На главную страницу
Оглавление

Глава 5. Сущность будущей религии творчества.  

 

Сейчас мир находится в ожидании нового Спасителя. Следующее учение будет как бы зеркальным отражением христианства, подобно тому как зороастризм в свое время стал отражением духа Авесты. Христианство будет очищено в результате человеческого самопознания и возвращено к своим истокам. В период ожидания прихода нового Спасителя, как никогда, проявились личностные творческие силы человека. Пути человека – инверсионные по отношению к путям Господа Бога. Мы должны сближаться.

Продолжая мысль Бердяева о следующей религии Святого Духа, хочется сказать, что религия творчества, о которой писал мыслитель, действительно не имеет своей целью способствовать всемерному развитию «наук и искусств». Они были только символами, внешней объективацией внутреннего огненного духа творчества. Следующая религия будет десимволизацией творчества, в ней творчество предстанет имманентным самой жизни. И если привычное, символическое творчество человека можно представить как реализацию принципа инверсии по отношению к Божественному откровению, то теперь новое, органическое его творчество будет направлено на соединение с божественным миром. Мы сойдемся в 15х° фиксированных знаков Зодиака. При этом накладываться друг на друга будут все четыре угловые точки космограммы, что станет возможным благодаря очищению формы прошлого времени и соответствующей ей точки 1го° Весов. Крест фиксированных знаков – это крест, соединящий объективную и субъективную оси гороскопа; в них осуществляется диалектика кругового времени (объективная ось) и линейного (субъективная), Вселенной и человека, покоя и движения.

В свое время Авеста, зороастризм и христианство очистили последовательно вечность, настоящее и будущее. Когда откроется прошлое, все угловые точки будут взаимодействовать в гармонии, отчего соотношения их золотых сечений и инверсий создадут условия реализации замысла неподвижного креста, и божественная энергия соединится с человеческой. Мир Меног и мир Гетиг будут проникать друг в друга и взаимодействовать на уровне мира Ритаг, и тогда станет реальностью наступление шестого Дня Творения и появится учение, синхронное буддизму, но на уровень выше. Буддизм и это новое шестое учение (не говоря уже о седьмом, которое и учением-то нельзя будет назвать) не связаны с временами, поскольку третья, шестая и седьмая чакры имеют природу духа, а стало быть, в них безраздельно царствует вечность. Они стоят вне времен, и их действие можно сравнить с действием Вакшьи.

«Истина есть антиномия», – говорил Павел Флоренский (13: стр. 310). Времена антиномичны: прошлое связано с будущим, настоящее – с вечностью. Вечность и настоящее представляют две чакры физического тела – мулатхару и свадхистану, а также вертикальную ось гороскопа, определяющую эволюционное развитие мира. Бессмертное тело человека представляют будущее и прошлое, соответствующие анахате и вишудхе, а также горизонтальной оси, которая определяет развитие личности. Вечность связана с миром Меног, настоящее – с миром Гетиг. Прошлое и будущее же связаны с миром Ритаг. Вертикальная ось представляет два мира, горизонтальная – срединный мир между ними.

В этой связи хочется снова вспомнить эссе А.Н. Павленко «Бытие у своего порога», в котором автор сокрушается тем, что мы не живем настоящим, мы живем будущим. По этой причине мы утратили «со-размерность» своего бытия и наработали своеобразную задолженность у бытия естественного. В качестве идеала органичного восприятия мира Павленко приводит античного человека, который жил настоящим как «стόящим», в то время как мы теперь живем в бытии неистинном, которого еще нет, – в бытии будущего, чему основой стало бурное развитие науки и техники. Мы передвигаемся и живем противоестественно быстро, постоянно спешим, чтобы достигнуть иллюзорного бытия, и утратили свои истоки, свою естественную органичность с космосом. Все это безусловно верно. Но дело здесь не в задолженности и не в стремлении к успеху («у-спеху», как сказано у Павленко). Я позволю себе утверждать, что задолженности здесь нет никакой. Меняется объективное течение времени: оно ускоряется, сжимается накануне начала эпохи Разделения. И человек на уровне подсознания подключается к ускоренному темпу времени, поэтому стремится «у-спеть» выполнить свою жизненную программу. На человеке нынешнего времени лежит ответственность бόльшая, на него возложены бόльшие обязанности, чем на человека античности.

В дохристианском мире время было цикличным. Человек был органичен с кос­мосом по той причине, что космос тогда стоял на первом плане и человек всецело подчинялся его законам, – законам объективной природы. Две зве­ды – Фомальгаут и Мицар – контролировали две формы времени объективного мира – вечность и настоящее, – в которые человек входил подчиненным существом, не раскрывшим своего субъективного я. Над ним довлел закон безличного множественного «мы». В этот период нарабатывалась энергия вертикальной оси Зодиака – мира объективного, составной частью которого был человек внешний, человек как объект.

Революция христианского учения состоит в совершении переноса с настоящего, пусть даже и «стόящего», в будущее. Мир обрел цель своего движения и устремленность к некой предвидимой черте. Это – та новая реальность, в которой мы живем, но категорически не хотим ее признать, стремясь все больше вернуться к привычному, прежнему положению дел, соответствовавшего нашему инфантильному состоянию сознания, состоянию человеческого младенчества. Теперь же человек повзрослевший действительно живет будущим, так как ему нужно нарабатывать «микрокосмическую» горизонтальную ось Зодиака, и иного выхода у него нет.

Поскольку религия является основой отношения человека к миру, ее положения формируют все сферы человеческой жизни. Христианские каноны дали толчок прогрессивному ускорению жизни. Христианская эсхатология откладывает отпечаток на все движения человеческой мысли. Это относится даже к тем, кто в Бога не верит. Религиозность, тем не менее, остается сущностной основой человека, даже если он атеист. Чем бы мы сейчас ни занимались, мы уже никогда не вернемся к гармонии настоящего, мы всегда будем устремлены в будущее, а сейчас еще включается тенденция к восстановлению прошлого.

Микрокосм человека в нынешнее время чрезвычайно отдален от макрокосма мира. Человек находится в очень опасном положении отрыва от природы мира. Причину этого следует искать не в самой субъективности бытия как таковой, а в том, что человек выполняет предназначенную ему миссию интеграции двух миров, символизирующую проведение последней битвы со злом. Эта битва произойдет не в объективном мире античного соразмерного бытия, а в субъективности пограничного человеческого времени, в период перехода от будущего к прошлому. Для победы над злом необходимо, преж­де всего, максимальное проявление последнего, осуществимое в мире микрокосма. Человек своим техническим творчеством создал идеальные условия для произрастания и обнаружения зла. Технический прогресс, помимо всего прочего, служит способом «выманивания» сил зла на поверхность из глубин подсознания человека. В этом заключается объективная необходимость исторического процесса. Нынешний человек, как и человек дохристианской эпохи, соразмерен своему бытию, но живет уже в новом бытии, в бытии будущего, что имеет ценность ничуть не меньшую, чем бытие настоящего. Человек в своих глубинных основах не глуп, как это может показаться, читая Книгу Бытия. В Авесте сказано, что человек добровольно выбрал себе такую судьбу, отчего даже Ангра-Майнью был морально повержен величием и благородством людей, не пожелавших спокойно жить под защитой Ахура-Мазды и избравших борьбу со злом ради полного искоренения последнего. Человек просто выполняет эту свою программу. И если сейчас он предельно отдалился от космоса, то это только для того, чтобы в дальнейшем обеспечить себе абсолютное существование в нем «без врагов и без соперников».

Чакры души не могут быть привязаны к настоящему, так как душа не принадлежит «миру сему», она не укоренена в нем. Душа – начало субъективное, соединяющее два мира, она не может быть соразмерна ни одному из них. Она основывается на будущем и прошлом, пребывая в постоянном движении и развитии, поэтому вот уже две тысячи лет человек не состоит в гармонии соразмерности с настоящим, и в этом – знак раскрытия им своих подлинно человеческих черт. Нас уже не надо «пасти» или собирать щедрый урожай с наших человеческих плантаций.

В объективный мир вертикальной оси Зодиака человек был включен не как субъект, а как объект, в качестве физического тела первых трех чакр. В этом бытии он предстает существом безличным и подчиненным. Космичность объективного человека была обусловлена тем, что он еще не имел своей субъективной индивидуальности, предполагающей возможность оказания его влияния на мир. На первых этапах своей земной жизни человек нарабатывал энергии мира Гетиг. И только с символическим началом работы чакр души, реализующих человеческую свободу, он получил возможность раскрыть свою истинную сущность.

Когда будет сформирована микрокосмичность субъективного мира лич­ности, восстановится и космос в ней самой. Тогда человек и вернется к единству с объективным миром, с природой. Об этом же писал и Павленко: «Наука подошла вплотную к осознанию соразмерности человека, его души и Космоса (Вселенной). Но ведь Платон говорил об этой соразмерности (созвучии) ума и души еще 2,5 тыс. лет назад... Все более и более человек (наблюдатель) встраивается в строй-устройство Вселенной в своем желании постигнуть ее» (80: стр. 152). Иными словами, человек заново открывает миропорядок космоса в себе, и это позволит ему в конце концов вернуться к истокам гармоничного бытия.

Над антиномиями четырех времен стоят манипура и аджна, – чакры, представляющие дух человека. Их некоторая отстраненность объясняется тем, что борьба со злом производится силами двух миров – Гетиг и Ритаг. Однако можно предположить, что мир Меног послужит гарантом связи между субъективным и объективным бытием двух осей Зодиака, чему ярким примером стало обретение человеком, жившим в эпоху господства объективных мировых энергий, собственного субъективного я в момент антропоморфического переворота, совершенного третьим Спасителем Гаутамой Буддой. В этом учении словно слились воедино мир объективный с миром субъективным. Благодаря следующему подобному перевороту, связанному, надо полагать, с шестым Спасителем, человечество все же вернется в родной для себя дом объективного космоса, обогащенное осознанием своего собственного я и своей космической миссии.

Дэновская сущность второй и пятой чакры реализуется и в соответствующих им религиях. Только если во второй основополагающим считалось женское начало (рождение детей – миссия женщины) и второй чакрой управляет женская планета Луна, то в пятой это будет мужское начало, символизируемое мужской планетой Юпитер и выполняющее мужскую миссию творчества. Это – две наиболее свободные религии, в которых максимально проявляется активная деятельность человека. В зороастризме и будущей пятой религии во главу угла поставлен призыв к борьбе со злом.

Развивая уже упоминавшуюся мысль С. де-Гюайта, можно сказать, что во второй религии реализуется женское качество женщины. Она выступает как пассивное, воспринимающее существо и вынашивает плод своего соединения с мужчиной, а в пятой религии проявляется женское качество мужчины, и он, находясь в пассивном состоянии, свойственном его сознанию, оплодотворяется активным духовным началом женщины и производит «платонический» плод их соединения в мире идей – продукты творчества. В обоих случаях участвует женская сущность, – то ли женщины, то ли мужчины, – и тем самым связанность начала инь с началом дэн сохраняется.

 

Кажущаяся изначальная слитность зла и «женского», материального мира смущала и беспокоила многие великие умы человечества. Н. Бердяев в «Смысле творчества» писал: «Я знаю, что меня могут обвинить в коренном противоречии, раздирающим все мое мирочувствие и все мое миросознание. Меня обвинят в противоречивом совмещении крайнего религиозного дуализма с крайним религиозным монизмом. Предвосхищаю эти нападения. Я исповедую почти манихейский дуализм. Пусть так. «Мир» есть зло, он безбожен и не Богом сотворен. Из «мира» нужно уйти, преодолеть его до конца, «мир» должен сгореть, он аримановой природы. Свобода от «мира» – пафос моей книги… Мировая необходимость, мировая данность – аримановы. Ей противостоит свобода в духе, жизнь в божественной любви… И я исповедую почти пантеистический монизм. Мир божествен по своей природе. Человек божествен по своей природе. Мировой процесс есть самооткровение Божества, он совершается внутри Божества. Бог имманентен миру и человеку. Не существует дуализма божественной и внебожественной природы, совершенной трансцендентности Бога миру и человеку. Эта антиномия дуализма и монизма у меня до конца сознательна, и я принимаю ее как непреодолимую в сознании и неизбежную в религиозной жизни. Религиозное сознание по существу антиномично… Антиномичность снимается не в сознании, не в разуме, а в самой религиозной жизни, в глубине самого религиозного опыта. Религиозный опыт до конца изживает мир, как совершенно внебожественный и как совершенно божественный, изживает зло, как отпадение от божественного смысла и как имеющее имманентный смысл в процессе мирового развития… Для величайшего из мистиков Якова Беме зло было в Боге и зло было отпадением от Бога, в Боге был темный исток и Бог не был ответствен за зло» (19: стр. 43). Все потому, что для Беме, как и для Бердяева и других христианских мыслителей, существовал только один Бог как благо и свобода одновременно. Точнее раскрывает истину зороастрийская концепция, согласно которой есть Бог-благо Ахура-Мазда и Бог-свобода Зерван. Этим объясняется антиномия дуализма и монизма, к которой прибегает Бердяев.

Философ полагал, что всякий мистический опыт в своем пределе снимает противоположность между трансцендентным и имманентным. Парадоксом религиозной жизни он считал то, что крайний трансцендентизм порождает приспособление, сделки со злом «мира», а зрелый имманентизм порождает волю к радикальному выходу в Божественную жизнь духа, радикальному преодолению «мира». Под словом «мир», взятым в кавычки, Бердяев подразумевал мир, временно погрязший во зле. Трансцендентная точка зрения на мир, как считал философ, более поверхностна и ситуативна, чем имманентная. Зрелый имманентитизм освобождает человека от подавленности злом «мира». «Мир сей» есть плен у зла, выпадение из божественной жизни, «мир» должен быть побежден. Но «мир сей» есть лишь один из моментов внутреннего божественного процесса творчества космоса, движения в Троичности Божества, рождения в Боге Человека… Героическая война против зла мира зарождается в том освобождающем сознании имманентизма, для которого Бог имманентен человеческому духу, а «мир» трансцендентен ему… Космический, подлинный мир есть преодоление «мира», свобода от «мира», победа над «миром» (19: стр. 44).

Бердяев указывал также на существование антиномии единого и множественного, что свидетельствовало о его принятии антиномии духовного и материального. Он принимал «не только Единое, но и субстанциальную множественность, раскрытие в Едином Боге непреходящей космической множественности, множества вечных индивидуальностей. Космическая множественность есть обогащающее откровение Бога, развитие Бога. Это сознание ведет к метафизическому и мистическому персонализму, к откровению «я» (19: стр. 45), поскольку «я» – это проявление самого андрогина Зервана, соединяющего оба мира, а также единое и множественное, то самое магическое Слово мира Ритаг.

Бердяев настаивал на антиномии и совсем по-буддийски не хотел ее логически и разумно устранять, предпочитая ее изживать в своей религиозной жизни. Ведь эта антиномия изживается андрогинным сознанием, когда человек открывает Зерван в себе. Логика этого мира не в состоянии объединить эти два начала. Будучи монистом и имманентистом в последней глубине мистического опыта, философ утверждал в жизненном пути расщепление, дуализм свободы и необходимости; Бога, божественной жизни и «мира», мировой данности; добра и зла; трансцендентного и имманентного. «Такой радикальный, революционный, непримиримый дуализм ведет к последнему монизму божественной жизни, к божественности человека. В этом вся тайна христианства», – писал он (19: стр. 45). В монизм Божественной жизни, по мнению мыслителя, человек входит через героический дуализм, через противопоставление божественного и «мирского». Так и осуществляется божественное развитие, божественное творчество, в котором все внешнее становится внутренним.

Сейчас, как утверждал Бердяев, зарождается религия человека, в которой человеческий род перерождается в человечество. В этом процессе производится перевод из материального плана в иной план бытия. Все жизненные человеческие ориентиры при этом извне переходят вовнутрь. Все внешнее, предметное служит лишь символом совершающегося в глубинах духа, в самом человеке.

Мы вступаем в главную эпоху в цикле всех 25920 лет полного круга прецессии Земли, когда включается центральная миротворная ось Водолея-Льва как проявление сотрудничества Зервана и Ахура-Мазды (видимо, такой же период начинался 12960 лет назад, когда эта же ось актуализировалась с противоположной стороны – со стороны Льва). Именно поэтому, вероятно, Каныгин написал, что 2003 год – начало нового цикла Мирового Года. Этот цикл, таким образом, начинается не с 0° Овна, как следовало ожидать, а с 0° Рыб, со вхождения прецессии в знак Водолея.

Водолей – это знак Зервана, но и знак Человека как микро-Зервана. Эпоха Рыб-Девы как искупления-послушания закончилась. Наступает время свободы и творчества. Новая религия должна быть антропологична, как писал Бердяев, но именно в этой ее антропологичности и раскроется сущность верховного Бога-свободы Зервана. Философ очень близко подошел к раскрытию замысла миротворения, каким его видели зерваниты. Он писал: «Актом своей всемогущей и всеведущей воли захотел Творец ограничить свое предвидение того, что раскроет творческая свобода человека, ибо в этом предвидении было бы уже насилие и ограничение его свободы в творчестве. Творец не хочет знать, что сотворит человек, ждет от человека откровений в творчестве, и потому не знает того, что будет антропологическим откровением. В этом великая премудрость Божья в деле творенья. Бог премудро сокрыл от человека свою волю о том, что человек призван быть свободным и дерзновенным творцом, и от Себя сокрыл то, что сотворит человек в своем свободном дерзновении. А платони­ческое учение о том, что все человечество и весь космос предвечно завершены на небе, в идеях Божьих, превращает мировой процесс в комедию и лишает человека реальной активности и реальной свободы. Человек есть прибыльное откровение в Боге» (19: стр. 114). Творчество, по мнению философа, есть создание новой мощи из небывшей до этого. И всякий творческий акт есть творчество из ничего, создание новой силы, а не изменение и перераспределение старой. Поэтому всякий творческий процесс приносит прибыль, прирост бытия. Описанный Бердяевым Господь Бог, добровольно «закрывающий глаза» на будущее человеческое творчество, несущее «прибыль» в божественный мир, очень близок «сомневающемуся» зороастрийскому Зервану, который не уверен в своем собственном творческом порождении, – в своих детях. С одним из этих близнецов, кажется, все в порядке, а вот с другим – масса проблем. Творческая прибыль, о которой говорит Бердяев, – это и есть та миссия, которую должен исполнить человек, очищая Зерван от проникшего в него зла.

В этой связи стόит снова упомянуть книгу «Наш переход в параллельные миры», в которой ее авторы размышляют в синхрон с мыслями Бердяева. Близость их позиций отразилась в следущем. Авторы «Нашего перехода…» пишут, что злополучный Мир Кристаллических Структур (т.е. материальная часть мира, подвергнутая осквернению) существует для того, чтобы на его уровне производилось некое улучшение качества исходного материала, продуцируемого Информационным Кодом (т.е. миром духа). После осуществления требуемой процедуры раскрывается новое качество в самом Информационном Коде, и он становится в какой-то степени более проявленным, – то есть как бы содержать большее знание. Тем самым андрогинное начало, отвечающее за эти процессы, вносит свою лепту в духовное качество миробытия, вносит в него некую творческую прибыль.

Следует сказать, что подлинно человеческое творчество несколько отличается от творчества Ахура-Мазды, и то, что было у нас создано в этой сфере, не было еще в полной мере человеческим творчеством. Здесь мы в основном действовали по готовому образцу мира Меног. Раскрыв же свою глубинную сущность, мы откроем двери для проявления исконно нашего – творчества в мире Ритаг. Наше творчество – это творчество совместное, творчество соединения и взаимопроникновения двух объективных сфер жизни. Мы творим по принципу Зервана, по принципу свободы, и именно в этом – наша отличительная особенность. Сюда же относится и свободный брак, имманентно присущий природе человека, как способ такой совместной жизни двух людей, при котором все, что делает один из них, способствует наилучшему творческому раскрытию другого.

Н. Бердяев считал, что откровение свободы и творчества принадлежит человеку, а не Богу. Это – наш ответ на Божий призыв. Это откровение не могло быть дано Иисусом Христом, потому что оно – сокровенно. Если бы оно было постулировано Богом, в этом уже не было бы свободы. Было бы указание, которое следует выполнять. Весь замысел заключался в том, чтобы пробудить творческую активность человека и чтобы он сам создавал то, чего ожидает от него Господь. Иначе это была бы элементарная эволюция (Бердяев не любил это слово, предпочитая ему слово революция), развитие и раскрытие заложенной в нас программы. Мы же должны быть не пассивными исполнителями воли Творца, а именно деятелями Зервана. Под Творцом, естественно, подразумевается Ахура-Мазда, – абсолютное благо.

 

Как уже говорилось ранее, многие христианские мистики и мыслители, в том числе Бердяев, основываясь на данной нам христианской триаде Бога-Отца, Сына и Святого Духа, ожидали появления в мире недостающего звена этой триады – Святого Духа. Бог-Отец и Бог-Сын уже проявились в нашем мире, и теперь очередь лишь за Духом Святым. Святой же Дух есть духовный компонент Троицы. Именно поэтому Христос говорил, что даже если и не будет большой беды в хуле человека на Отца и Сына, то ни в коем случае нельзя ему возводить хулу на Святого Духа. Духовный мир в настоящее время единственный остается светлым и неоскверненным, и если зло проникнет и в него, – спасения ничему живому уже не будет.

Поскольку дух человека связан с седьмой, последней чакрой сахасрарой, я не думаю, что будущую, пятую религию можно отождествлять с религией Святого Духа: время последней еще не пришло. Но в определенном отношении ее все же можно ассоциировать с ней: знак Водолея, в энергиях которого будет вершиться мировая история в течение ближайших двух тысяч лет, считается знаком Святого Духа, так что некоторым образом его мистерии мы сможем испытать на себе уже в наше время.

Эпохи Бога-Отца и Святого Духа являются эпохами объективного бытия, причем в первую из них человек еще не был проявлен, во вторую – уже не будет проявлен. Без сомнения, эпоха Святого Духа будет разительно отличаться от предыдущих хотя бы тем, что она являет собой уровень вечности, и прежнего человечества как такового в ней уже не будет. Время Человека осуществляется сейчас. В Христе проявился Бог «субъективный», так как он дал возможность человеку раскрыть Создателя в себе самом. Недаром Христа называют Богом живым: он живой по-нашему, по-человечески, в мире субъективно-андрогинном, а не в тех объективно существующих отстраненных мирах «льда и пламени», коими предстают материя и дух. Мы же живем в своем теплом рассветно-сумеречном мире, и теплота эта является свидетельством объединения в нас энергий огненного – небесного – и холодного – земного.

По природе андрогина-хаоса как наиболее высоко- и тонкоорганизованной системы, чья высокая организация не видна невооруженным глазом, христианство вначале вызывало по отношению к себе много недовольства, непонимания и раздражения. Да и сами представители этой религии не всегда правильно ориентировались в мире ее хаотичных и, на первый взгляд, неразумных, из-за их видимой парадоксальности, идей. Непонятно было вначале, что же это за религия и что в ней такого особенного, почему она претендует на какую-то там исключительность. Но эта религия имеет тот высокий индекс креативности и непредсказуемости, который, в отличие от всех ее предшественниц, позволит ей совершить внезапную духовную революцию во Вселенной. Это – революция рождения Человека, способного «перевернуть» весь мир. Мы вышли на уровень подлинно человеческого бытия и становимся способны теперь транслировать все «голографические» идеи из мира безграничного блага, переводя их в формы мира материального. Христианство показало, что Человек и Бог едины.

Воскресение Христа продемонстрировало возможность достижения вечной жизни, свойственной бессмертному, андрогинному состоянию сознания, и безграничные возможности человека, способного преодолеть законы материального мира, подняться над ними. Распятие Христа олицетворяет проявление подлинной человеческой свободы: добровольно приняв на себя тяжелый крест людской земной кармы, он самой своей смертью преодолел ее, «смертью смерть поправ». VIIIм для VIIIго дома является IIIй дом, управляемый Меркурием, – планетой христианского Воскресения. Как уже было сказано в главе о христианстве IIй части моей книги, на эзотерическом уровне Меркурий управляет уже Водолеем – знаком свободы. Таким образом, Христос своей крестной смертью перевел земную сигнификационную зодиакальную систему с обычного, бытового уровня на высший, эзотерический, который больше соответствует истинной природе человека. И в следующий приход Спасителя, который произойдет в эру Водолея, включится эта новая система восприятия человеком мира, при которой браки будут осуществляться не по договору, как было прежде; они станут действительно свободными, основанными на подлинной, андрогинной любви; в новую космическую эру мыслить мы будем уже не привычными логическими категориями, а целыми паттернами информации. Переходя в свою обитель из Близнецов в Водолей, планета интеллекта Меркурий станет проводником интегральных знаний, получаемых человеком посредством раскрытия интуитивного канала связи с Высшим Разумом.

Со страданий на Голгофе и воскресения Христа человек начинает свое становление и свое подлинное развитие. Он осознает свое высокое предназначение в мире оторванных друг от друга и ставших полярными двух частей единого целого. Антропологическая революция, преддверием которой был приход Гаутамы Будды, свершается во всей полноте именно в эпоху Христа. Будда обратил внимание на личность человека и назначил последнему осуществить свое спасение своими собственными руками, своим собственным волевым усилием. Он сделал человека самим Богом, заменил его извечную надежду на спасение, возлагаемую на некую внешнюю и более могущественную, чем человеческая, силу, верой в собственные силы. Будда показал пример творения человеком самого себя, вплоть до достижения им уровня самых высших состояний сознания, опираясь исключительно на собственную волевую основу. Христос же пошел дальше: в его лице сам Господь протянул человеку руку помощи и соединил природное с божественным в нем. Человек стал Человеком не на уровне духа, как сделал это Будда, не на уровне объективной и статичной природы, а именно на уровне души, с ее субъективно-динамическим потенциалом. Будда показал нам высшее благо, высшее качество духовной жизни, а Христос открыл нам замысел Творца относительно нашего появления на свет, наполнил нашу жизнь смыслом андрогинного бытия.

Этот андрогинный Новый Мир существует в единстве духовного и материального. Ведь без материального духовное теряет всякий смысл: чистые идеи бездейственны и пребывают в состоянии вечного потенциала, вечных «подающих надежд», не оправдываемых до тех пор, пока не появится материальная форма, в которую они могли бы изливаться. И здесь, несмотря на все благодушие «смягченного» в облике дзэн постхристианского буддизма, который сказал: да, вся эта майя, конечно, – зло, но какое симпатичное…, – приходится признать, что внутреннее неприятие материального, а значит, и андрогинного бытия в нем осталось. Христианство же освятило человеческую плоть, что в отчужденном от материальных основ бытия сознании последователей буддизма предстало как унижение Господа Бога в христианстве, опускание Его вниз, на грешную Землю. На самом деле это не было унижением Господа: Он просто дал нам понять, что не материальное грешно, оно просто пребывает в состоянии временной болезни, которую и помог нам снять Христос. Результаты этой магической операции во всем объеме скажутся в эпоху Водолея, когда произойдет духовная революция, и неясное, запутавшееся в собственных догматах и положениях современное христианство предстанет в своем очищенном и уже не двусмысленном виде. Христианство станет ясным, разумным и понятным. Уровень эмоциональной анахаты сменится ментальным уровнем вишудхи, и не будет больше никаких проблем с пониманием божественного Слова. Иносказательность как главный язык библейских Евангелий сменится конкретным смыслом, и больше никто не сможет вкладывать в библейские слова свое собственное, часто расходящееся с истиной, содержание. Живая вода будет отделена от мертвой, и мы уже не об эвакуации с Земли будем думать и не о техниках, которые помогут нам сделать это безболезненно, поскольку все это заменит собой истинная мудрость и любовь. Детский этап – быть «простыми, как голуби» – восполнится зеркальным по отношению к нему этапом зрелости – быть «мудрыми, как змеи».

Мы живем в период андрогинного состояния мира, предельно наполненного любовью, и наше человеческое начало реализует себя прежде всего на творческом поприще. Сейчас, как правильно говорил Бердяев, все во власти человека, и именно в его руках находится судьба мира. Мы будем решать, существовать ему дальше или нет, и в наших силах его спасти, а затем перевести на уровень вечности. Мы – братья (или сестры, – как угодно) во Христе, и в каждом из нас заложен Христос как всечеловек, поэтому нам надлежит, как и говорил Иисус, брать свой крест и идти за ним. Мы – такие же, как он. Перефразируя известную строчку из песни «Аквариума», можно сказать: «Свобода никогда не давалась легко», – хотя бы только потому, что мы живем в объективном, несвободном мире, чуждом нашей природе. Создать самих себя – значит сделать этот мир органичным нам, – свободным и андрогинным. Наше предназначение – действие, изменение этого мира. Буддизм, равно как и все предшествующие ему религии, еще не мог ничего изменить в нем, оставаясь пассивным на позициях существования объективного мира. Христианство же показало не только возможность, но право и обязанность человека это сделать, ибо человек – это не дух, это – душа. В нем заключены две природы, и сущность человеческого начала – в осуществлении взаимодействия между ними, в реализации смысла. Существование мира, тем не менее, основано на взаимосвязи смысла и бессмысленности. Диалектика смысла и бессмысленности есть диалектика субъективного и объективного, движения и покоя, горизонтальной и вертикальной осей Зодиака. Мы живем в самую действенную эпоху, когда раскрываются и реализуются все творческие задатки человека, и нам нельзя упускать свое время, поскольку только мы, с Божьей помощью, сможем спасти этот мир от разрушения.

 

Творчеству человека, как писал Бердяев в «Смысле творчества», недоступен уровень творения Господа Бога, поскольку Бог способен создавать, кроме всего прочего, и живых существ, на что не способен человек (Бердяев не знал еще о раэлитах, которые эту проблему взялись решать). Любое творение человека в этой области ведет лишь к созданию мертвых механизмов, автоматов. И попытка создать что-то живое всегда демонична по типу черной магии, как считал философ. Человек не в силах привлечь из иного мира живую душу к воплощению. Все души уже созданы Ахура-Маздой в начале творения и пребывают в невоплощенном состоянии в трансцендентном мире. Человек как воплощенная душа не создаст себе подобного. П. Глоба на лекциях говорил, что в той прослойке пустоты, которая разделяет оба мира, еще хранится огромное количество невостребованных душ. Первичная пустота представляет собой вообще резерв мироздания. И вот тогда, когда весь этот резерв будет исчерпан, а в мире воплотятся все души, границы двух миров соприкоснутся друг с другом, и начнется Фрашегирд. Эпоха Смешения в своей конечной точке приведет к соединению обоих миров в 1м° Весов, полностью исчерпав свою космическую программу. А что касается творения живых существ (прежде всего человека), то нам оно недоступно по той причине, что души уже предвечно созданы, а чтобы им воплотиться, не требуется указания Господа Бога. Они воплощаются самостоятельно, реализуя свою свободу. Мы приходим на Землю тогда, когда сами этого хотим, поскольку являемся свободными существами, и становимся относительно несвободными, когда глубоко погружаемся в материю и нарабатываем себе «карму». Но мы идем «на амбразуру» добровольно, так как изначально выбрали борьбу со злом.

Поскольку свое воплощение человек получил только после заключения договора Ахура-Мазды с Ангра-Майнью, и прежде всего с целью уничтожения зла, следует полагать, что основной миссией человека является борьба со злом. Однако, как считает Бердяев, эта борьба осуществляется в процессе очищения и послушания. Христос-Искупитель символизировал победу над злыми силами через принесение себя в жертву. Следующим этапом должно быть творчество человека, приносящее прибыль в мир божественного блага. Философ настаивал на том, что после очищения нравственной, этической стороны человеческой природы следует приступить к стороне эстетической и познавательной. Если в прежние времена, в эпохи закона и искупления, в религиозной жизни преобладал нравственно-этический аспект, и это было оправдано изживанием человеком в себе зла, то теперь следует признать, что подвиг красоты и подвиг познания ничуть не менее значим и имеет такую же религиозную ценность, как и этическое совершенство. Мыслитель считал, что этическое самоусовершенствование приковывает человека к миру необходимости, в котором он изживает последствия изначального греха, в то время как эстетический, творческий рост человека соединяет его с миром духовным, с вечностью. Человек должен выполнять обе эти функции и тем самым способствовать взаимопроникновению миров. «Если искупление обращено к одному аспекту Христа, к Сыну Божьему страдающему и жертвенному, то творчество должно быть обращено к другому аспекту Христа, к Сыну Божьему прославленному и могучему… Окончательная тайна о человеке раскрывается не только в рабьем образе Христа, но и в царственном Его образе, не только в жертвенном образе, но и в мощном Его образе» (19: стр. 119). Иными словами, опять-таки, – полнота христианской истины содержится в объединении двух моделей жизни: жизни в энергиях зодиакальных знаков Девы-Рыб, которые очищают нашу природу от зла (четвертый День Творения), и жизни в энергиях Льва-Водолея, которые покажут положительный замысел божественного мироустроения (пятый День Творения).

Поскольку в истории человечества Бердяев отмечает только великую неудачу творчества, застывшего в продуктах материального мира, философ все великие произведения культуры называет символом иного, подлинного творчества. Творчество – это духовный акт, который объективируется в физическом мире, и эта объективация угашает его духовный огонь. Из мира духа творчество впадает в мир материи. Мыслитель ожидал наступления такого времени, когда творчество будет живым, неугасимым, не символическим, а истинным. Творческий акт будет созидать новое бытие, а не ценности культуры. Творчество будет продолжением творения и реализацией заветов Христа – созданием нового мира. Уже в своем времени философ видел ростки этого будущего творческого бытия: «Современный человек-творец не может уже классично, по нормам творить науки и искусства… Во всем он хочет дойти до конца, до предела, перейти за грани. Литература перестает уже быть только литературой, она хочет быть новым бытием. В середине отдельных сфер культуры и ее ценностей нет сил уже удержаться, творческий порыв к иному бытию уничтожает культурную чересполосицу… Искусство переливается в теургию, философия – в теософию, общественность – в теократию. Опрокидываются нормы классицизма, по которым должны созидаться прекрасное искусство, истинная философия, справедливая общественность. Символизм в искусстве переходит за грани классического искусства и его норм, в символизме открываются последние пределы творческого художественного акта, в нем путь к теургии» (19: стр. 131-132). Тот же выход за пределы классического искусства, прорыв к предельному и иному бытию философ нашел и у русских писателей – Гоголя, Достоевского, Толстого. Творчество русского гения, как считал Бердяев, переливается за все грани. В символизме, мистике, в анархизме, в Штейнере и Ницше философ видел этот творческий порыв, восстающий против классических норм. За творческим актом как порывом к иному бытию скрывается целостный, а не рассеченный, как прежде, дух. «В творчестве будет найден выход субъекта в объект, восстановлено тождество субъекта и объекта» (19: стр. 131).

В этой связи философ задавался вопросом: возможна ли для человека динамика вовне, объективное обнаружение его творчества в мире без рокового разрыва между субъектом и объектом и роковой противоположности между творчеством и бытием? Положительный ответ на этот вопрос Бердяев основывал на микрокосмичности человека и его пребывании в центре вселенной. Человек подобен космосу и отражает его в себе. Именно человек-микрокосм в силах выразить себя динамически в макрокосме, творить бытие, претворить культуру в бытие. Иными словами, человек в своем зерванитском творчестве способен создавать не только ту культуру, которая объективируется в материальном плане, но и культуру плана «смешения» духовного с материальным. И это уже будет не столько культура, сколько сама жизнь. Через символизм культуры человек доходит до предела материальности мира и выходит в мир промежуточный, в котором духовное и материальное взаимно проникают друг в друга. Перед началом эпохи Разделения два мира предельно сблизились, поэтому в этот период человек своим личным усилием способен сотворить «Новое Небо и Новую Землю» мира Ритаг. В эпоху Разделения, когда Меног и Гетиг снова станут расходиться, в мире Гетиг уже останется дух мира Меног. Андрогинность станет как бы вторым планом мира Гетиг. Тогда в нем будет возможна иная жизнь, более «живая», если можно так выразиться, поскольку она будет проникнута в большей степени духом, чем это было раньше. Она будет более органичной человеческой природе, став собственным произведением человека.

 

На зодиакальной оси Льва-Водолея всегда появляется нечто новое, так как включается революционный принцип свободы-Зервана. В пределах же остальных 10 знаков Зодиака осуществляться может лишь эволюция. И только в тот момент, когда включаются Лев и Водолей, происходит революция. Творческая прибыль, которую несет человек, новое его откровение исхо­дят из самого Зервана. С одной стороны, человек создан Ахура-Маздой и поэтому должен полностью находиться под его законом. Это и происходило первые три тысячи лет, когда все создания существовали в виде душ-фравашей, «…которые были не думающими, неподвижными и с неосязаемыми телами» (26: стр. 266). Они бы такими и оставались, если бы на совете с Ахура-Маздой они не выбрали физическое воплощение. В этот момент они открыли в себе свободу и объединили оба мира. Тогда же они внутренне поднялись над миром Ахура-Мазды (знак Льва) и взяли на себя миссию Зервана (знак Водолея). Вероятно, это можно связать с тем, что наше космическое светило Солнце (человеческое эго) находится в обители во Льве, где оно прекрасно себя чувствует, и в изгнании – в Водолее, где оно не может найти себе места и чувствует себя крайне ущербным. Изгнанность Солнца в знаке Зервана порождает массу комплексов, которые при правильной работе над их устранением дают чудесную гиперкомпенсацию в виде той самой творческой прибыли, которая в нормальных, «львиных» условиях практически недоступна. Опираясь на энергию Льва, символизирующего свободу «для», можно очистить негативные энергии Водолея, в котором живая вода, льющаяся из сосуда, будет отделена от мертвой. Необходимо взаимодействие живой и мертвой воды как двух миров – духовного и материального, – и только в этом случае осуществится свободное творчество мира Ритаг – воскрешение.

Абсолютное господство материи («мертвой воды») формирует мир абсолютной необходимости, в котором невозможна свобода. По словам Бердяева, каждый раз, когда живой дух человека наталкивается на сопротивление тяжелых и для него мертвых материальных тел, он чувствует свое падение и то, что принуждающая материальность бытия порождена самим человеком (следует заметить, что в зороастризме падение человека было вторичным и состоялось уже после того, как в мире воцарилось зло, в то время как в Библии сам человек породил лежащий во зле материальный мир: в Библии грех человека первичен, в Авесте – более поверхностен и ситуативен). При этом в Библии и в ортодоксальном зороастризме материальный мир возникает только в связи со злом. Бердяев считал, что принуждающая материальность бытия явилась результатом утери человеком своего иерархического места во вселенной, внутреннего отчуждения от низших ступеней космической иерархии, раздвоения бытия. Степень принудительной материальности, по его мнению, прямо пропорциональна степени внутренней отчужденности. Например, камни наиболее материальны и принудительны для нас, мы наименее чувствуем их живыми, потому что наиболее от них отчуждены. Наименее принудительны для нас близкие нам по духу люди, мы наиболее чувствуем их живыми, потому что они соединены с нами, любимы, мы чувствуем в них себя. Вот любовь и сжигает всякую необходимость, давая свободу. Мир заколдован злобой, пишет философ, и может быть расколдован лишь любовью. Таким образом, для Бердяева тяжесть материального мира связана с отчужденностью человека, потерей любви, возникновением зла. Тогда следует ожидать, что освобожденный от зла материальный мир утратит эту сковывающую тяжесть, станет «живым». Мы будем чувствовать свое космическое единство с ним. Чистый материальный мир – это мир не тяжести, а формы – формы, воплощающей идеи мира духовного. Здесь мысли философа снова перекликаются с мыслями авторов книги «Наш переход в параллельные миры», где «утяжеление» злом первичных духовных голограмм, символизирующих материальные формы, приводит к образованию мира «кристаллических структур».

Духовный мир не должен существовать сам по себе, так как в духе могут существовать только зародыши всего живого. Духовный мир – чистая потенция подлинного мира. Очищенный материальный мир даст возможность реализоваться потенциалу мира духовного. Если духовный мир отдает, материальный мир принимает. Их взаимодействие и обеспечивает жизнь во Вселенной. Отяжеление скованного злом мира связано с лишением его подлинной жизни, выражающейся в проявлении творческих сил. Стало быть, оно связано с лишением Смысла. Обессмысленный материальный мир становится предельно тяжелым и далеко отстоящим от духовного мира. Зло способствует отдалению материи от духа, приводит к предельной материализации, которая есть смерть. Зло уничтожает Смысл, который заключен в соединении духовного и материального. Смысл же связан с миром Ритаг.

Мир Ритаг, надо сказать, имеет удивительные свойства. Их можно вывести из закона последовательности астрологических 12 знаков Зодиака. Существуют четыре стихии и три зоны (или гуны). Стихии чередуются по знакам: сначала идет знак Огня, затем – Земли, Воздуха и Воды. Четыре знака формируют первую зону. Потом следуют еще две зоны с такой же последовательностью стихий по знакам. Первая зона (Брамы – в индийской символике) связана с материальным планом, третья (Шивы) – с духовным. Вторая (Вишну) – человеческая, или социальная зона – символизирует андрогинный мир Ритаг. Так вот, все знаки этой средней зоны тяготеют по своим характеристикам к следующим за ними стихиям. Знак Огня Лев тяготеет к Земле, поскольку Огонь характеризуется прежде всего вечным устремлением к чему-то, а Лев представляет собой нетипичную для Огня устойчивость и стабильность, свойственную Земле. Он даже находится в знаке неподвижного креста. Знак Земли Дева – наиболее легкий, неуверенный в себе, чрезвычайно интеллектуально озабоченный, поэтому он является наиболее воздушным из всех земных знаков и находится в подвижном кресте. Знак Воздуха Весы, в свою очередь, наименее «легкий», вечно глядящий на себя со стороны, рефлексирующий и постоянно оценивающий себя. Эта зеркальность Весов роднит их с Водой. И наконец, знак Воды Скорпион – само воплощение Огня, сжигающего подземные глубины вод. Им даже управляют две огненные планеты, – Плутон и Марс. Это все говорит о созидательной силе второй зоны. Она поднимает свои стихии на следующий уровень, осуществляя революцию. После Огня следует Земля, после Земли – Воздух, после Воздуха – Вода, и после Воды – снова Огонь: мировой эволюционно-революционный круговорот. В огне все сгорает, но в нем же рождается новая жизнь. Саму эволюцию при этом двигает активность мира Ритаг.

В подтверждение сказанному отмечу еще одно обстоятельство. Xй знак для любого знака Зодиака является знаком его цели. К качествам этого знака ему следует стремиться как к заоблачной вершине. Предполагается изначально, что этих качеств ему недостает. Xми для всех знаков зодиакального круга являются именно знаки следующей стихии. И только знакам второй зоны по этой причине оказывается наиболее органична их цель: они содержат в себе свой эволюционный потенциал в большей степени, чем остальные. В самих себе знаки второй зоны несут зародыши своих вершин: целью для Льва является Телец – знак земли, наиболее близкой Льву; целью для Девы являются Близнецы – знак Воздуха; целью для Весов является Рак – знак воды; Скорпиону в этом отношении соответствует огненный Лев.

Творчество мира Ритаг направлено на созидание иного бытия, находящегося на уровень выше предыдущей стадии. Это и есть то самое антропологическое откровение, появления которого ожидал Бердяев. Человек принадлежит миру Ритаг и несет в себе творческий потенциал движения вверх. Если в христианском мире, как писал мыслитель, была разорвана связь между человеком и природой, которую оставили ведению язычества с его магией и колдовством, с одной стороны, и науки и техники, стремившейся любыми силами овладеть природой, с другой, в то время как самого человека христианство подключило к миру духа, разом подрезав его природные корни, то в наступающую новую эпоху появится возможность возрождения и нового одухотворения природы. «Духи природы вернутся к нам, природа вновь будет живой. Но духи эти не будут уже страшить человека и властвовать над ним, как хаос. Будет восстановлена космическая иерархия, и человек займет свое царственное место в живой природе. Человек будет властвовать над иерархией природных духов не путем корыстного разъединения, а путем любовного соединения… Магия станет светлой», – вот каким видит осуществление Царствия Небесного мыслитель (19: стр. 294, 295).

Иными словами, наступит эпоха Разделения, в которую оба мира настолько проникнут друг в друга, что, начав разделяться, каждый из них уже будет содержать в себе черты мира противоположного: природа в сознании человека станет одухотворенной, а дух проявит свои качества, свидетельствующие о его единстве и родстве с природой, поскольку «все есть энергия». «Мечты магов, алхимиков и астрологов реально осуществятся. Найден будет и философский камень и жизненный эликсир, но путем светлой жертвенности, а не темной корысти, путем власти любви, а не колдовского насилия. В творческой магии природообщения окончательно раскроется микрокосмичность человека… Магическое общение с природой будет преодолением «мира сего», выходом из данного природного порядка, механически-омертвелого. И сознание церковное признает светлую магию как творческую задачу человека в природе», – вот даже как заговорил христианский мыслитель, оценивая следующую религиозную эпоху (19: стр. 295-296). По мнению философа, светлая магия «расколдует» природу, выведет ее из оцепенения природной необходимости, но все это произойдет не посредством механических сил, внешних по отношению к природе, а посредством проникновения человека в сущность природы с чувством любви и единения.

Это свойство любви и является исключительной основой человека. Однако до сих пор в христианском мире любовь еще остается эзотерической, не выявленной тайной религии Христа, как пишет Бердяев. Она приоткрывается лишь в жизни немногих избранников. Христианство преимущественно было религией страха – отсюда и разрыв с природой, дающий ощущение ее чуждости и враждебности. А ведь именно страх является ветхозаветным принципом, на котором была основана вера иудеев в своего Бога-ревнителя. Страх как наследие материалистического мировосприятия человека сигнализирует об отсутствии чувства единства его с природой, желании противопоставить себя ей, чем потом воспользовалась рационалистическая наука, заложившая основы для насильственного овладения природой. Но оно не лишает нас страха, а, наоборот, укрепляет его. Страх уходит только в любви, в одухотворении природы человеком. Мыслитель считал, что истинная религия любви еще придет в мир, и она будет явлена в церкви Иоанновой, таящей в себе всю полноту правды о Христе и человеке. И в этом философ был прав: Евангелие от Иоанна в основу бытия поставило мир андрогинный, мир любви, поскольку Слово – символ мира Ритаг. Не случайно именно Иоанн был любимым учеником Иисуса Христа. Любовь объединяет мир духа и мир материи. Пребывание человека в сознании этой всеобщей любви и является сущностью любви христианской.

«Еще неведомо, – писал мыслитель, – нам подлинное творчество в последнем, конечном, религиозном смысле этого слова. Философия наша есть только введение в философию творчества, а не сама философия творчества. И жизнь наша лишь переходная к жизни творческой, не творческая еще жизнь. Неизъяснимо, что есть творчество. Но дерзновенен должен быть почин в осознании предчувствуемой творческой жизни, и беспощадным должно быть очищение пути к ней… Правда и красота не могут восторжествовать в плоскости мира, в широком поле родовой жизни, они возносятся на крест, и лишь через мистерию распятия воскресает роза мировой жизни» (19: стр. 310, 311).

Новая религия явится в мир как продолжение идей христианства, более полное раскрытие самой сущности этой религии. Надо сказать, что на протяжении всей христианской истории служители Церкви использовали исключительно ритуальные методы установления и поддержания христианского культа. Ритуал же – это наследие языческих времен. Он скрепляет законы кругового времени и знаменует собой включение различных циклов, в пределах которых функционирует природный мир. Символика годового колеса, как отметил Герман Вирт в своей работе о гиперборейской теории (54), еще в древнеарийской мифологии была положена в основу мистерии рождения, смерти и воскресения Сына Божьего. И выходит так, что ту же мистерию реализуют христиане, когда празднуют рождество или пасху Христову. Словно бы и нет никакого отличия между языческой и христианской теологиями. А между тем, отличие есть, – и весьма существенное. Особенность воскресения христианского – в его окончательности и неповторимости. Мир перешел на другой уровень существования, и ритуальная практика возобновления той или иной ситуации утратила свой смысл. Ключевым словом христианства является «конец». Историческое движение определяется теперь векторной прямой, приводящей нас к определенному, совершенно новому и неведомому прежде, результату, – окончательно-бесповоротному устранению зла. В круговом же движении времени зло неустранимо. Оно снова и снова появляется, и гиперборейский Сын Божий вынужден снова и снова жертвовать своей жизнью, что может означать только одно: он не бессмертен, а зло непобедимо. Но Иисус Христос – не Дионис, и потому довольно странно выглядит ежегодное распятие и воскресение Христа, культивируемое в христианской традиции. Христианство как будто не хочет замечать своего отличия от язычества, практически дублируя дионисийские культовые мистерии. Тем самым оно «льет воду на мельницу» масонства, способствуя заворачиванию линейной истории в круг. Не случайно, видимо, предшественник масонства, – Орден тамплиеров, – зародился в недрах христианства в самый сложный и ответственный для последнего период, – в XII веке, – в начале крестовых походов, антихристовых по своему существу. И проникнуты эти походы были «одной, но пламенной» страстью: под шумок разговоров о спасении Гроба Господня и поиске Чаши Грааля люди решали свои более насущные задачи, находящиеся в плоскости материального мира.

История тамплиеров была завершена два столетия спустя, когда состоялся судебный процесс над ними, инициированный тогдашним королем Франции Филиппом Красивым. И несмотря на то, что дело против тамплиеров многими историками сейчас признается сфабрикованным, это именно тот случай, когда говорят, что «нет дыма без огня». Под пытками палачей многие рыцари признались в том, чего они даже не совершали. Но они не признались как раз в том, что они совершали. Вероятнее всего, они не отвергали Христа и не поклонялись Бафомету-Магомету. На допросах же, чтобы смягчить свое наказание, они вынуждены были говорить, что отрекались от Христа на словах, но не отрекались от него в своем сердце. На самом деле все было с точностью до наоборот: у них не было ритуала отречения от Христа, но своими деяниями, своей неправедной жизнью они давно отреклись от него, возлюбив не его, а пресловутого «золотого тельца». Вместо христианской любви, способной обратить «неверных», они несли агрессию и разобщение. Организовали настоящую банковскую систему, – прообраз будущей «империи денег», считающейся масонским изобретением. И дело не в том, что рыцари Храма были слишком богаты, а французский король слишком беден. Просто тот способ, благодаря которому они обрели свое богатство, поставил их в один ряд с этим высокородным представителем светского мира. Они пробудили в нем зависть, – совершенно антихристианское чувство, вызываемое общими грехами обеих сторон в материальной сфере жизни. Их наказали за богатство, противоречащее не только христианским идеалам, но и идеалам непосредственно Ордена Святого Храма, к которому они имели счастье принадлежать. А значит, виной всему – их чрезмерная «материалистичность», – то есть именно то, что им приписывалось на процессе, когда речь шла об их отречении от Христа и поклонении дьяволу. Так что обвинения были, возможно, неправильны по форме, но достоверны по содержанию.

На протяжении многих веков после упразднения Ордена храмовников время от времени создавались те или иные организации, призванные отомстить миру за расправу над тамплиерами, а по сути, – отомстить самому Христу. Венцом творения в этом плане стала созданная уже значительно позже, в XVIII веке, официальная организация вольных каменщиков-масонов. Ей и довелось подхватить так скоропостижно «выроненный из рук» идейный флаг тамплиеров. Совершенно проигнорировав то, что постулировалось ее «прародителями» на словах (насаждение веры Христовой), эта структура в полной мере довершила то, что культивировалось ими на деле. Во многом благодаря ей миром теперь правят деньги как наивысшее интернациональное правительство, а «у кого деньги – у того и власть». Состоялась решительная победа мира материи над миром духа. И никакие черные мессы для этих целей были уже не нужны: не хватающие духовных звезд с неба люди сами справились. Пролив кровь тамплиеров, христианские власти не освободились от их духа, а напротив, – попали в полнейшую зависимость от него. Зло неискоренимо методами зла: оно ими как раз подпитывается. Символичным было то, что вскоре после казни тамплиеров, состоявшейся в 1314 г., за ними в мир иной отправились практически все их оппоненты, участвовавшие в процессе против них. Это говорит вовсе не о том, что тамплиеры были святыми и пострадали невинно. Это говорит о том, что те, кто их наказали, сами в каком-то смысле стали ими, взяв на себя их грехи. Они тоже не были подлинными христианами. Так происходил стихийный процесс самоочищения в самом христианстве.

Судьба христианства – зеркальное отражение судьбы самого Христа. Мировая драма, воплощенная в жизни нашего Спасителя, описывает не безвинное страдание. Любое страдание имеет свою причину, свой первоначальный грех, породивший в качестве последствия самое страдание. «Наказания без вины не бывает», – говорил литературный и кинематографический персонаж Глеб Жеглов. И Христа распяли за грехи, – но это были грехи всего человечества, взятые им на себя. Христианство тоже вобрало в себя грехи человеческой дохристианской истории, – грехи материализма, – и собрало «кровавую жатву» в виде всевозможных ведьм, еретиков и отступников, по делу или без дела сжигавшихся на кострах. Одним словом, христианство чистило и продолжает чистить свои ряды, сражалось и продолжает сражаться со злом в самом себе. Ибо то, что оно видит вокруг себя, – это лишь то, что есть в нем самом. Расправа над тамплиерами стала расправой над духом Христа, обитающем не столько в самих тамплиерах (что как раз вряд ли), сколько в отношении христиан ко всему остальному миру и в способах их общения с этим миром. Только языческое мировоззрение предполагает ненависть к врагам своим и кровавую расправу над ними. Христианство с самых ранних своих времен было обречено на это, так как даже дни своих праздников христианские священнослужители подобрали в соответствии с праздниками языческих культов, – что еще раз говорит о неистребимости языческого духа в христианстве. Одним словом, христианство взяло на себя все основные грехи материализма и бросилось их искупать, не замечая, что эти грехи – в нем самом, а не вне его. Лишь Христос на Голгофе смог преодолеть их, не отказавшись от любви. Христианство же до собственного воскресения еще не дошло, поскольку нет в нем еще идеи подлинного прощения (вместо этого – довольно популярная во все времена анафема), как нет и любви.

Изобилие ритуалов в христианском культе – знак главенства материальной составляющей бытия в первую христианскую эпоху (до второго пришествия Спасителя). Законы же «дохристианской» науки астрологии, отвергнутой официальным христианством, как раз полностью основаны на цикличности и связанной с ней повторяемости событий и явлений в нашей жизни. Так что отвергаемость церковниками того или иного принципа дохристианской идеологии была чрезвычайно избирательной, и далеко не Дух Святой служил им в этом руководством. Не исключая возможности того, что, как материальный компонент андрогинной по сути религии, ритуалы не бесполезны, отмечу лишь негативный момент их фатального приоритета над всем остальным в христианской жизни. Ритуалы совершенно затмили собой другую – духовную – составляющую христианства. Дух есть символ новизны, единственности и неповторимости основ жизни. Дух есть сама истина. А соединяет истину духа с материей ритуала человеческий субъект, моментом самовыражения которого является творчество. Таким образом, в современном христианстве не хватает полноты знания и горения творчества. Творчество – абсолютно линейный процесс, поскольку в нем из небытия рождается нечто новое. Неудача (или несостоятельность, – как угодно) нынешнего христианства заключается в том, что в его культе ритуал превалирует над творчеством, объективное – над субъективным. Это – именно то, что тормозит развитие христианской идеи в мире. Если вернуться к приводимому выше примеру зодиакального круга, мы можем видеть историю объективного мира как идущую от начала Зодиака (0º Овна) по кругу линию, включающую последовательно все 12 зодиакальных знаков. Это – история объективная, «круговая», хотя она и символизируется вертикальной линией между 0º Рака и 0º Козерога. Христианская же история линейна, и она определяет прямое движение от 0º Овна, через центр зодиакального круга, к 0º Весов. Суд – это вершина христианской истории. Ее движение осуществляется не через видимый на зодиакальном горизонте мир, а через сердечный центр человека, невидимый для мира объективного, а потому и предстающий как нечто непредсказуемое и необычное, – как свобода. Вот что не было проявлено в христианстве. Объективное, «круговое» познание мира человеком должно идти синхронно с субъективным, «осевым» его познанием через познание субъектом самого себя как другого. Человек есть субъект, но самореализация этого субъекта не может происходить иначе, как через раскрытие мира объектов. Одно зеркально отражается в другом. Просто историческая последовательность становления нашего мира проявляет сначала преимущественно одно, затем – другое. Вершиной же всего миротворения является полный синтез субъекта и объекта, личности и космоса. В «состоявшемся» по истечении дохристианского времени космосе личность пробуждается: рождается христианская доктрина. Теперь она способна не только что-то делать в этом мире, как было раньше, но и что-то делать с этим миром.

Судьба человека конкретна и осмыслена, ибо направлена на реализацию определенной цели; судьба объективного мира не имеет никакого своего собственного смысла, кроме того смысла, который ей придает человек. Можно сказать, что христианское мировоззрение характеризуется некоторой «узостью», по сравнению с мировоззрением дохристианской эпохи. Однако это – та самая «узость», которая способна изменить мир. Она является «солью земли», мировой квинтэссенцией и подобна той искомой Архимедом точке, о которой он говорил: «Дайте мне точку опоры, – и я переверну мир». Узкая, по сравнению с размахом объективного миробытия, стезя творчества человеческой личности, – это и есть то, что получило свое колоссальное развитие в христианскую эпоху. Только вот творчество, подвергаемое насилию пронизанного злом материального мира, не всегда способно приносить полезные плоды. С этой точки зрения, пресловутую атомную бомбу, например, можно рассматривать лишь как образец отнюдь не лучшего использования человеком своих творческих сил. Над подлинным творчеством не довлеет дух материализма, оно находится как бы посредине, между духом и материей, поскольку основано на любви, объединяющей то и другое в неразрывный союз. Лишь основанное на любви, а не на страхе или ненависти, творчество способно приносить положительные плоды, способствующие очищению мира.

Николай Бердяев писал о творчестве человеческой жизни, о созидании человеком своего собственного я. Это даже немного созвучно американскому «self-made-man-ству» (от англ. «сделавший самого себя человек»), если убрать чрезмерную «объективированность» содержания этого знаменитого американского выражения. Человек, о котором говорит Бердяев, «делает себя» изнутри. Он не приспосабливается в оптимальном режиме к условиям внешней среды или своего окружения (что характерно для материалистического мировосприятия), а расширяет горизонты своего познания обоих миров в гармонической пропорции, без уделения чрезмерного внимания одному из них. Поиск соответствий между этими мирами дает свой результат, ведь человек есть просто гармония этого соответствия. Когда она наполняется новым содержанием, человек внутренне растет и меняется мир вокруг него. Ему уже нет нужды приспосабливаться к нему, потому что он уже осознает, что он сам становится творцом этого мира. Невидимое становится видимым, внутреннее – внешним, и сущность человека находит свое представление в объективном мире, значительно обогащая его. Так мы продолжаем дело Отца нашего небесного, улучшая и совершенствуя созданный Им мир. Уже в начавшуюся недавно эру Водолея человеку откроются такие горизонты, о которых он и не мечтал ранее. Он сможет глубже проникать в сущность вещей и видеть значительно более богатым и интересным наше мироздание.

В своих трудах Бердяев не излагал положений новой религии творчества, трансформирующей человека, так как они представляют собой тайну, не открытую еще в мире. Хотя новое откровение представляется философу человеческим, ответом человека на божественный призыв, это не значит, на мой взгляд, что придет некий человек и провозгласит положения новой религии. Напротив, именно тот, кто придет с этим, и будет Антихристом. Как писал Даниил Андреев в «Розе мира», Антихрист предстанет гениальным человеком, который сделает грандиозные открытия. Эти открытия во многом смогут облегчить жизнь человечеству. И только после того, как на волне всеобщей любви и благодарности человечество полностью доверится ему и отдаст ему власть над миром, он и покажет свое истинное лицо и совершит то, ради чего он пришел.

Подлинную же религию творчества, по-видимому, никто постулировать не будет: все законы истинной жизни уже раскрыли нам Спасители. Произойдет просто индивидуальное, интимное подключение каждого из нас к этому знанию. Новая религия будет воссоздаваться в нас самих, субъективным образом. Поэтому мы и узнаем нашего Спасителя, который появится в свете и славе. Новая религия – это наша религия, которая придет не извне, а изнутри, возникнет в нас самих, в той нашей основе, в которой субъект неотделим от объекта, – в нашей душе.

 

Принято считать, что практически вся общечеловеческая духовность базируется на Востоке, в то время как Запад представляет собой некое бездуховное образование, признающее только материальные ценности. Именно поэтому многие западные люди едут с паломничествами на Восток, чтобы «просветиться» и «набраться» духовной мудрости. На мой взгляд, духовность – категория идеальная, а не территориальная. И не рождается на Западе меньше «духовных» людей, чем на Востоке. Думаю, что по территории Земли они распределены приблизительно равномерно. Просто сложилось так, что человеческие цивилизации прежде стали развиваться на Востоке, чем на Западе. Это вполне закономерно, поскольку символизирующий Восток знак Овна является началом всего Зодиака и с него начинается вся экзистенциальная история мира. Символизирующие же Запад Весы – это, если хотите, «наш ответ Чемберлену», наше, – западных людей, – дополнение к великому духовному откровению Востока, его магическое «зеркало».

Духовно-историческая миссия Востока благополучно завершилась, и для многих, связавших себя с настоящим временем, на этом завершилась вся мировая духовная история. Для тех же, кто предпочитает жить в осмысленном мире, становится понятным, что настоящая духовная история только начинается. Христианство вносит новую лепту в сокровищницу духовной мудрости человечества: оно делает человека диалектичным и соединяет в нем несоединимое прежде. Духовность Запада еще очень молода, по сравнению с духовностью Востока, и страдает всеми традиционными «болезнями роста». Зато она развивается, и ей чрезвычайно интересно это делать, в отличие от стареющей и самодостаточной духовности Востока, достигшей своей вершины и отправившейся почивать на заслуженный отдых. Подобно умудренному жизнью старому акыну из известного анекдота, восточная духовность нашла свою единственную струну, и ей уже не надо метаться в импровизациях, испытывая все возможности своего музыкального инструмента, как это делает молодой ученик акына. Но у каждого – своя собственная судьба; каждый должен искать что-то свое. Духовность Востока не подходит для Запада: у Запада – своя собственная миссия. Религия Запада находится в стадии своего становления, и все самое интересное в общемировой духовной жизни происходит теперь именно в этой части света. На Западе зажглась новая звезда – христианская религия. И с самого начала ей предстояло пройти через огромнейшие страдания, но открыть совершенно новый мир, – мир без зла. Это – именно то, с чем не могла справиться духовность Востока.

Новые знания и удивительные откровения западной духовной парадигмы еще впереди. Для того, чтобы они раскрылись в полной мере, людям Запада необходимо приложить все свои усилия. Лишь тогда произойдет новый приход Христа, когда мы синтезируем в себе свою собственную духовность, и она ничем не будет хуже состоявшейся духовности Востока. Наоборот, она будет представлять собой вариант развития и усовершенствования первоначальных идей, присущих восточной парадигме. Состоявшееся учение Запада будет основано на зеркальном принципе, – именно в нем заключена тайна победы над злом (вспомним, что даже античный Персей одержал победу над Медузой Горгоной, прибегнув к помощи зеркала).

Диаметрально противоположная и максимально удаленная от начала Зодиака западная точка начала Весов символизирует предельную богооставленность. Таков путь Христа и его религии. Но в момент поворота назад, к началу Зодиака, включается зеркальный закон, благодаря которому происходит возвращение к прошлому, – светлое Христово воскресение. Только возвращение это осуществляется уже не по проторенному пути, – через нижнюю зодиакальную сферу, определяющую настоящее время, – а по совершенно новому, неизведанному пути верхней зодиакальной сферы, связанной с вечностью. Это – та «творческая прибыль», которую привносит в Божий мир человек, выполняющий западную духовную миссию.

Духовные практики дохристианских учений опираются преимущественно на работу с телом и совершенно не учитывают личностные особенности человеческой души (а для буддизма таковой вообще не существует). Практика христианской эпохи – работа с душой, что значительно сложнее, чем одиозная работа с телом. Дýши свои мы еще очень слабо знаем, а должны знать их так же хорошо, как и свои физические тела. Самопознание души конкретного человека – индивидуальный процесс, непохожий на подобные процессы у остальных людей. Практика души – это поиск ответа на вопросы о добре и зле, путь сознательного выбора между ними, в то время как на повестке дня буддистских практик такие вопросы даже не стоят. В объективном мире зла нет, как нет и жизни. То и другое появляется лишь в мире личностном. Тем самым и победу над злом может обеспечить только личность.

В стандартных восточных практиках просветление достигается при включении в работу человека над собой его физической составляющей, в результате чего мы находим в себе нечто всеобщее, что роднит нас друг с другом, но не обнаруживает никакой существенной разницы между нами. Западные же практики должны быть направлены в первую очередь на работу с душой, и здесь раскрываются, с одной стороны, наши творческие возможности, проявляющие решительные различия между нами, а с другой, – включается наш духовный выбор. В отличие от восточной, западная практика, безусловно, накладывает на нас определенные ограничения. Быть личностью – это уже выбор, но сознательный выбор есть залог возможности человека реализовать свой смысл, сделать что-то свое, – вообще что-то сделать. Безличное и личностное – две стороны одной медали под названием «человек». В этой связи абсолютно объективными, например, представляются нам результаты спортивных соревнований, основанных на сравнительном анализе наших физических достижений, – на этом уровне мы действительно находимся «в одной весовой категории» и можем друг с другом соревноваться. И совершенно нелепы попытки устроить нечто подобное соревнованию в сфере интеллектуальной или творческой. Результаты всевозможных конкурсов далеко не так очевидны, как результаты спортивных соревнований, да и искомая область интересов еще мало исследована. Существуют, конечно, всевозможные варианты определения так называемого коэффициента интеллекта (IQ), но, на мой взляд, способны им доверять и на них полагаться не самой большой высоты полета мысли люди. Человеческий интеллект – «штучный товар»; он так же индивидуален, как индивидуальна и неповторима непосредственно связанная с ним человеческая судьба и жизненное предназначение каждого конкретного человека.

Путь смысла, безусловно, ограничивает в большей степени, чем путь бессмысленности; для него лишь цель – все, для бессмысленности же все – уже сам процесс. Но прохождение через ограничение обеспечивает более высокое качество самореализации. Мир, избавленный от зла в результате полного завершения человеком своей мистерии страдания, значительно отличается от мира, в котором зло существует в непроявленном виде. Мифологический Зерван в свое время зачал весь этот миротворческий процесс именно для того, чтобы избавиться от ощущения внутреннего несовершенства. Так что нам нужно идти вперед, к совершенству Зервана, а не назад, отказываясь от начатого нашими душами-фравашами дела.

Западный духовный мир имеет большое будущее. Равным образом и у человечества есть еще много интересных духовных задач, над которыми ему еще предстоит работать. И очень важно при этом для человека Запада не отказываться от своих корней и не искать готовых решений на Востоке, где их просто быть не может. Наши задачи мы можем (и должны) решать сами. Они предназначены именно для нас, и никто другой лучше нас с ними не справится. Нужно уважать и ценить свои традиции и работать над собой, а не бежать на Восток и, как маме в передник, жаловаться тамошним учителям на свои невзгоды. Восток, конечно, с радостью предоставит всем желающим свои апробированные рецепты счастья. Но для западных людей они не подходят. Уленшпигелевский «пепел Клааса» стучит в сердце каждого из нас. Кто-то слышит его сильнее, кто-то – слабее. Но исполнить свой обет должен каждый, коль уж он родился здесь, а не там. Так что пора нам избавляться от духовного инфантилизма, взрослеть и не лениться начинать что-то делать самим.

Мы не можем (да и не позволит нам наша совесть) жить только «здесь и сейчас». Если бы этого постулата придерживался Христос, он не взошел бы на Голгофу. Не будем же и мы отступать от этого пути, поворачивая свои стопы назад, в беспечное языческое время, наслаждаясь жизнью «здесь и сейчас». Мы – люди исторического, а не архаического времени; мы воплощаем смысл, диалектически дополняя им священную бессмысленность прежней системы мировоззрений. Языческая магия не знала выхода из греха и не была заинтересована в наступлении конца времен. Мужское и женское в ней (если верить, например, исследователю друидизма Дугласу Монро) культивировались в раздельности и хранились в стерильной неприкосновенности друг от друга. Их нельзя было смешивать, иначе произошла бы некая трансурановая реакция и этот мир был бы уничтожен. Только не могли знать древние мудрецы, что вслед за этим разрушенным миром, о сохранности которого (вместе со всем генетически встроенным в него злом) они столь заботились, возникнет новый мир. С уничтожением зла исчезнет только зло, и ничего более. Конечно, мир без зла станет совсем другим: его даже трудно будет узнать. Зло – в разделении, а с ликвидацией разделения восстановится всеобъемлющее добро.

В своих непредсказуемых работах историк-новатор Ю. Каныгин описал два духовных центра Востока, якобы управляющих судьбами мира. Это – центр Агарти, служащий добру, и центр Шамбала, служащий злу. Равенство противостояния между добром и злом при этом как бы соблюдается, вследствие чего мировая мистерия имеет характер простого спортивного соревнования: кто кого? Победителя при этом быть не должно, а это соперничество растягивается во времени в бесконечность. Такая вот бессмысленность существования. Каныгин, безусловно, мыслит восточными категориями, в энергиях которых избавиться от власти зла невозможно. И центр Агарти, что бы он собой ни символизировал, в этом не поможет. Не умеет восточное учение из добра вычленять зло. Поэтому и методы борьбы этих двух центров за свои интересы в книгах Каныгина предстают, как близнецы-братья. А в Интернете мне посчастливилось попасть на сайт некоего восточного центра «Агарта», – вероятно, того самого, о котором упоминает Каныгин. Сравнив рекламный текст этого центра с кратким описанием его «благих» деяний в трудах данного автора, я нашла здесь полное соответствие идеи и практики этого духовного учреждения. В частности, «светлость» духовного наполнения душ Ошо Раджниша, Рамакришны или (не к ночи будь помянут!) «великого учителя» Г. Гурджиева, на которых, как на высшие авторитеты, ссылаются составители рекламы Агарты, представляется мне весьма сомнительной. На мой взгляд, на Востоке нет и быть не может абсолютно светлых или абсолютно темных духовных центров. Цель же западного человека – в отделении света от тьмы, в сознательном выборе между ними в пользу света. Выбор же был произведен нашим Спасителем Иисусом Христом на кресте Голгофы.

Поднявшись над настоящим и переведя стрелки космических часов на будущее и прошлое, Христос совершил хрономагический ритуал. Как мы помним, дьявол внедрился в благой мир именно в точке настоящего и будет пребывать в нем еще до тех пор, пока настоящее будет продолжать диктовать нам свои условия. Ведь в объективном мире ничего не меняется: он таков, каким его создали. А вот мир субъективный преодолевает кармичность и статичность настоящего, предлагая новые формы переживания времени. Дьявол не властен над иными временами, как не способен он преодолеть и человеческую свободную волю. Выбор делается только там, где есть прошлое и будущее; в настоящем никакого выбора нет, как нет и ответственности.

Вероятно, пессимистами являются те, кто живет настоящим только временем. Оптимистами – те, кто живет только будущим. Давайте же будем реалистами, чтобы вбирать в себя все формы хроносознания, принимая и субъективный мир живой человеческой личности, и объективный мир живой и неживой природы. На повестке дня стоит раскрытие и познание свободной человеческой души. Мы живем в самый драматический период во всей мировой экзистенциальной истории. Сейчас происходит самое главное, поскольку мы находимся на пороге «середины времен», когда принимаются самые важные, «гамлетовские» решения. Андрогинный принцип равным образом относится как к добру, так и ко злу. Ведь добро и зло – это система отношений: добро направлено на соединение, зло – на разделение. Зло можно назвать анти-андрогинным началом. Поцелуй Иуды был моментом перекодирования любви на ненависть. И Христу пришлось на краткий миг ощутить эту потерю любви на кресте, когда он воскликнул: «Господи! Зачем Ты меня оставил?». Андрогинный период – период наивысшего накала духовной борьбы, поскольку он застает систему зла в самом ее логове, – на территории отношений. Христианство никак не могло бы быть более «мягкой» религией. Чтобы победить зло, нужно было сначала погибнуть от него в материальном мире, искупив все грехи этого мира и отдав все его долги. Любое избавление от зла является здесь итогом прохождения через страдание, осознания и искупления своей (или всеобще-мистериальной) вины. Буддисты и нудисты не принимают ни вины, ни стыда, и созданный ими мир никогда не освободится от зла.

Иисус взял предельную общемировую ненависть и чувство разобщенности материи и духа на себя, но сохранил при этом свою душу, поскольку не впустил эту ненависть в свое сердце. Даже на кресте он продолжал любить своих обидчиков и молиться за их прощение. В христианском постулате «Возлюби врагов своих» заключена глубокая тайна воскресения и смены времен, – переключение «нет» на «да», разъединения – на соединение, анти-андрогинного состояния сознания – на андрогинное. Отрицание зла есть добро: Христос не принял зло, отказавшись «адекватно» воспринимать своих палачей, и его ответ «нет» на жестокие провокации зла дал ему возможность освободиться от зла и возродиться любовью к новой жизни в очищенном теле любви. То же самое ожидает и западный мир, а вместе с ним – и христианство. Необходимый мистериально период богооставленности, в котором мы частично пребываем по сей день, пройдет, и христианская религия станет внутренне преображаться, принимая ту форму, которая наиболее близка душе самого Иисуса Христа. Это и вернет нашего Спасителя на Землю. Воистину наше спасение – в наших собственных руках.

Назад

Вперед