась!..

– Никто не говорит, что это произойдет сейчас. Но уже сейчас я могу с уверенностью сказать: самое страшное, что с тобой случилось, – это даже не твои физические страдания, не твоя преждевременная смерть, не слом твоей духовной программы на несколько жизней вперед, а твое отторжение от природы, отторжение от материального мира, от своего женского начала. В твоей душе посеяно зерно отрицания женской природы, и ничего мы с этим сделать не сможем. Тебе придется самой обнаруживать свои духовные изъяны, долго и мучительно искать выход из своей внутренней тюрьмы, чтобы найти ответ на вопрос, – как все это исправить. Первое время ты будешь очень бояться мира, тебе тяжело будет в нем жить, ты будешь чувствовать себя небожителем, вырванным из гармонического дома и вброшенным в жестокое, уродливое пространство, которое совсем не соответствует пространству твоей души.

– Значит, мое наказание будет продолжаться? И теперь меня ожидает уже духовная тюрьма?

– Хочешь, чтобы я тебя спасла? Я могу, – но тогда ты перестанешь быть человеком. Разве ты этого хочешь?

– Нет. Просто помоги мне.

– А, как ты думаешь, почему я с тобой вообще разговариваю? Я олицетворяю самую сильную планету в твоем радиксе. В твоем посмертном гороскопе она – самая добрая и находится в соединении с твоим прижизненным Ураном. И в твоем последующем радиксе она тоже будет самой доброй, – это я тебе обещаю. Она и поведет тебя по жизни. Но теперь тебе придется защитить свободу, которую ты так неосмотрительно унизила. За это тебе еще придется расплачиваться: свобода будет даваться тебе с большим трудом и очень болезненно. Ты будешь работать над ней всю свою жизнь и откроешь ее для себя заново. Возможно, она даже лишит тебя жизни. Уран в твоем посмертном гороскопе – в королевском градусе. В таком же эзотерическом градусе, по-видимому, будет он и в гороскопе твоего следующего воплощения. Но помни: никогда не разделяй свободу и любовь.

– Я поняла тебя, Венера. Моя ошибка состояла в том, что я, пытаясь одарить Дольфина любовью, лишила его свободы.

– Совершенно верно.

– И все же… Я постоянно думаю: ну, как бы я могла поступить иначе? Я просто не нахожу для себя другого ответа...

– Не думай о прошлом. Думай о будущем. Не привязывайся к ситуациям из прошлого. Важны не они, – важен твой собственный духовный настрой. Прими ту истину, что свобода основана на любви, а любовь – на свободе. И тогда ты перестанешь ошибаться и всегда будешь выбирать правильный путь.

– Да… Я просто не смогла соединить их воедино, – свободу и любовь, – и в этом – причина моего поражения.

– Не только, милая. В тебе самой не было ни подлинной свободы, – иначе ты никогда бы не покусилась на свободу другого, – ни подлинной любви.

– Ты говоришь о Роберте? – испуганно спросила девушка.

– Нет, – к Роберту мы еще придем. Я говорю о Дольфине.

– Нет, я любила его, я действительно его любила! До тех пор, пока… не узнала, что он стал виновником смерти моей мамы…

– Вот то-то и оно! Но он ведь убил ее не тогда, когда ты об этом узнала, не так ли? Он убил ее намного раньше, – за два цикла Лилит до того! А тебя не удивило, что вы с мамой умерли почти одинаковой смертью?

– Я уже думала об этом… Моя Лилит в четвертом доме… в соединении с Приапом…

– Я сейчас не о том. Почти восемнадцать лет твоя душа знала, что Дольфин убил твою мать. И только твое сознание блокировало эту страшную весть. Однако она в тебе жила, тревожно стучалась в твое сердце, формировала все твои жизненные интересы и духовные устремления. Ты всегда хотела отомстить убийце матери, – даже если не думала об этом. Тебя нередко мучила бессонница, не давали покоя мысли о горькой утрате, постигшей тебя в столь юном возрасте. Ты хотела понять: за что, почему? Даже мистические способности проснулись у тебя именно в период тяжелого душевного расстройства, вызванного этой трагедией, – и здесь Дольфин не ошибся, рассчитывая на интенсивное развитие твоих талантов. Он все поставил на службу осуществлению своей безумной мечты! Ты, конечно, сама не сознавала, что с тобою что-то не так. Тебе казалось, что ты любишь Дольфина, но в действительности ты ненавидела его! Твое подсознание всегда ненавидело его за зверское убийство самого родного и любимого твоего человека.

– Теперь я понимаю, почему я всегда относилась к нему с некоторой опаской… что-то в нем меня пугало и заставляло держаться от него на длинном поводке…

– Этот человек был неисправим. Он сделал свой выбор задолго до твоего появления на свет. И ничего бы ты не смогла в нем изменить. Ты оценивала его слишком высоко, по тождеству с собой, но не хотела замечать, что он – совершенно другой, – не такой, как ты. Он не был инициирован силами света для духовной опеки над тобой. Он был послан на землю другими, – и лишь для того, чтобы разрушить наш план.

– Но он так искренне верил в справедливость своего дела!

– Он верил, – да. Но он ошибался. Ты очень долго пребывала под его влиянием. По замыслу тех сил, которые стояли за ним, он должен был сломать тебя и заставить служить его хозяевам, но ты оказалась сильнее. Хотя и не настолько сильной, чтобы сломать его…

– …И заставить служить вам?

– Ну, нет, Тьодхильд. Мы никогда не преступаем закон свободы. Он попирается лишь тою стороной. Однако ты меня поняла.

– Да.

– Мы хотели, и мы могли уберечь тебя от него. Для этого мы дали тебе Медлан.

– И она тоже не справилась?

– Увы. Ей немного не хватило сил. Так же, как и тебе, – совсем немного, но результат… весьма плачевен.

– Я стала уязвимой в тот момент, когда он отобрал у меня мать?

– Да. И не только потому, что нарушилась гармония четвертого дома, связь с землей, с материальным миром… Тогда это нарушение еще не было столь катастрофичным, как сейчас. В твоем сердце поселилась ненависть, обида. Ты не смогла простить тем, кто так грубо разрушил твой родной, хрустальный мир. И было даже неважно, – знаешь ли ты их имена, или нет. Ты ненавидела убийц своей матери, – и этого было достаточно для того, чтобы разрушилась твоя собственная защита и в землю стали уходить бесценные токи твоей силы. Могла ли ты спасти Дольфина своей любовью? Конечно, нет: у тебя просто не было той любви, которая могла бы его спасти. А вот когда ты узнала, что он повинен в смерти твоей матери, то получила такой удар, от которого оправиться уже не смогла. Но если бы в тот самый момент ты все-таки его простила, – все было бы совсем по-другому. Твоя беда состояла в том, что ты не смогла его простить. Вот тогда он и пришел к тебе и сделал с тобой все, что захотел. И теперь, – как ты думаешь, – кто из вас победил? Ты или он?

– Может, и не я. Но и не он.

– Хорошо, спрошу иначе. Чьи силы победили?

– Я уберегла христианство от полного уничтожения!

– Твой ответ мне понятен. Ты правильно понимаешь: победили силы тьмы.

– Ну, почему? Я вовсе не это сказала.

– Зато ты это подумала. Да, ты спасла христианство, но оно не стало лучше. По сравнению с теми надеждами, которые на тебя были возложены, это – просто капля в море!

– Тогда, Венера, похвали меня хотя бы за эту каплю… Я так устала, так измучилась… неужели я не заслужила от тебя ничего хорошего?

– Ну, не капризничай. Ты ведь взрослая девочка. А за похвалой, – это к Марсу. Вот он тебя похвалит. Кстати, он собирается взять тебя под свою опеку в твоей следующей жизни. Ты будешь очень-очень энергичной, сильной и решительной! Правда, как получится со справедливостью, – это уже другой вопрос…

– Неужели у тебя нет для меня ни единого теплого слова? Ну, хоть что-нибудь хорошее по твоей части я сделала?

– У тебя были великолепные возможности, но ты их не использовала. Ты больше служила Марсу, чем мне, несмотря на то, что я питала тебя куда более сильной энергией. Теперь он – самый рьяный твой защитник перед Богом. Обращайся к нему.

– А ты, Венера? У меня ведь была такая любовь!

– Вот то-то и оно, что была! Любовь – это был тебе подарок свыше, но ты не смогла его принять.

– Нет! Прошу тебя, пожалуйста, не надо!

– Я лишь приступаю к самой главной части нашего с тобой разговора. Наберись мужества и слушай. В своих отношениях с любимым человеком ты стремилась играть ведущую роль, и это – при том, что у него в радиксе сильнейший Овен! Ты ломала его на каждом шагу. Да ты и сама, – я вижу, – прекрасно это сознаешь, потому и не желаешь начинать разговор на эту неприятную для тебя тему.

– Нет, я готова. Говори.

– Ты согласна со мной?

– Да. Но как мне надо было себя вести?

– Повторяю: мы сейчас с тобой не будем переигрывать всю твою жизнь. Ты сделаешь это сама, если, конечно, когда-нибудь захочешь. Я говорю всего лишь о принципиальных вопросах и темах... Уж, конечно, не ломать через колено его надо было. Ведь он, бедняжка, едва не молился на тебя, долго и терпеливо сносил все твои издевательства… Ну, да ладно, успокойся… С издевательствами я, положим, несколько погорячилась… Но во всем остальном…

– Просто я хорошо сознавала, кто я и что я здесь делаю, а вот он…

– А вот я тебе скажу, что ты впала в духовную болезнь, которая называется манией величия…

– Роберт… он пришел в этот мир с широко раскрытыми глазами… с какой-то детской непосредственностью… он принимал все, что здесь было, что шло ему в руки…

– И ты умело подсовывала ему то, что считала нужным, и не давала того, что считала вредным?

– А как иначе? Ведь он – моя половинка. То есть, – я.

– С «я» тоже нужно обращаться бережно. «Я» – тоже человек, дорогая моя… Если «я», – то это еще не значит, что о него можно ноги вытирать…

– Я и не вытирала…

– Да? А вот мне показалось… да и не только мне, – и самому Роберту, и его отцу Чарльзу… Ты, – что, думаешь: граф Лаворски просто так тебя убрал? Да он хотел обезопасить своего сына от дальнейшей связи с тобой. Он видел, что творится с его ребенком, и просто защищал свое несчастное дитя… Это был жест отчаяния!

– Ты так говоришь, словно я – какое-то чудовище!..

– Да будет тебе известно, – Роберт еще простит своего отца, когда тот будет лежать на смертном одре.

– Значит, все хорошие, – лишь я одна плохая!

– Да нет же, Тьодхильд, ты не плохая. Ты, может быть, намного лучше других, но… дело вовсе не в этом. Дело не в том, хорошая ты или нет, дело – в твоей личной ответственности за все, что ты делаешь. Дело не в том, что ты имеешь изначально, а в том, что ты с этим делаешь! Если ты решилась на такую форму общения со своим возлюбленным, то должна была понимать, к чему это может привести. И теперь ты уже не имеешь права на чью-то жалость и сочувствие. На жалость имеют право лишь слабые, безответственные люди. Те, что наломают дров, а затем бьются в истерике: пожалейте меня! Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я сейчас зализывала твои раны? Но так ты никогда не повзрослеешь и не научишься отвечать за свои ошибки. Запомни главное: ты не имеешь права на ошибку. Запомни на все свои последующие жизни! Не рвись в бой без хорошей предварительной разведки…

– Ты… ты говорила, что я давила на Роберта…

– Ну, давила, – еще бы ладно, коль уж Венера – в Козероге… Но ты била его на его же поле, да еще и его собственным оружием! Ты наносила ему поражение за поражением! В конечном итоге он стал издерганным и нервным… В его радиксе две равные по силе планеты, – Марс и Венера. Он в равной степени и воин, и художник. Искусство он любил не меньше ратных дел. Но твои Венера и Марс были сильнее, чем у него, хотя Марс – совсем ненамного. Марс – его планета, а ты выигрывала у него практически все битвы, лишая его уверенности в своих силах, – в тех самых ключевых силах, которые составляют основу его самобытной личности.

– Послушай, милая Венера, вот не дает тебе покоя этот Марс! Мне даже начинает казаться, что ты действительно ревнуешь…

– Ну, не марсианская у тебя была миссия, Тьодхильд!

– Ну, почему нет, Венера? Ведь я родилась в год Вепря! Моя высшая хварна связана с Марсом, моим предметом силы является магический меч! Даже свое тайное имя я получила от Марса! Я просто выполняла свои духовные задачи, Венера!

– И, тем не менее, твоей главной задачей было восстановление гармонии, Тьодхильд. Особенно – в отношениях с твоим мужчиной. Тебе надо было хотя бы раз уступить… проявить мягкость, – включить мои миротворческие таланты. Тебе же хотелось напора, силы, – и чего ты добилась? Он стал непомерно агрессивен, и его падение стало неизбежным…

– Что ты имеешь в виду? – встревоженно спросила Тьодхильд.

– Он будет мстить за тебя. Убьет несколько человек, – ради любви к тебе! Так он понимает теперь свою любовь.

– Но я… я же запретила ему…

– Что значит запретила? А чем ты оправдала свой запрет?

– Я любила его!

– Очень недолго.

– Я любила его всегда.

– Но не была с ним всегда.

– Ты же знаешь, – каково мне было!

– Я знаю лишь одно: ты с самого начала вела себя неправильно. Ты была скрытна и, – назовем вещи своими именами, – лжива. Думала, что он ничего не заметит. А он не таким слепцом оказался, как тебе бы хотелось… Твои скрытность и нечестность погубили тебя. Погубили и его. Теперь и его судьба предрешена. Он уничтожит твоих обидчиков и сам покончит жизнь самоубийством. Твоя ложь падет на его голову.

– Ему нужно помочь! Венера, я должна ему помочь!

– Нет, Тьодхильд. Камень брошен и стремительно летит вниз. Его уже нельзя остановить.

– Я попытаюсь!

– Когда же ты поумнеешь, наконец? Еще в течение двух лет, – цикл Марса! – ты не сможешь даже связаться с ним. А через два года он и сам уже будет здесь.

– Со мной?

– Не думаю. Пойми, Тьодхильд: вы расстались. Не так-то просто вам будет снова соединиться. А у него – очень серьезные грехи: убийства, самоубийство…

– Я возьму его грехи на себя! Тем более что я сама виновата во всем…

– Что ж, он – твоя половинка, и это – твое право. Но только вас это не сблизит.

Тилли молчала. Ей очень хотелось спросить у Венеры о многом. В голове у нее была настоящая каша, и разговор с богиней мало в чем ей помог.

– Ты хочешь спросить, – сказала Венера, – как тебе следовало вести себя с Робертом?

– Да.

– Разве это – не тот вопрос, который следует задать как раз тебе? Ваши отношения с ним – это ваша тайна, ваш общий душевный мир, представляющий собой такую маленькую Вселенную, в которой вы являетесь полноценными Творцами. Никто не может ни вмешиваться в него, ни советовать вам что-либо. Все равно лучше, чем вы, в нем никто не разберется. Но я хочу сказать тебе следующее: никогда не ставь любовь на второй план, Тьодхильд, – иначе на второй план будет поставлена и твоя жизнь, и смысл твоей жизни. Любовь – основа Вселенной, из нее создаются миры. Любовь, как и свобода, есть основа творения.

– Так, значит, я не должна была скрывать от него все, что знала?

– Ты должна была просто открыться ему, – только в этом случае между вами установилось бы доверие. Но ты была не в том состоянии, когда люди открываются.

– Это как?

– Наверное, уже с самого детства ты лишилась шансов пойти по правильному пути. Твоя душа была отравлена неприятием той реальности, которая повлекла за собой гибель твоей матери. Ты не имела в себе полноты гармоничного самоощущения. Более того: ты внутренне враждовала с Дольфином, и эта вражда еще больше разрушала твою душу. Когда ты убеждала меня, что сможешь исправить Дольфина, апеллируя к своей любви, ты даже сама не понимала, что это была лишь видимость любви. Любовь есть полное знание. А ты не знала своего учителя. Не знала его мыслей и планов, не ведала, как подло он поступил по отношению к твоей семье.

– Для моей любви не хватило полного знания?

– Не только. Не хватило не только знания, но и прощения. Ведь когда ты, в конце концов, обо всем узнала, – ты его не простила. А, значит, – не простила саму себя. Так же точно ты устранила из своей жизни Роберта, который просто не мог постигнуть тебя, не мог понять, что творится в твоей голове… Ты методично, – день за днем, – убивала его любовь к тебе.

– Но я хотела уберечь его… Я ведь очень сильная, а он… Он был совсем еще маленьким, хрупким мальчиком…

– И ты решила сделать все за него? Таким образом, как и Дольфина, ты лишила его свободы. А второй глубочайшей твоей ошибкой было то, что ты отобрала у него право на участие в вашей общей судьбе. Ведь, будучи двумя половинками одного андрогинного целого, вы должны были действовать сообща, – ты же хотела решать все одна. Неужели ты не понимаешь, что андрогинная миссия – это миссия двоих? У тебя было свое дело, у него – свое, но вы должны были выполнять одну и ту же миссию и прекрасно это сознавать. Но ты не соизволила поделиться с ним своим знанием, посчитав его недостаточно сильным и недостаточно зрелым для этого. Тем самым ты выставила оценку и себе. Устранив Роберта от участия в вашем общем деле, ты устранила саму себя. Изменив ему, ты изменила себе. Для меня уже тогда стало абсолютно ясно, что у тебя ничего не получится.

– Но я так верила, что все будет хорошо…

– Когда мы решали, – стоит ли посылать к тебе Роберта, – мы долго сомневались. Ведь, – скажу тебе откровенно, – вы не готовы были к встрече друг с другом. Однако мы рассудили, что в своем общении вы восполните свои личностные недостатки и, будучи вместе, духовно очиститесь и восстановите гармонию в своей душе. Но ты смешала наши планы, мягко отодвинув Роберта в сторонку. В вашей паре, безусловно, ведущую роль играла ты, – потому он и готов был тебе подчиняться. Ты же вознесла себя на слишком большую, недоступную для него высоту, а его, наоборот, опустила далеко вниз. Ты сама начертила разделительную линию между вами. Так что… Дольфин лишь начал процесс обработки твоего сознания, но успешно завершила его ты сама. Ты допустила непозволительную самоуверенность, взвалив весь груз вашей общей ответственности на свои плечи, – потому и не хватило тебе сил…

– То есть… я отказалась от помощи Роберта, – и это сыграло решающую роль?

– Да.

– Боже мой, если бы я знала… Скажи, Венера, а мои отношения с Тибо… Это – самонаказание?

– Отчасти – да. Отчасти – результат твоего желания восполнить недостаток материнского тепла.

– Я нарушила свою клятву… обещание быть верной…

– Я знаю, что тебя это мучит, быть может, превыше всего, и потому не стала ворошить эту тему. Но, раз уж ты сама заговорила… Думаю, для тебя это – самая легкая задача из всех, что придется решать тебе в будущем. Я просто уверена, что теперь ты с ней справишься и сохранишь верность своему избраннику. Что касается прежнего… тебе не хватило веры в то, что твой любимый – действительно твоя половинка. Ты подвергла это сомнению, – и вот результат…

– А откуда взялось сомнение?

– Не было внутренней гармонии. Ты узнала своего мужчину сразу, но все же временами сомневалась в нем. Я уже сказала тебе, что вы не заслуживали этой встречи: она произошла слишком рано, ввиду особых обстоятельств…

– Знаешь… Вот теперь я окончательно поняла, что обязательно найду свою половинку, где бы она ни находилась. Даже если все вокруг будут твердить, что я ошибаюсь, если все вокруг будут смеяться надо мной, – я всегда ее буду искать и всегда ее дождусь. Или я буду с ней, – или буду одна.

– Вот в этом я почти не сомневаюсь. Правда, большей частью тебе все-таки придется быть одной… А что касается его… он не будет столь щепетилен в выборе своих земных привязанностей. Будет с тем, кто ему понравится первым. Ведь ты сама дала ему такое право, – своею собственной изменой.

– Ничего, я стерплю.

– Так вот. Несмотря на то, что ты сознательно отстранила Роберта от участия в вашей общей миссии, высшие силы ему все-таки доверяют. Сейчас рассматривается вопрос о том, чтобы он стал ведущим в вашей паре. Именно он, а не ты, – ты отброшена так далеко назад, что в ближайшее время тебе будет трудно подняться. Разумеется, это произойдет не в будущем воплощении, но в дальнейшем, – вполне может быть… если, конечно, он сам этого захочет и готов будет взять на себя такую ответственность.

– А я?

– А ты будешь решать уже более сложные задачи, хотя и трудно тебе будет преодолеть заклятие Дольфина.

– Что это значит?

– Материальный мир еще долго будет вызывать у тебя отвращение. Дольфин изуродовал твои тело и душу, и поднимать себя на ноги тебе придется через «не могу».

– Как снять это заклятие?

– Его нужно не снимать, – его нужно изживать. Придет время, когда ты поднимешься на высоту своего прежнего духовного положения, – и заклятие само отпадет, перестанет действовать. Но ты не достигнешь такой высоты, пока не помиришься с материей.

– А я ничего не имею против материи!

– Это ты мне сейчас так говоришь. А вот сердце твое считает иначе. Ты должна воскресить свою мать, – воскресить ее в своей собственной душе.

– Я и сама к этому стремлюсь. А смогу ли я помогать своему любимому?

– Конечно, сможешь. Подсознательно ты будешь помогать ему всегда, а вот осознанно… все будет зависеть от тебя, – как скоро тебе удастся преодолеть свое заклятие… А оно еще долго будет перекрывать твое духовное зрение. Ты сможешь лишь почувствовать присутствие своей половинки, но в том-то и беда, что ты разучишься доверять своим чувствам.

– Я знаю, что мне делать: я должна простить Дольфина!

– Легко сказать… Пожалуйста, – я буду только рада!

– Для этого мне нужно понять его… Мне даже кажется, что я его уже понимаю… очень близка к этому… А, знаешь, я поняла, в чем моя извечная проблема. Это – угроза мужской агрессии, грубо вытесняющей всю женскую сущность из моей души… и из нашего мироздания!

– Ну, наконец-то ты это поняла!

– Да! Это повторяется в моей жизни постоянно: наемники Дольфина изнасиловали и убили мою мать; я понемногу стала избавляться от женских черт в своем характере, заменяя их мужскими, и чрезвычайно этим гордилась; моя излишняя мужская грубость оттолкнула от меня любимого человека; и, под конец, меня изнасиловали и убили так называемые воины Христа… Мужское начало воцарилось в христианской Церкви и полностью истребило женское… Так вот почему ты постоянно упрекала меня в том, что в моей жизни слишком видную роль играет Марс! Просто моя мужская природа всецело подавляет мою женскую… Не удивлюсь, если в следующем радиксе мой Марс окажется самым сильным, а Венера – самой слабой, – я это точно заслужила! Ведь даже в своем Ритуале Колеса мне достаточно легко далась миссия Марса, а вот миссия Венеры не удалась вообще. И это – при том, что, в первую очередь, я должна была исполнить ее! Ты права: имея такой огромный запас женских, венерианских сил, я предпочла прибегнуть к более надежным, – как мне показалось, – мужским, марсианским силам. Тем самым я сама убила в себе свою женскую природу, убила себя! А если человек убивает себя, – на уровне духа…

– То обязательно найдется тот, кто убьет его на уровне тела! Совершенно верно, Тьодхильд! Думай обо мне, а не о Марсе, – и я тебе помогу! Ведь миссия у тебя – женская…

– Не совсем так: у меня – андрогинная миссия…

– Это очень близко, Тьодхильд. Женское начало намного ближе к андрогинному, чем мужское. А я, будучи богиней, воплощаю в себе сразу две природы, – женскую и андрогинную. А что касается твоей трагической смерти… Это был самый последний акт черномагической драмы. Его источником был ритуал, который ранее провели над тобой Братья Огня. Он лег в основу дальнейших кощунственных деяний, которые будут производиться в течение нескольких столетий во всем западном мире. Тебе были даны особые полномочия. В тебе одной магическим образом заключался весь мир. Как поступили с тобой, – так поступят и с миром. Ты олицетворяла собой женскую природу, которую будут насиловать и топтать ногами ради эфемерного «торжества духа», ради победы жестокой агрессии мужского начала над гармонией женского и андрогинного начал. Колесо запущено, и остановить это ужасное кровопролитие не сможет уже никто. То же самое касается и любви. Мне тяжело об этом говорить, но… мы возложили на вас с Робертом очень важную миссию, – миссию соединения мужского и женского. Вы должны были держаться вместе, а вы… точнее, ты!.. Ты хотела оградить его от опасностей…

– Да, Венера! Я ведь ничего не знала! Почему ты мне не сказала?

– Я не должна была говорить тебе все. Это ты должна была понять сама. Вас разлучили, – и ты погибла. Сначала – ты, потом – он. Теперь то же самое будет происходить и в земной истории. В искусстве рождается новое направление, – направление куртуазной любви. Ее будут воспевать как предел всех человеческих мечтаний, как нечто возвышенное и благородное, к чему каждый будет стремиться…

– А что это такое, – куртуазная любовь?

– Это – любовь неудовлетворимая, запретная, часто неразделенная, приводящая влюбленных к смерти, к страданию. Любовь с трагической судьбой. Любовь, которой просто не место на земле. Несчастная, самоубийственная любовь, Тьодхильд!

– Такая же любовь была у Абеляра?

– Да, и у него тоже. Но мы-то хотели совсем другого! Мы хотели ввести в этот мир настоящую, андрогинную любовь, поселить ее на земле, сделать ее земной и небесной, – одновременно! Она бы очистила этот мир. Она бы спасла его. А теперь, – все! Ничего у нас не получилось…

– Ты винишь меня?

– На тебе и так слишком много вины, моя девочка… Я уже не виню тебя: я тебя жалею. Тебя и всю твою бедную землю. Ты не удержала своей любви. И теперь такая любовь надолго останется недоступной для земного человечества. Именно на любовь ты должна была опираться, чтобы исполнить свое задание, а ты отбросила ее, как ненужный хлам. Думала, что она тебе мешает, вертится у тебя под ногами, а, между тем, в ней и была твоя сила. В ней одной! Видишь, как ты подвела и себя, и нас, и несчастных людей, которые ожидали твоей помощи?    

– Я себя чувствую страшной преступницей… И что теперь будет с христианством?

– Ты сама все знаешь. Но христианство будет жить. Благодаря тебе! Тебе удалось разрушить планы тамплиеров, и меньше чем два столетия спустя их грехи падут на их собственные головы. Они совершат своеобразную революцию, попытавшись ввести в сферу социальной жизни диктат искаженной женской природы. За это и будут наказаны. Но их ужасная затея останется жить в веках. В человеческом обществе существуют лишь две основополагающие силы, – мужская сила агрессии и женская сила накопления. Эпоха агрессии, когда все межгосударственные вопросы решаются посредством войн и захвата чужих территорий, постепенно подходит к концу, и начинается эпоха накопления. Если раньше власть принадлежала тем, кто лучше вооружен, то в дальнейшем она перейдет в руки владельцев больших финансовых средств. А в обществе будущего уже покажется слишком неприличным отнимать чужие средства силой, – заработают женские приоритеты миролюбия и миротворчества. Все будут стремиться выглядеть миролюбивыми.

– Ну, хоть в чем-то сила будет на нашей стороне!

– Нынешняя официальная Церковь чрезвычайно боится наступления нового матриархата. И в скрытой форме он все-таки наступит, – в своем оскверненном, правда, проявлении, – благодаря крестовым походам и деятельности организации тамплиеров. Реакцией на его наступление со стороны церковников станет отчаянная охота на ведьм. Эпоха охоты на ведьм начнется сразу же с момента казни рыцарей-тамплиеров, которые в общественном сознании будут связываться с грехами «женского» образца, – жадностью, обжорством, прелюбодеянием, пьянством, и многими другими. Марсианское начало, конечно, время от времени будет восставать против гнетущей силы денег, но постепенно оно полностью перейдет в услужение к ложно-венерианскому началу. Все вопросы будут решаться не силовым путем, а путем денежного подкупа. Даже войска будут сражаться на стороне тех, кто больше заплатит, – и вовсе не во имя прежних рыцарских идеалов Марса, – доблести, верности, чести…

– Но когда же наступит эпоха торжества светлой, а не оскверненной женской природы? – с большою надеждой спросила Тьодхильд.

– А она уже была. Была – и прошла, моя девочка, безвозвратно. Да ты и сама это знаешь!

– Ну, да, я знаю. Хотя… По-настоящему светлой женской эпохи у нас так и не было. Разве что, – в представлении Дольфина и его братьев-друидов. Значит, – не судьба. Я лучше спрошу по-другому: когда наступит андрогинная эпоха?

– Формально – она уже наступила, и, опять-таки, – тебе это известно. А вот когда действительно раскроются ее подлинные, гармоничные черты, – этот вопрос я задаю уже тебе. Ведь решение этой сложной задачи во многом зависит от тебя, – от тебя и от твоей андрогинной половинки.

– Правда? Неужели Небо не отвернулось от меня?

– Если мои слишком резкие слова произвели на тебя такое впечатление, – прошу меня простить. Но я никогда не говорила, что твое место – в аду. Нет, конечно, – ты будешь жить вечно. Ты очень здесь нужна, и многие юные души надеются на твою помощь. Однако… тебе еще многое надо будет постигнуть, прежде чем ты снова сможешь взять на себя прежнюю ответственность. И это произойдет не раньше, чем ты сама ответишь на те вопросы, которые задавала мне сейчас.

– Ты имеешь в виду вопросы, касающиеся того, как мне следовало поступать в том или ином случае?

– Совершенно верно. Когда ты будешь знать, как выполнять свою духовную программу, не нарушая законов Космоса, – тогда ты сможешь смело вести за собою других. Когда ты научишься не переключаться с программы Венеры на программу Марса…

– Я не буду больше переключаться!

– Ну, в ближайшей своей жизни ты будешь выполнять как раз мужскую программу… Однако миссия твоей души есть, все-таки, проведение в жизнь идеи Венеры.

– Идея Космического Суда?

– Именно. Тебе придется приступить к ее осмыслению уже сейчас, несмотря на такие притягательные марсианские перспективы, которые начнут перед тобой раскрываться. В своей прошедшей жизни ты поставила Венеру на службу Марсу, хотя твоя радикальная Венера была намного сильнее, а вот в следующей жизни ты должна заставить свой сильный Марс стать на службу Венере.

– Хорошо. Я это сделаю. И все-таки… Скажи, Венера: конечно, я совершила роковую ошибку и не оправдала ожиданий светлых сил… но ведь только моя ложь и помогла сохранить христианство!..

– Ну, с этим я не спорю… Но ты еще посмотришь на то, что из этого получится…

– Если б я была мудрее, я бы, конечно, смогла найти другой путь… И тогда… Святой Грааль был бы найден уже сейчас… И никогда бы не наступила эпоха костров… Очень жаль, что не вышло… Но, знаешь, Венера… я уверена, что смогу найти свою ошибку!

– Даже не сомневаюсь!

– Но мы ведь, все-таки, победим? Мы сможем очистить андрогинную эпоху? Мы вернем на землю любовь?

– Если ты так говоришь, – то да! Решаем не мы, – решаете вы.

– Мы это сделаем, Венера!

 

Тьодхильд на время замолчала и после долгой, напряженной паузы жалобно добавила:

– Я только хочу еще… хотя бы раз его увидеть… Помоги мне, Венера!

– Хорошо, будь по-твоему. Я сведу вас вместе, – но только ненадолго, – когда он вновь покинет землю.

– Через два года?

– Да, ровно через два года.

– Мне так нужно поговорить… попросить у него прощения…

– Хорошо, – я это устрою.

– Но мне нужно… не только это. Я хочу… хоть немного побыть еще с ним… хотя бы первое время, пока я так еще слаба… Ведь если в следующей жизни я останусь совсем одна, – боюсь, что я не справлюсь с этим! Это может сломать меня, – и я уже не смогу подняться… Прошу тебя, милая Венера! Пусть я даже не буду знать, что это – он, лишь бы только быть с ним рядом…

– Зачем ты торгуешься со мной?

– Я не торгуюсь… Просто я действительно потеряла очень много сил… Я даже сама не ожидала, что это будет так тяжело. Прошу тебя, если ты – богиня Любви! Верни мне любимого, – всего лишь на следующую жизнь… Я обещаю, что не обижу его… И никогда его не брошу! На этот раз – ни за что! Пусть мы и не заслуживаем друг друга, но дай нам шанс! Только это восполнит мои потерянные силы…

Всесильная Венера внимательно посмотрела на девушку долгим изучающим взглядом, и внезапно ее прекрасное лицо озарилось ясной, поистине божественной улыбкой:

– Хорошо. Я тебе обещаю.